Даниэла Стил - С первого взгляда
И в конце концов решение принял Марк, когда она в воскресенье вечером вернулась в свой дом в Бель-Эйр, подошла к его фотографии и стала на нее смотреть. Взяла снимок в руки, стала всматриваться в глаза сына. Она почти физически ощущала его присутствие рядом с собой, руки чувствовали прелестную шелковистость его волос, огромные зеленые глаза мальчика, так похожие на глаза Тимми, глядели на нее. Она так давно потеряла его и так долго тоскует о нем. Тоскует всегда, каждый день, каждую минуту… И вот сейчас возник еще один ребенок, он не займет место Марка в ее душе, но даст ей возможность полюбить ребенка еще раз. Только чудовище может похоронить сына, а потом позволить себе убить еще одно дитя. Этот ребенок для нее такое же чудо, каким был Марк. Даже большее чудо, потому что она любит Жан-Шарля, и ей все равно, уйдет он от жены или нет. Она не сказала ему о ребенке, потому что не хотела оказывать на него давление и потому что должна была сначала осмыслить все сама.
Ложась вечером в постель, Тимми знала: решение принято. Ей казалось, она видит, как Марк улыбается ей оттуда, где сейчас находится его душа. И она чувствовала, что в его душе сейчас мир и покой, как и в ее душе. Это дитя послал ей сам Господь, это последняя возможность в ее жизни родить ребенка, она зачала его с человеком, которого так сильно любит. Нет, Тимми не может отвергнуть этот дар любви, как не может отвергнуть его отца. Это дитя сотворила их любовь.
Жан-Шарль позвонил ей, когда она уже начала погружаться в сон, и в первый раз за все эти дни он почувствовал, что с ним говорит его прежняя Тимми.
– Я волновался за тебя, – прошептал Жан-Шарль, услышав ее сонный голос.
– Я поправилась, все хорошо. Я тебя люблю. – Тимми не могла выразить, не смела сказать, как сильно его любит. – Очень-очень-очень…
И он улыбнулся в ответ на ее слова.
– Я тоже тебя люблю. Какое счастье, что мы через несколько дней увидимся.
В своем смятении и в мучительных сомнениях относительно ребенка Тимми забыла, что они должны встретиться. Она летит в Париж договариваться с хозяевами ткацкой фабрики. И сейчас ей придется рассказать Жан-Шарлю о ребенке. Он имеет право знать, и не только знать, но и высказать свое отношение. И потому может оттолкнуть ее, если его мнение не совпадет с ее решением. Но нет, конечно, он ее никогда не оттолкнет. Тимми надеялась, что он тоже обрадуется. А через месяц-полтора уйдет от жены.
– Спокойной ночи, любимая, – прошептал Жан-Шарль, и Тимми, повторив еще раз, что любит его, положила трубку. И через минуту заснула с улыбкой на лице. Через несколько дней она прилетит в Париж и скажет ему, что у них будет ребенок. Бог даст, все будет хорошо.
Глава 17
Тимми уже сложила свои вещи, готовясь завтра лететь в Париж, но в полночь ей позвонил Жан-Шарль. Голос у него был очень встревоженный, она даже не сразу узнала его. Тимми показалось, что он плачет.
– Что случилось, cheri?
Она знала уже довольно много французских слов и несколько раз давала себе обещание, что начнет заниматься французским по методу Берлица. Когда-нибудь, когда будет время. Может быть, в другой жизни. Но ей хотелось выучить французский язык ради него.
– У нас все очень сильно изменилось, – сказал он мрачно, и от этих его слов сердце Тимми чуть не остановилось. Он с ней расстается – вот все, о чем могла подумать Тимми в первый миг. Она даже не вспомнила о ребенке, которого носит и о котором он еще не знает. Да, сейчас он ей скажет, что все кончено, и сердце ее стало вырываться из груди, Тимми начала задыхаться, ужас парализовал ее дыхание. Сработал рефлекс – она снова перенеслась в сиротский приют, ее посылают то в одну семью, которая хочет ее удочерить, то в другую, а потом раз за разом возвращают обратно, и так год за годом.
– О чем ты говоришь? – Голос у Тимми сорвался. Она никогда не слышала, чтобы Жан-Шарль говорил так глухо и мрачно.
– Жена заболела. Очень серьезно. У нее рак. Сегодня поставили окончательный диагноз.
– Господи, какое несчастье!
Тимми вмиг забыла о себе, о нем. Ее переполняла жалость к его жене. Но сквозь эту жалость стало медленно пробиваться осознание того, как это событие может повлиять на их с Жан-Шарлем отношения. И она почувствовала, что, вероятно, уже повлияло.
