Мелани Гидеон - Жена-22
Кэролайн прижимает палец к губам Банни, заставляя ее замолчать.
– Последнее слово все равно всегда должно оставаться за тобой, да?
После обеда я проверяю страничку Люси Певенси. Новых сообщений нет. Йоссариана в Сети тоже нет. Я прокручиваю ленту новостей.
Недра Рао
На дворе XXI век. Неужели никто не в состоянии разработать удачные велосипедные шорты для женщин?
47 минут назад
Линда Барбедьян
“Таргет ”! [73] Новые простыни Нику в общежитие.
5 часов назад
Бобби Барбедьян
“Таргет”! Ни за что на свете.
5 часов назад
Келли Чо
Боится, что как аукнется, так и откликнется.
6 часов назад
Хелен Дэвис
Отель “Георг V” в Париже – аххх…
8 часов назад
В последнее время, читая чужие статусы, я испытываю такую смесь беспокойства, раздражения и зависти, что порой думаю, нужна ли мне вообще эта страница.
Я чувствую себя издерганной и измученной. Открываю “Ворд”. Проходит минута. Пять минут. Десять. Мои пальцы повисают над клавиатурой. Я нервно печатаю: “Элис Бакл. Пьеса в 3 актах”, тут же стираю, потом набираю снова – на сей раз заглавными буквами в надежде, что они придадут мне смелости.
С первого этажа в спальню доносятся звуки песни Марвина Гэя What’s Going On . Я смотрю на часы. Шесть. Скоро достанут разделочные доски. Помоют перец. Обдерут кукурузу. И кто-нибудь, скорее всего, Джек, закружит свою жену по кухне. Другим – мне и Уильяму – это напомнит о школьных вечеринках и о том, как мы пили пиво из банок в подвале у кого-нибудь из приятелей. А самые младшие, Зои и Питер, а может, даже и Кэролайн, скачают Марвина Гэ я себе на айпод, считая, что они первые, кто оценил его густой, чувственный голос.
Я кладу руки на клавиатуру и начинаю печатать.
91
На кухню заходит Уильям.
– Ты уже проголодалась? – спрашивает он.
Я смотрю на часы – 11:30.
– Вообще-то нет.
Он роется в шкафу, достает коробку крекеров.
– У нас есть хумус?
– На второй полке. За йогуртом.
– Итак. Новость, – говорит Уильям, открывая холодильник. – Мне предложили работу.
– Что? Уильям! Ты не шутишь? Когда?
– Вчера позвонили. Это в Лафайете. Отличный пакет. Медицинская страховка. И зубная.
– Кто вчера позвонил? Ты даже не говорил, что кто-то всерьез заинтересовался.
– Боялся, что ничего не выйдет. Не хотел, чтобы ты зря надеялась. Они продают товары для офиса.
– Товары для офиса? Как “Офис Макс”?
– Нет, не как “Офис Макс”. “Кингс Стейшенери”. Небольшая семейная фирма. Но они расширяются. У них два магазина в районе Залива, и они планируют открыть еще два в Сан-Диего уже в этом году. Я буду координатором по почтовому маркетингу.
– Почтовому? Рекламные листки, флаеры, открытки?
– Да, Элис. То самое, что люди обычно не глядя бросают в мусорную корзину. Мне удалось получить эту должность. Было несколько десятков заявлений. Люди в фирме вроде бы приятные. Это очень милая работа.
– Да, конечно, – соглашаюсь я. – Но, Уильям, разве ты этого хотел?
Неужели товары для офиса – предел его мечтаний?
– Уже не важно, чего я хотел, – тихо говорит он.
– Ох, Уильям…
Он жестом останавливает меня:
– Нет, Элис. Не надо. Я должен перед тобой извиниться. И если ты ненадолго замолчишь, то я смогу это сделать. Ты была права. Мне нужно было приложить больше усилий, чтобы остаться в “ККМ”. Я сам виноват, что потерял работу. Я подвел тебя. Подвел всю семью. Мне очень жаль. Правда, жаль.
Я ошеломлена. Неужели Уильям только что признал, что имеет отношение к тому, что его уволили? Что это было не просто сокращение? Что он сам виноват? Прикусив губу, он наклоняется над раковиной и смотрит в окно. Я смотрю на него и чувствую, как улетучиваются остатки моего гнева из-за всей этой истории с сиалисом.
– Ты не подвел меня, Уильям. Тебя уволили не только потому, что ты “не прилагал усилий”. Мне это известно. Далеко не все от тебя зависело.
Уильям кивает.
– Спасибо, что ты это сказала. Для меня это очень важно.
– Наверное, я тоже отчасти виновата. Во всем этом. В том, что сейчас происходит. Может, и я тебя подвела.
Он поворачивается ко мне.
