Джорджетт Хейер - Роковой поцелуй
Через несколько минут, впрочем, Джудит пришла в себя и смогла сполна насладиться концертом. Обладавший абсолютным слухом регент, которого в молодости научил играть на виолончели сам Кроссбилль, отбивал такт ногой; герцог Кумберленд без стеснения разглядывал всех красивых дам, повергая их в смущение; мистер Бруммель смотрел куда-то прямо перед собой с выражением стоического терпения на лице; а сэр Джон Лейд, похожий на кучера почтового дилижанса, по ошибке забредшего в Павильон, заснул в уголке кушетки, где тихонько похрапывал вплоть до самого момента, пока не настала пора расходиться по домам.
Глава 18
Уже на следующее утро мисс Тавернер спешно отправила своего грума в Лондон с наказом побыстрее доставить ее фаэтон, и, как только это распоряжение было выполнено, а лошади отдохнули, она потрясла весь Брайтон тем, что в час пик отправилась на нем в библиотеку Дональдсона поменять книгу. Никто из тех, кто имел счастье лицезреть ее спокойную уверенность, даже не подозревал, каких усилий ей стоила подобная кажущаяся беззаботность.
На Стейне она встретила капитана Одли, предложила ему присоединиться к ней и довезла его до источника Чейлбит-Спринг в Хоуве, а потом и доставила обратно. В тот же вечер на балу в гостинице «Замок» кое-кто отважился заговорить с ней об этом, на что Джудит, высокомерно приподняв брови, холодно ответила:
– Мой фаэтон? Да, он только что прибыл из города. Из-за какой-то пустячной поломки мне пришлось отправить его к каретных дел мастеру, вот почему в последнее время я вынуждена была ходить пешком. Но вам следует знать, я предпочитаю ездить по делам, а не ходить. – Сопроводив свои слова легкой улыбкой и поклоном, она двинулась дальше, давая понять, что вопрос закрыт.
– Превосходно, мисс Тавернер! – пробормотал мистер Бруммель. – Вы настолько способная ученица, что, будь я на десять лет моложе, пожалуй, непременно предложил бы вам руку и сердце.
В ответ она рассмеялась.
– Не думаю, что это возможно. А вы когда-либо делали предложение женщине, сэр?
– Да, однажды, – меланхолически отозвался мистер Бруммель. – Но из этого ничего не вышло. Я узнал, что она ест капусту, – представляете? – и мне более ничего не оставалось, как прервать нашу связь.
Если фаэтон мисс Тавернер и не положил конец всем пересудам относительно ее поездки из Лондона в Брайтон, то определенно заставил многих умолкнуть. А ее привычка ездить повсюду в Брайтоне стала восприниматься как легкое сумасбродство леди, располагающей состоянием в восемьдесят тысяч фунтов. Но, хотя престарелые матроны, за редким исключением, начали без предубеждения относиться к ее странностям, оставался один человек, явно не собиравшийся даровать ей свое прощение. Лорд Уорт старательно избегал ее общества, а когда они все-таки встречались, вел себя с ней с холодной вежливостью, которая показывала ей – события в Какфилде еще свежи в его памяти. Поскольку Джудит неоднократно уверяла и себя и его, что испытывает к нему непреодолимую неприязнь, ей ничего не оставалось, как отвечать ему той же холодностью, одновременно флиртуя с капитаном Одли. Последний выказывал пылкую готовность повиноваться ей во всех ее прихотях, и после того, как они дважды протанцевали половину вечера вдвоем и еще дважды их видели вместе на эспланаде в ее фаэтоне, по городку поползли слухи, что капитану, похоже, улыбнулась несказанная удача.
Даже миссис Скаттергуд начала относиться к этой интрижке весьма серьезно и после недельного молчаливого наблюдения за происходящим однажды вечером после обеда отважилась поднять эту тему в разговоре:
– Джудит, любовь моя, – сказала она, перебирая погонные ярды бахромы, которую старательно вязала, – я не говорила вам, что встретила леди Дауншир на Ист-стрит нынче утром? А потом прошлась с ней обратно до Уэстфилд-Лодж.
– Нет, вы ничего мне не говорили, – ответила мисс Тавернер, откладывая в сторону книгу. – Тому есть причина, что вы решили заговорить об этом?
– О нет, что вы! Но должна признать, я была потрясена ее вопросом о том, когда будет официально объявлено о вашей помолвке с Чарльзом Одли. А я не знала, что ответить.
Джудит звонко рассмеялась.
– Сударыня, надеюсь, вы ответили ей, что не знаете?
Миссис Скаттергуд окинула девушку быстрым и внимательным взглядом.
– Разумеется, я сказала ей: не боюсь того, что подобная помолвка когда-либо состоится. Но, видите ли, все дело в том, что люди начинают задавать вопросы относительно предпочтения, которое вы выказываете Чарльзу. Только не обижайтесь на меня за такую откровенность.