– У нее в груди было небольшое затвердение. Я считал, что это обыкновенная доброкачественная киста, и никогда не говорил тебе об этом. Но ее это затвердение беспокоило, она и всегда боялась заболеть раком. Сегодня мы получили результаты биопсии. Рак во второй стадии. Ей удалят только затвердение, а не всю грудь, но придется пройти курс химиотерапии и облучения. Она просто убита, я тоже страшно расстроен за нее. – Он говорил с Тимми не холодно, нет, просто голос его звучал совсем по-другому. Она никогда не слышала в нем таких интонаций. И ужаснулась тому, что это может означать для них с Жан-Шарлем – или уже означает. – Тимми, она просила меня остаться пока с ней, не уезжать в июне. Ей очень страшно, и она хочет, чтобы я был с ней, пока она проходит курс химиотерапии и облучения. Такой курс длится несколько месяцев – от двух до шести, в зависимости от того, как ее организм будет реагировать. У нее выпадут волосы, и она будет очень скверно себя чувствовать. Ведь она мать моих детей. Я не могу сейчас оставить ее, как бы сильно мы с тобой ни любили друг друга. А я люблю тебя беспредельно, – повторил он, но неожиданно голос Джейд, который Тимми мысленно услышала, заглушил его слова. Именно от таких поворотов в отношениях и остерегала ее Джейд. Тимми, конечно, не заподозрила, что он лжет. Но этот предлог остаться с женой был, возможно, первым в цепочке множества других, и кончится все тем, что Жан-Шарль так никогда и не уйдет от жены.
– Не знаю, что тебе сказать, – пролепетала ошеломленная и перепуганная Тимми. – Мне очень жаль ее… и страшно за себя, – честно призналась она.
– Нет-нет, не надо бояться, – сказал Жан-Шарль уже немного спокойнее. Он с огромным волнением ждал, как отзовется на его сообщение Тимми, у него был очень тяжелый день, всех потрясло известие, что у жены рак, она была в панике, дети тоже, включая и сына, надо было всех успокаивать и держаться самому. Мать его детей была серьезно больна. – Это ничего не меняет. Просто наши планы на какое-то время отодвигаются. – Или навсегда перечеркиваются, подумала Тимми. Сейчас шесть месяцев казались для нее огромным сроком. Она еще не побывала у гинеколога, но всю неделю ее мучительно тошнило. Она была беременна, но не знала точно, какой срок. От пяти до восьми недель. И через несколько дней она хотела ему все рассказать. Судя по тому, что Жан-Шарль ей только что сказал, Тимми будет уже на седьмом или на восьмом месяце, когда он уедет из квартиры жены, если его жена в достаточной степени оправится, чтобы отпустить его, и если у него не появится еще какого-нибудь предлога остаться в семье. Хотя, конечно, нельзя отрицать, что сейчас он представил вполне уважительную причину. Тимми все понимала, однако ее страхи уже подняли головы. Она холодела от ужаса при мысли, что Жан-Шарль никогда не уйдет из дому, не оставит свою жену. Возможно, Джейд права.
– Ты молчишь, Тимми. О чем ты думаешь? – спросил Жан-Шарль встревоженно – теперь он уже волновался за Тимми. – Тимми, я тебя люблю. Пожалуйста, помни об этом, что бы ни случилось у меня здесь.
– Я боюсь, – искренне призналась она. – Мне безумно жалко твою жену. Для женщины нет более страшного кошмара. Каждый раз, как мне делают маммограмму или еще какое-нибудь исследование, я боюсь, что обнаружат рак. И химиотерапия звучит так страшно. Я не обвиняю ее в том, что она просит тебя остаться с ней. Я бы тоже боялась. Просто хотела бы понять, чем все это обернется для нас с тобой. – А если ее тяжелое состояние затянется, а если ей станет хуже? Он ее никогда не оставит. – Знаю, я кажусь тебе эгоисткой, но я люблю тебя и не хочу, чтобы ты остался с ней навсегда.
– Кто же говорит о том, чтобы остаться навсегда? Всего несколько лишних месяцев. – Сначала Жан-Шарль говорил о четырех месяцах, сейчас четыре превратились в шесть. Он проведет их со своей женой. А что, если ее болезнь их сблизит, поможет залечить старые раны, которые они нанесли друг другу, восстановит их брак? Что тогда будет с Тимми? Она останется при напрасных хлопотах и пиковом интересе, как говорит Дэвид. Брошенная. С разбитым сердцем. Одна. Да еще и с его ребенком в придачу. Она не хотела, чтобы именно это обстоятельство влияло на его решение. Не будет она тянуть его к себе силой, не будет использовать ребенка, чтобы манипулировать Жан-Шарлем. Пусть он сделает выбор сам, честно и справедливо. Не нужно, чтобы его за одну руку тянула к себе больная раком жена, а за другую беременная любовница. Если он придет к Тимми, то пусть придет потому, что любит ее, а не потому, что считает себя обязанным прийти к ней из-за ребенка или еще по какой-то причине, такое для Тимми неприемлемо. Она хотела завоевать его честно, одним только оружием любви, а не навязать ему чувство долга по отношению к ребенку, которого он должен признать, хотя на самом деле ребенок ему совсем не нужен. Сказать Жан-Шарлю о ребенке сейчас – значило бы играть нечестно, а Тимми вообще не хотелось играть с ним ни в какие игры. Она повременит со своей новостью о беременности, по крайней мере до тех пор, пока у него не утрясутся нынешние сложности. Может быть, на это потребуется много времени.
