Джорджетт Хейер - Невинный обман
Мистер Веструтер обладал точными сведениями касательно того, при каких обстоятельствах эта особа вынудила покойного Оливера Броти взять ее в жены. Джек не сомневался в том, что при случае она не прочь будет «продать» одну из своих дочерей, заставив заняться завуалированной проституцией, ежели, конечно, цена ее устроит. Вероятно, она предпочла бы выдать Оливию замуж за пожилого сэра Генри Госфорда, однако если дочь наотрез откажется и устроит истерику, то миссис Броти, вполне возможно, согласится на другие, куда менее достойные предложения. Не то чтобы мистер Веструтер намеревался вести переговоры о «сделке» с женщиной, которую он глубоко презирал. Оливию он находил обворожительной, однако не лелеял мысли в ближайшее время сделать ее своей любовницей. Хотя возле девушки крутилось несколько джентльменов, покоренных ее красотой, мистер Веструтер был совершенно уверен в отсутствии серьезного соперника до тех пор, пока не обнаружил в гостиной дома на улице Ханса Кресента этого француза.
Застыв на пороге, мистер Веструтер приподнял лорнет и окинул комнату цепким взглядом. Оливии он улыбнулся, при виде шевалье слегка приподнял брови, а миссис Броти одарил насмешливым взглядом, который одновременно рассердил и покорил ее.
– Мэм! – отвесив поклон, молвил Джек. – К вашим услугам! Ваш покорнейший раб, мисс Броти! Шевалье! – Французу он холодно кивнул, а вот когда Оливия протянула ему руку, лицо Джека расплылось в улыбке, и он, немного задержав рукопожатие, произнес: – Вы самая лучезарная, изысканная, несравненная девушка. Могу ли я надеяться, что вы согласитесь поехать со мной на прогулку?
Будь рядом с ней мисс Чаринг, она бы сразу же догадалась о двойственном значении услышанной ею фразы, но Оливия не отличалась такой всеобъемлющей начитанностью[46], поэтому лишь смутилась, польщенная и в то же время немного испуганная.
– Э-э-э… Прошу вас, пожалуйста, не обижайтесь. Это весьма любезно с вашей стороны, но не в моей власти принять ваше предложение. Мы ожидаем приезда друзей, – сказала она.
– Увы, – состроил Джек печальную мину. – Моя удача мне изменила. Мне уйти сразу или дозволено будет побыть немного в вашем обществе?
Миссис Броти тотчас же принялась уговаривать гостя остаться и предложила мистеру Веструтеру подкрепить свои силы кое-чем горячительным. Отказавшись от угощения, Джек провел в гостиной с четверть часа, ведя неторопливую беседу ни о чем, а затем встал, заявив, что не может более заставлять своих лошадей ждать.
– Шевалье! Какими судьбами вы здесь оказались? – сказал он. – Если хотите, я могу предложить место в моей бричке. Насколько мне известно, обзавестись своей каретой вы не потрудились.
– Не стоит за меня беспокоиться. Как правило, я нанимаю экипаж, сегодня же прибыл сюда на арендованной лошади. Я правильно выразился?
– Браво! Вы прекрасно владеете английским… Что ж… раз вы приехали сюда на арендованной лошади, то я сочту своим долгом подвезти вас на Дьюк-стрит… А теперь позвольте откланяться. Надеюсь, в следующий раз мне повезет больше.
Шевалье д’Эвроне понял, что мистер Веструтер отнюдь не намерен оставлять его здесь одного, предоставив в распоряжение покинутое им поле боя, поэтому грациозно откланялся, весьма элегантно склонившись и поцеловав протянутые ему женские ручки, а затем вышел вслед за своим жестокосердным благодетелем. Мистер Веструтер равнодушно принял комплимент насчет своих лошадей и перевел разговор в другое русло.
– Как вы поживаете с момента нашей последней встречи, мой дорогой д’Эвроне? Вы, очевидно, нашли Лондон весьма гостеприимным местом?
– Вы полностью правы. Теперь я даже и не представляю, что придется когда-нибудь уезжать отсюда. Все относятся ко мне весьма доброжелательно. Сейчас я чувствую себя в Лондоне словно дома.
– Ваши идеальные манеры и обхождение открывают перед вами любые двери, – сказал мистер Веструтер. – Меня часто спрашивают, кто этот мой обаятельный французский знакомый и откуда он приехал?
– А-а-а… Это из ваших taquinerie[47], на которые вы столь падки, надеюсь?
– Отнюдь! Уверяю вас, число друзей, приобретенных вами в Англии, – легион. Кто-то на днях справлялся у меня, где вы прячетесь… Даже спрашивали, не больны ли вы инфлюэнцей… А-а-а… Вспомнил. Это была леди Мария Ялдинг! Поздравляю вас с очередной победой.
– Я не могу себе столь грубо льстить, – ответил шевалье д’Эвроне. – Но вы напомнили мне о моих обязанностях перед ней, сэр. Леди Мария была очень добра ко мне, и я не имею права пренебрегать ею.
