Эми Кауфман - Разбитые звезды
– О, Лил, это было отменно! – выдыхает Анна, все еще давясь от смеха. – Он что, и правда звал тебя погулять с ним по обзорной палубе? Посмотреть на звезды? Боже, это так банально!
Из-за колебаний корабля на сверхсветовой скорости, обычно едва заметных, у меня разболелась голова.
Он не знал, кто я такая. Ему не были нужны от меня ни деньги, ни связи моего отца. Ему ничего не было нужно – только вечер со мной.
Истерический смех Анны начинает действовать мне на нервы. Да, она заметила, что я сомневаюсь, и своим смехом помогла отделаться от майора; да, она изо всех сил старается защитить меня от всего, что может навредить моей репутации. Но я втоптала бедного парня в грязь, а она хохочет.
– Если завидуешь, попроси своего Смокинга тебя туда отвести, – резко бросаю я.
Я иду к лифту, чувствуя спиной, что Анна и Свонн уставились мне вслед. В лифте стоят два парня – рабочие в спецодежде из блестящего светоотражающего материала. Они ждут, когда закроются двери. Я проскальзываю внутрь. Один из них говорит что-то на ухо другому, потом неразборчиво извиняется, и они выбегают из лифта. Я остаюсь одна.
Двери плавно закрываются, и у меня в ушах звучат слова этого парня. Мне даже не пришлось прислушиваться – я и так знаю, что все они говорят одно и то же: «Вот черт. Это дочь Лару. Если нас здесь с ней застукают – нам конец».
Я прислоняюсь к стенке лифта из искусственного дерева и смотрю на символ, изображенный на дверях: греческая буква лямбда – «Компания Лару». Компания моего отца.
Лилиан Роза Лару. Неприкосновенная. Ядовитая.
Жаль, меня не назвали Гортензия, Нарцисса или Белладонна.
– В следующий раз вы увидели ее, когда объявили тревогу?
– Верно.
– Вы пытались узнать, в чем дело?
– Вы не военный, вам не понять, чем мы руководствуемся. Я не задаю вопросов – только выполняю приказы.
– И каков был приказ?
– Защищать мирных граждан. Это наш долг.
– Значит, на ваше решение не повлияло какое-то особое указание?
– До чего вы пытаетесь докопаться?
– Нам важна каждая мелочь. Мы будем вам очень признательны, если вы расскажете все подробно.
Глава 3. Тарвер
Я падаю на тренировочный мат и, резко выдохнув, чувствую в спине острую боль. Рядом со мной грохается мой противник, и я вдруг понимаю, что до сих пор держусь за его рубашку. Я судорожно вдыхаю, перекатываюсь на бок и быстро встаю на колени. Теперь над ним нависаю я, а не наоборот.
Поверить не могу, что выставил себя сегодня таким идиотом! Все в Галактике знают Лилиан Лару. Что мне мешало посмотреть новости или какую-нибудь дурацкую передачу, где смакуют сплетни, и узнать, как выглядит эта Лилиан? Должно быть, я единственный, кто никогда ее не видел.
Вообще-то, обычно меня, даже приставив дуло к виску, не заставишь подойти к такой богатой и влиятельной девушке. И чем я только думал? Да я вообще не думал. Все мысли были только о ямочках на щеках, рыжих волосах и…
Противник вдруг вцепляется мне в плечо, но я уклоняюсь от его хватки, поставив колено ему на грудь и отведя руку в сторону. Я не успеваю впечатать кулак противнику в челюсть – тот перехватывает мою руку, цепко ее держит и начинает выкручивать. Мне приходится отодвинуться от него, чтобы высвободиться. Он задыхается, но ползет за мной, ухмыляясь.
– Это все, на что ты способен, малец? Старайся лучше.
Мне всегда так говорят: «Это все, на что ты способен? Старайся лучше».
Будь богаче. Умнее. Научись пользоваться чертовыми столовыми приборами. Говори, как мы. Думай, как мы.
Да пропади оно все пропадом!
Не разобрать, кто где в этой гуще человеческих тел: все смешалось воедино, слышится только неровный гул голосов, вскриков и ругательств на разных языках. Из офицерского состава здесь только сержант, который следит за тренировкой, но он не говорит нам следить за языком. Ну, еще есть я, но здесь никто не знает, что я офицер. Мое лицо на экранах примелькалось только в первом классе, и узнают меня только там.
Но, готов спорить, здесь все точно знают, кто такая Лилиан Лару.
Мысль о ней не дает мне покоя. Она и правда шутки ради потешалась надо мной перед своими друзьями?
Сам от себя не ожидая, я со всей силы бью противника, и слышится хруст. Парень откатывается от меня, прижимая руку к лицу, – и между пальцами у него сочится кровь. Я перевожу дыхание и не успеваю встать, как офицер становится между нами и жестом показывает мне, что бой окончен.
