Нет неизлечимых болезней. Научный подход к ненаучной медицине - Александр Петрович Никонов
Вторая моя клиентка жалуется: «Смотрю на свое лицо – вроде женщина, а во всем остальном женщиной себя не чувствую». У нее есть мужчина, который ее еще хочет, ему пока хватает оболочки – молодости и внешней броскости, но она уже чувствует тревожные звоночки угасающего интереса, хотя каждый раз старательно имитирует оргазм. Она чувствует, что ему чего-то от нее не хватает. А он сам не понимает, чего ему не хватает, но его непременно потянет на сторону. Это из разряда почему мужчина иногда без ума от какой-то не очень красивой женщины и бежит к ней от красивой. А все дело в той энергии, которую в аюрведе называют шакти и которую женщина передает мужчине во время оргазма.
– Я не верю во все эти шакти-макти и прочие чакры, несмотря на то что моего друга вылечил тибетский монах от жуткой аритмии. Ему в 33 года уже хотели кардиостимулятор вшивать, парень ужаснулся этой перспективе, нашел от отчаяния этого монаха, пошел к нему. Монах пощупал пульс, сказал, что у друга моего много энергии ветра в сердце, и прописал какие-то травяные пилюли. Тот пропил и забыл про сердце. Сейчас ему 49, и никакого стимулятора. Но мне все равно странно – энергия ветра какая-то… Бред.
– У индусов свой понятийный аппарат, отличный от терминологии западной медицины. Он звучит странно, поэтому я его не часто использую. Наш человек лучше понимает слово «зажимы». То есть хронически спазмированные мышцы – как результат стрессов или перенесенных в детстве переживаний. Вот это западный человек понимает! С ним лучше говорить этим языком.
Когда в детстве просыпается сексуальность, родители и социум ее всячески подавляют, порождая комплекс хорошей девочки, и организм, который начинает бороться сам с собой, этими противоречивыми внешними и внутренними командами зажимает в самом буквальном смысле – на уровне мышечной ткани. Когда я работаю с телом, эти зажимы мышечных волокон иногда ощущаются под пальцами как струна, а иногда как небольшие или большие желваки. Их приходится искать и с ними работать, проминая и параллельно воздействуя на активные точки. От таких мест мои руки просто не хотят уходить.
– Так все-таки в чем заключается ваш метод? Как вы лечите?
– Ну, вообще, арсенал у современных лекарей невелик – скальпель, чтобы человека слегка изуродовать; таблетки, чтобы его немного потравить. И голые руки, чтобы его поправить. Я лечу руками, что напоминает массаж. И словами, что напоминает психотерапию. Человек лежит или сидит, я над ним работаю, я с ним разговариваю, трогаю, в буквальном смысле нащупывая проблему, а потом «выдавливаю болезнь». Соединение психотерапии с телесной терапией дает порой фантастические результаты. Тут вот в чем дело…
Многие наши проблемы тянутся из глубокого детства и потому хорошо закопаны в памяти. Любая наша мысль сопровождается идиомоторным мышечным микросокращением, об этом еще Сеченов писал. А эмоционально окрашенная мысль и тем более стресс – сильным сокращением. От чего у многих людей зажимы в области нижней челюсти? Строгие родители их прессовали. «Не ори! Замолчи немедленно!» «Не трогай эту вазу, дрянь такая!..» Все эти детские обиды и страхи потом выливаются в спазмы, головные боли, психологические проблемы в виде неуверенности в себе, а из последнего произрастают поломанные карьеры, семьи и судьбы. Но эти вросшие психологические занозы можно убрать, разомкнув программу, забитую с детства. И лучше это делать, воздействуя с двух сторон – со стороны тела и со стороны мозга.
– Как может запрет трогать вазу испортить человеку жизнь? Всем детям запрещают трогать вазы, чтобы не разбили. Всех детей в детстве пугают и обижают, но Чикатило получился только из одного.
– А остальные просто наносят вред себе, а не другим, как Чикатило. Все ведь люди разные. И все родители разные. Все запреты разные. Формы их выражения разные. На кого-то так строго рявкнут, ребенок аж сожмется. Раз, другой, третий… А потом полжизни будет страдать от болей в спине или шее.
Ребенок растет. И окружающее должно быть им протестировано. Нельзя ему буквально все запрещать – трогать мамину вазу, папины пассатижи. Иначе он потом в жизни не будет готов совершать самостоятельные поступки, так и будет ждать на все разрешения. Если это женщина, она станет бояться подойти к мужчине… В общем, не зря говорят, что у каждого ребенка есть причины пожаловаться психотерапевту на своих родителей.
– Мне не на что. Я думаю, что и большинство ваших пациентов так же говорят: меня мама-папа любили, детство было прекрасным, кругом летали воздушные шары.
– Разумеется! Память плохое вытесняет. И вытесняет как раз в телесные зажимы. Они – шрамы былых обид.
– И все-таки я не верю, что кто-то из пациентов когда-то сказал вам: ах, мне запретили вазу трогать, какая обидная травма, с тех пор я вся больная!
– Нет, конечно. Это все раскапывается очень долго. Потому и называется терапией. Но даже если меня пациентка уверяет, что у нее была распрекраснейшая детская жизнь, я ей не верю, потому что ее тело говорит об обратном. Мозг может обмануть, он большой хитрец. А тело не соврет, оно не умеет. Если я вижу в определенном месте зажим, я понимаю: ругали или били в детстве. Некоторые с детства ходят чуть подсгорбленные, словно каждую секунду подзатыльника ожидают. Вот вам хондроз грудного отдела, а к зрелым годам у женщин вдовий горбик. Тот самый детский страх выпустить из себя эмоцию, когда тебе кричали «Заткнись», приводит к зажимам в шейном отделе, голова становится менее подвижная, губа напряженная, нижняя челюсть заблокирована. Вообще, зажимы шейно-плечевой зоны – следствия детских обид.
– Ну и как до этой психотравмы докопаться, если сама пациентка о ней не помнит и помнить не хочет? Мозг эти воспоминания забетонировал в теле.
– Есть разные методики. Маска страха, например. Человек закрывает глаза, а ты, расставляя над ним ладошки, жмешь на пазухи носа и просишь резко открыть глаза… Техник разных много. Только в обычной психотерапии расшифровка детских травм может идти годами. А в телесной терапии все происходит гораздо быстрее. Потому что я захожу не только со стороны сознания, но и со стороны тела.
– Понял – если когда-то мозг наработал себе защитный, как он полагал, зажим в
