Элоиза Джеймс - Три недели с леди Икс
– Нет! Я не могу… в твоей постели!
Торн хихикнул, отчего гамак вновь качнулся, а по телу Индии пробежала сладкая волна.
– Еще как можешь!
– Заниматься этим в твоей спальне было бы… дурно…
– Отчего же дурно?
Было поразительно, что гамак еще не перевернулся и оба они не рухнули на траву. Торн вновь оттянул вниз корсаж, и ее пышная грудь обнажилась. Торн накрыл ее ладонями и склонил голову. Волосы упали ему на лицо, и Индии не видно было, что он делает.
Но она прекрасно это чувствовала. Дыхание ее вновь сделалось прерывистым, но она все еще пыталась протестовать:
– Твоя спальня предназначается для твоей жены… то есть она для супругов! А поскольку мы с тобой не… то есть это лишь на одну ночь, то…
Торн поднял голову и большим пальцем слегка надавил на розовый сосок. Индия пискнула.
– Я не могу заниматься с тобой любовью под открытым небом, Индия. Остается лишь моя комната.
Он легко вскочил с гамака и сдернул с него Индию, подхватив ее на руки. Потом поставил на землю.
– Только не в доме! – еле выговорила она.
– Почему бы и нет?
– Но я же уже сказала, этот дом… спальня предназначена для вас с женой, это супружеское ложе, – вновь стала путано объяснять Индия, силясь прочесть выражение его глаз. – Со временем с этой комнатой будет связано много воспоминаний, и я не желаю, чтобы хоть какое-то из них было…
Торн улыбнулся иронично:
– Леди Ксенобия Индия Сент-Клер, вы хотите сказать, что мне не дозволяется привести в Старберри-Корт любовницу?
– Именно это я вам и пытаюсь объяснить. – Индия скрестила на груди руки. – Я создала для вас дом. И вы не должны его запятнать!
– Запятнать?
Индия почувствовала себя вдруг старой брюзгливой ханжой. Да что там, она просто смешна! И неужели она на самом деле позволила мужчине запустить руки ей между ног? Да еще на улице! Похоже, позволила… и ей нет прощения!
Она отряхнула юбки, смирившись с тем, что из прически наверняка повылетали все шпильки.
– Полагаю, нам стоит… – начала было Индия с достоинством, но вдруг слабо пискнула, потому что Торн, подхватив ее под коленки, перекинул через плечо и пошел вниз по склону. – Отпусти меня! Торн!
Но он лишь смеялся:
– До домика привратника рукой подать. Кстати, заруби себе на носу: я не из тех, кто, женившись, обзаводится любовницами. И еще нелишне тебе знать: я никогда не занимаюсь любовью без «французских писем» [10], так что ты не рискуешь родить от меня нежеланное дитя!
– Домик привратника? – Ладонь Торна, лежащая прямо у нее на ягодицах, крепко сжимала их, и от этого касания Индия, кажется, вновь распалялась… Она принялась вырываться: – Ну-ка отпусти меня сейчас же! Это дико!
– А знаешь, ты куда легче, чем можно предположить, любуясь твоими формами, – весело объявил Торн, и ладонь, лежащая на ягодицах Индии, сжалась.
Она предприняла новую попытку высвободиться:
– То есть ты хочешь сказать, что я толстуха? А ну-ка пусти меня!
Но Торн уже широко шагал по гравийной дорожке прямо к домику привратника.
– Торн!
– Чтобы наверняка сказать, есть ли у тебя лишний вес, мне нужно более тщательно тебя исследовать, – невозмутимо объявил он.
– Ты не посмеешь! – Индии наконец удалось вывернуться – правда, в тот самый момент, когда Торн поставил ее на ноги. От неожиданности она потеряла равновесие и упала бы, если бы не уперлась спиной в дверь домика. Она сверкнула глазами на Торна, приготовившись высказать ему все, что у нее накипело, притом не стесняясь в выражениях…
Но он так смотрел на нее, что все слова разом вылетели у Индии из головы.
– Я хочу тебя, – объявил Торн. – И я получу тебя, леди Ксенобия Индия. Мы с тобой не намерены вступать в брак – потому что ты выйдешь за человека получше, чем я, – ну а я сам почти что помолвлен с другой. Но этой ночью мы подарим друг другу наслаждение. Ты хочешь внести еще большую ясность или все понятно и так?
Индия покачала головой, не в силах оторвать взгляд от его лица. Все, что она делала, будучи взрослой, было подчинено одной-единственной цели: удачно выйти замуж.