– Обижаться! Как можно?
На лице миссис Скаттергуд отразилась несомненная тревога:
– Но, Джудит, не может ли быть такого, что вы всерьез подумываете о браке с Чарльзом?
Мисс Тавернер, кокетливо улыбнувшись, заявила:
– Мне кажется, вы уже не видите своей бахромы, сударыня. Позвольте позвонить и распорядиться, чтобы вам принесли свечи для работы!
– Не смейтесь надо мной! – взмолилась дуэнья. – Я ничего не могу сказать плохого о Чарльзе. Напротив, прекрасно отношусь к нему; но ведь он – младший сын, дорогая, к тому же без малейшей надежды на получение наследства! Потому что нелепо предполагать, будто Уорт не женится только ради того, чтобы сделать ему приятное. Я могу с закрытыми глазами перечислить вам несколько молодых дам, имеющих на него самые серьезные виды. И непременно наступит такой день, когда и он задумается о женитьбе.
– Что ж, в таком случае, я с радостью готова пожелать ему счастья! – резко бросила в ответ мисс Тавернер. Подняв книгу, она пробежала несколько страниц глазами, вновь опустила ее и с надеждой осведомилась:
– Это, случайно, не он попросил вас узнать, не собираюсь ли я замуж за капитана Одли?
– Уорт? Что вы, дорогая, честное слово, нет! Он даже не заговаривал со мной об этом.
Мисс Тавернер вновь уткнулась в книгу с видом столь решительным и неприступным, что миссис Скаттергуд почла за благо промолчать.
Она положительно не знала, что и думать. Природная проницательность с самого начала подсказывала ей: Джудит отнюдь не грозит опасность влюбиться в капитана. И намека на то, что люди начинают связывать их имена, должно было хватить, чтобы девушка стала вести себя более осмотрительно, если и в самом деле не собиралась за него замуж; но ее слова не произвели на Джудит вообще никакого впечатления. Она продолжала флиртовать с капитаном, а ее брат однажды добродушно заметил мистеру Тавернеру, что полагает, будто они вдвоем составят чудесную пару.
– Одли и ваша сестра! – неожиданно побледнев, воскликнул его кузен. – Но это же невозможно!
– Невозможно! Почему же? – осведомился Перегрин. – Он славный малый, можете мне поверить, совсем не такой, как Уорт. Стоило мне увидеть его, как я понял – он идеально подходит Джудит. Мне представляется, что они без слов понимают друг друга. Я попробовал было расспросить Джудит, но она лишь покраснела и отшутилась, так и не дав мне определенного ответа.
Собственные же дела Перегрина вскоре претерпели поворот к лучшему. Он обзавелся привычкой ездить в Уортинг два раза в неделю, оставаясь на ночь у Фэйрфордов; вернувшись однажды после очередной такой экспедиции, сообщил Джудит, что сэр Джеффри, которого явно не устраивала неопределенность с помолвкой дочери, решил приехать в Брайтон и повидаться с Уортом.
– Посмотрим, что он теперь скажет, – тоном глубокого удовлетворения заявил Перегрин. – Как невнимательно ни относился бы Уорт к моим уговорам, он не сможет отказать такому влиятельному и почтенному человеку, как сэр Джеффри. Полагаю, день свадьбы будет назначен совсем уже скоро.
– На твоем месте я бы не очень на это рассчитывала, хотя всей душой желаю тебе счастья, – ответила Джудит. – Но должна признаться, буду удивлена, если сэр Джеффри сумеет убедить его светлость. Нам с тобой, как ты помнишь, это не удалось.
Перегрин, однако, продолжал излучать оптимизм, и уже через несколько дней ход событий подтвердил его правоту. Однажды вечером они ужинали у себя в доме на Марина-Парейд, когда дворецкий передал им визитную карточку сэра Джеффри. Перегрин помчался ему навстречу, чтобы первым услышать новости, а миссис Скаттергуд в некотором волнении окинула взглядом лобстера в масле, после чего распорядилась, чтобы кухарка подала наверх пирог с гусиными потрохами и фрикандо из телятины. Она все еще встревоженно размышляла вслух, а не приготовить ли на скорую руку, кроме прочего, и сырники, сожалея, что сладкий пирог с открытой фруктовой начинкой и сливками, сбитыми с вином и сахаром, съели за обедом, когда Перегрин ввел в столовую их гостя. По выражению лица брата Джудит моментально догадалась – он получил хорошие известия; глаза его сверкали и, не успела она пожать руку сэру Джеффри, как Перегрин выпалил:
– Ты ошибалась, Джу! Все устроилось как нельзя лучше! Я знал, что так и будет! Я женюсь в конце июня. А теперь пожелай мне счастья!