Тяжело дыша, я опираюсь на локти, а сержант помогает моему противнику подняться и ведет его к товарищу, чтобы тот отвел раненого в больничное крыло. Потом сержант поворачивается и встает надо мной, грозно скрестив руки на могучей груди.
– Сынок, еще раз такое вытворишь – вылетишь вон. Ясно? В следующий раз я буду разговаривать с твоим командиром.
Здесь, внизу, все равны: простая военная форма, штаны и рубашка защитного цвета. Я могу притвориться простым восемнадцатилетним солдатом без чина и звездочек на погонах, и никто не узнает, что я офицер и герой войны. Сержант даже не догадывается, что разговаривает с майором. Ну и хорошо. Иногда мне кажется – лучше бы не получал я этот чин. Заработал бы полоски на погонах, как все, а не на поле боя, где ошибка стоит жизни.
– Да, сержант.
Я осторожно поднимаюсь на ноги, стараясь дышать ровнее. Вылететь отсюда мне не хочется.
Казармы удобны, но просты, и через них виден металлический каркас корабля. Здесь я чувствую себя в своей стихии. Несмотря на то что очистители неустанно пыхтят от усердия, воздух влажный и пропитан запахом пота. Ребята, которые здесь тренируются, скоро отправятся в одну из колоний подавлять очередное восстание мятежников. Забери у меня медали, лиши звания – и я бы тоже туда отправился, увидел бы чудеса видоизмененной планеты и разъяренных мятежников. Эх, если бы…
Сержант еще с минуту изучает меня взглядом, а потом поворачивается к учебному плацу.
– Младший сержант Адамс, выйти из строя! Вы следующая.
Она чуть старше меня, на пару дюймов ниже; светлые волосы стоят торчком. Разминаясь, она бросает мне мимолетную улыбку. Я вздыхаю и готовлюсь к бою. Буду драться, пока не свалюсь с ног от усталости.
Мы кружим, глядя друг на друга, и я вижу, что она очень быстрая и проворная. Вот такая девушка мне подходит – знаешь, чего от нее ждать. И она не будет строить козни, как интриганки из высшего общества. Глядя на нее, я вдруг вспоминаю строчку из маминого стихотворения: «Быстра, как свет, сильна, как ветер».
Адамс снова мне улыбается, и на мгновение я снова наслаждаюсь улыбкой Лилиан Лару, ее голубыми лучистыми глазами…
Но миг спустя я уже вижу металлическую решетку в потолке. Младший сержант Адамс поставила свою босую ногу мне на горло. Бой окончен. Я медленно поднимаю руку, на секунду решив, что могу схватить ее за лодыжку, но вместо этого показываю ей открытые ладони. Она меня одолела. А все потому, что думать надо было о бое, а не…
Она убирает ногу и протягивает ладонь, предлагая помощь. Я хватаюсь за нее и поднимаюсь на ноги.
Теперь из-за мисс Лару мне еще и надрали зад на тренировке. Может, она перестанет портить мне жизнь?
Поглядывая на сержанта, я сцепляю руки за головой и выгибаю спину, пока не чувствую, как тянутся мышцы. Сержант отправляет Адамс к следующему противнику и подходит ко мне поближе.
– Сынок, не знаю, на кого ты тут злость срываешь, но иди лучше постреляй по мишеням, – строго говорит он.
Я не хочу стрелять. Мне до смерти хочется кого-нибудь поколотить.
– Пожалуйста, сержант, я…
Пол под ногами вдруг заходил ходуном, и мы с сержантом едва не теряем равновесие. На секунду мне кажется, что меня кто-то толкнул, но потом я понимаю, что это трясется корабль.
Я широко расставляю ноги, готовясь к новому толчку. В тренировочном зале мгновенно воцаряется тишина: все смотрят вверх на громкоговорители и ждут объяснений. Я много недель провел на «Икаре», и все это время корабль оставался стабильным и надежным.
Все молчат, а мы с сержантом переглядываемся.
Он медленно качает головой и пожимает широкими плечами.
Где же объявление?
Разузнать, что случилось, можно наверху. Кто-нибудь да скажет богачам, что с кораблем. Иначе быть не может. Я обуваюсь, выбегаю из тренировочного зала и будто попадаю в другой мир. Если наверху все блестит и сверкает, а ноги ступают по мягким коврам, то здесь, внизу, все просто и без изысков.
Проходы, заполненные людьми, перекрещиваются и переплетаются, как лабиринт. Кто только не живет на нижней палубе: рабочие, которые по часам настраивают на корабле освещение и музыку; переселенцы в поисках новых колоний; путешественники, которые решили сэкономить на билете; те, кто просто едет навестить своих родственников. Слева я слышу взволнованный шепоток на испанском, неподалеку кто-то ругается на ирландском. Кучка миссионеров, задавшихся целью просветить невежественных мятежников на новых планетах, глядит на всю суматоху так отрешенно, будто им ни до чего нет забот. Среди этого шума и суеты нет ни одного джентльмена в цилиндре или девушки в вечернем платье.