– Кое-кто сочтет это искушением, – произнес мистер Веструтер, – но будет попросту глупо не поддаться ему.
– Понятно… кажется, – подумав пару секунд, произнес шевалье замогильным тоном.
– Я нисколько не сомневаюсь, что вы все поняли. Французы – весьма сообразительный народ. Прошу прощения за излишнюю навязчивость, но, учитывая то обстоятельство, что именно я представил вас кузине, чувствую определенную ответственность перед вами. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы угодили в одну из ловушек, которыми изобилует свет, ибо иностранцу весьма затруднительно их разглядеть.
– Не желаете ли вы мне сказать, что мы только что успешно избежали одной из таких ловушек? – спросил шевалье беря быка за рога.
– Разумеется, – ответил мистер Веструтер, останавливая бричку у шлагбаума дорожной заставы. – Она, пожалуй, самая очаровательная девушка во всем Лондоне, но у нее, как ни печально, нет ни пенса за душой, а мать – сущая гарпия.
– Уже понял.
– Ее следовало назвать мадам, короче говоря, сводней. Она привезла Оливию в город и теперь намерена продать дочь тому, кто больше заплатит.
– Сэру Генри Госфорду? От одной мысли о таком мне становится не по себе.
Шлагбаум был поднят, и мистер Веструтер тронулся в путь. Лошади мерно тянули за собой бричку, а не летели вперед, как обычно.
– Госфорду, если выгорит, – сказал Джек. – Он богат, что очень значимо для миссис Броти, а еще он без ума от Оливии, поэтому вполне может согласиться на брак, хотя это и не столь важно, однако желательно.
– Вы меня пугаете! – воскликнул шевалье. – Не может быть, чтобы эта женщина позволила чудной, невинной девушке стать содержанкой старика.
Мистер Веструтер, тихо рассмеявшись, заметил:
– Думаю, не проиграю пари, если скажу, что до того, как эта женщина поймала в свои сети покойного Броти, она была еще той штучкой, ее хорошо знали в «Ковент-Гарден»[48], и, поверьте мне, репутация у нее была не из добродетельных. Вы меня понимаете? Не думаю, что подобный образ жизни может шокировать ее, в отличие от вас, шевалье.
– Ужасно думать о таком в связи с этой девушкой, – удрученно промолвил француз.
– Мой дорогой юный друг! Неужели вы можете представить себе прекрасную Оливию в роли Марии-Магдалины? – нетерпеливо продолжил мистер Веструтер. – Нет ни малейшего повода предполагать, будто ей не придется по вкусу роскошь и блеск ее нового положения. Как бы ни сложилась жизнь, а впереди ее ждет вполне устроенная будущность. Далеко не все из нас оставляют своих бывших любовниц в стесненном положении.
– Сэр! – произнес шевалье, пытаясь сдерживать растущее раздражение. – Вы были со мной искренни, поэтому простите меня за прямоту. Ваши планы касательно мадемуазель того же свойства?
– Жениться на ней я, само собой, не собираюсь, – несколько высокомерно ответил мистер Веструтер.
– Я сделаю все, что в моей власти, чтобы помешать этому.
Ледяная усмешка скользнула по лицу мистера Веструтера.
– Но вы едва ли в силах сделать что-то, – заметил он. – На вашем месте, и это дружеский совет, поверьте мне на слово, я бы оставил Оливию в покое и продолжил осаду цитадели леди Марии. Я желаю вам на этом поприще всяческих успехов и не брошу в ваш огород ни единого камня, но предупреждаю: не заходите в мои охотничьи угодья. Из этого ничего хорошего не выйдет. Уверен, что в Лондон вы приехали не с тем, чтобы жениться на девушке, у которой нет и пенни собственных денег. К тому же я весьма сомневаюсь, что вы в полной мере оценили степень решимости миссис Броти. Думаю, вам не понравится, если она начнет наводить о вас справки. Представьте себе, что будет, если какой-нибудь недоброжелатель посеет в ее душе зерна сомнения в вашей респектабельности.
Француз застыл в напряженной позе, а затем произнес:
– Вы ведете себя неподобающим образом, сэр.
– Отнюдь нет, – тихо возразил ему мистер Веструтер.
– Теперь мне придется относиться к вам как к врагу.
– Очередное недопонимание. Я в достаточной мере, как у вас выражаются, âme de boue[49], чтобы с пониманием относиться к вашим поступкам, по правде говоря, мне доставляет удовольствие наблюдать за вашими успехами, шевалье. Я бы даже сказал, что восхищаюсь вами. Мне было бы досадно, если бы вы потерпели фиаско. Конечно, в дельце с Ялдинг вас ожидают определенные трудности. Она весьма своевольная и упрямая особа, но при вашем искусстве обращения с леди сие не может представлять слишком непреодолимое препятствие. Спасите даму своего сердца из пасти злобного Энервика. Вам это удастся. А-а-а… Вы ведь не знакомы с отцом леди Марии? Ну и не торопитесь с ним знакомиться. Неприятнейший субъект, смею вас заверить… А вот мы и на Дьюк-стрит!