– Ты не подводила меня, Элис. Не подводила. Поняла?
– Поняла. Но если вдруг все-таки подводила – а скорее всего, так и есть, то прости меня. Мне тоже очень жаль.
Он кивает и делает глубой вдох.
– Я должен принять это предложение. Я люблю бумагу. И ручки. И блокноты. И маркеры.
– О да, обожаю маркеры! Особенно салатовые.
– И конверты.
– И степлеры. Не забудь про степлеры. Ты знаешь, что сейчас начали выпускать цветные степлеры? В Лафайете очень красивый центр. Во время перерыва ты, наверное, сможешь там гулять. Заходить в “Старбакс”.
– Об этом я даже не подумал, – говорит Уильям, обмакивая крекер в хумус. – Это будет здорово.
– Ты уже дал официальное согласие?
– Сначала я хотел поговорить с тобой.
– Когда ты должен дать ответ?
– У меня есть еще неделя.
– Тем лучше, мы еще раз как следует все обдумаем. Взвесим все за и против.
Я надеюсь таким образом выиграть время, чтобы понять, что происходит с собственной работой. Я пока еще не получила ничего из Кентвуд в ответ на просьбу перевести меня с осени на полную ставку, но не теряю надежды. Ассоциация родителей часто откладывает вопрос распределения средств до последнего.
– Поскольку никаких других предложений нет, Элис, имеются только за. Не вижу никаких против.
Он прав. Мы не можем позволить себе выбирать. Никто не может. Уже не может.
92
На следующее утро я просыпаюсь с головной болью и температурой. Провожу все утро в постели, а на ланч Уильям и Зои приносят мне поднос: куриный бульон с лапшой, стакан воды со льдом и почта – конверт и журнал “Пипл”.
Я втягиваю носом аромат супа:
– Ммм.
– “Империал Ти Корт”, – говорит Уильям.
Я подцепляю лапшу и отправляю в рот.
– Ты ездил в “Империал Ти Корт”? В Беркли?
Он пожимает плечами.
– У них самая вкусная лапша. К тому же не так долго я еще смогу привозить тебе суп в полдень.
– О чем это вы? – спрашивает Зои.
– Пустяки, – говорю я.
Мы еще не сказали детям о новой работе Уильяма. Я понимаю, что они переживают и для них будет облегчением узнать, что он трудоустроился, но не хочу им ничего говорить, пока мы окончательно не решим. Мы с Уильямом переглядываемся.
– Ага, видно, не пустяки, – говорит Зои.
В комнату вбегает Джампо и прыгает на кровать. Уильям подхватывает его на руки.
– Тебе сюда нельзя. Как насчет пробежки, маленькое чудовище?
Джампо злобно смотрит на него, как на врага, но потом вдруг облизывает ему лицо. Ого, Уильяму вправду удалось наладить контакт с Джампо. Кажется, они даже стали друзьями?
– Сегодня вечером мы подробно обсудим эти пустяки , – говорю я.
– Па, можешь до пробежки завезти меня к Джуду? – спрашивает Зои.
Джуд и Зои вновь официально встречаются. На следующий день, после того как мы поймали мышь, я слышала, как Зои плакала в телефонную трубку и просила у Джуда прощения. В тот же вечер он пришел к обеду, и они с Зои под столом держались за руки. Это было так красиво и правильно, что у меня дрогнуло сердце.
– Думаю, что могу. Мы с Кэролайн так или иначе должны обсудить с Недрой торт. Элис, вы с ней уже разговариваете?
– Я почти готова послать ей сигнальную ракету, – говорю я.
– Ракета уже давно должна быть в полете. Свадьба через две недели.
После ланча я снова засыпаю, а проснувшись, глотаю еще три таблетки адвила. Ужасно болит голова. Все болит. Даже грудная клетка. Я пытаюсь расслышать какие-нибудь звуки внизу, но в доме царит тишина. Кажется, кроме меня, здесь никого нет. Я включаю ноутбук, но от Исследователя-101 нет ни письма, ни сообщения на Фейсбуке. И это даже приносит мне некоторое облегчение. Я доедаю лапшу. Пролистываю “Пипл”. Потом вскрываю конверт, пришедший с дневной почтой.
...Дорогая Элис Бакл,
Ассоциация родителей школы Кентвуд с глубоким сожалением извещает, что в наступающем учебном году мы не можем возобновить контракт с Вами. Как Вам известно, бюджет государственных школ Окленда существенно урезан, поэтому Ассоциация родителей решила перенаправить на другие цели средства, которые ранее выделялись на занятия драмой. Мы высоко ценим Вашу многолетнюю добросовестную работу и желаем Вам удачи во всех начинаниях.
Правление Ассоциации родителей Кентвуд