Но то, что они собирались сейчас совершить, никакого отношения к браку не имело. Это было нужно ей самой!
– А знаешь, я никогда еще не был в постели с женщиной, которой бы доверял, – вдруг произнес он.
– Что?
– Ты принимаешь мои условия. – Торн распахнул настежь двери в домик. – Ты не пытаешься меня заполучить – мне это, черт возьми, прекрасно известно! Потому что у тебя становится влажно между ног при мысли обо мне, а вовсе не о моих миллионах!
Он говорил сейчас с ней как с распутницей. Коей она, вне всяких сомнений, и являлась…
Или станет ею вскоре – как только переступит известную черту. Ведь леди никогда не занимаются любовью ни с кем, кроме законных мужей…
Никогда.
Она смотрела, как Торн открывает ставни, впуская в домик лучи закатного солнца. Но вот он повернулся к ней – и его яростный взор потряс Индию.
– Еще раз спрашиваю тебя: никто не лишал тебя девственности насильно? – Голос его вновь зазвучал зловеще. Он готов был вступить в борьбу… нет, готов был уничтожить любого, нанесшего ей оскорбление.
– Нет…
Улыбка Индии была совершенно новой – так она не улыбалась никому, кроме Торна.
Он пробормотал что-то неразборчивое – и вот она вновь в его объятиях, и они снова целуются так страстно, что она едва не задыхается… Рубашка его давным-давно расстегнута… Индия обняла его за талию. Отстранившись, Торн стянул рубашку через голову.
Он был великолепен. Сплошные мускулы. Нахмурившись, Индия провела пальчиком по белому шраму, пересекающему его живот.
– Я весь покрыт шрамами, – опустил глаза Торн.
– Мне очень жаль, – нежно произнесла Индия и, склонившись, прильнула губами к шраму. Затем выпрямилась и стала медленно подниматься по ступеням алькова, приготовленного для привратника – на случай если Торн надумает такового нанять. В комнате почти не было мебели, если не считать кровати, достаточно большой, чтобы на ней уместились муж и жена.
Она уже отдергивала полог, когда сильные руки обхватили ее талию и мощное тело прильнуло к ней сзади.
– Позволишь мне расстегнуть тебе платье?
Губы его коснулись ее затылка, и Индия откинулась назад, словно впадая в забытье.
Она была сейчас совсем не леди Ксенобией, дочерью маркиза. Сейчас она была только Индией, только самой собой – и она намеревалась заняться любовью с мужчиной, который ничего не хотел, кроме как доставить ей наслаждение…
– Да, – сказала она. Голос ее прозвучал так хрипло, что она откашлялась. – Да… можно…
И вот розово-жемчужное платье упало к ее ногам, вслед за ним последовал корсет. Индия медленно обернулась – она знала, что прозрачная нижняя сорочка совершенно ничего не скрывает. В сравнении с большинством светских дам она была щедро одарена природой. Да, в детстве она голодала… а теперь любит поесть, и не терзается по этому поводу чувством вины. И даже если ей порой приходит на ум, что плоть ее чересчур пышна, она ни за что не станет вновь отказывать себе в пище!
– Проклятие! – зарычал Торн.
Лицо Индии озарила улыбка торжества. Да, возможно, ее формы и не соответствуют требованиям современной моды, но Торну они, очевидно, по нраву! И, повторяя его недавний жест, она стянула сорочку через голову и отбросила ее прочь…
Глава 19
Торну стоило лишь единожды взглянуть на Индию, стоящую перед ним в одних лишь шелковых чулках, подвязанных под пышными бедрами, – и он почувствовал, что его хваленый самоконтроль, которым он гордился с тех самых пор, как познал первую в жизни женщину, вот-вот подведет его… Он понял, что не сможет любить Индию так, как делал обычно, – удерживая свой вес на вытянутых руках, внимательно отслеживая каждый поворот ее головы или звуки, рвущиеся из ее уст.
К чертям самоконтроль: он сполна насладится этим волшебным телом! Какие у нее роскошные груди, какой манящий, слегка округлый живот, какие волшебные бедра!..
Возглас восхищения, вырвавшийся из его уст, был абсолютно искренним. И дело было тут не только в ее теле. Ее взгляд… она смотрела на него, слегка насмешливо, самоуверенно, не скрывая желания. Ее сказочные волосы спутались и рассыпались по плечам, слегка прикрывая одну грудь. Она была воплощенной мечтой, живой Венерой, чудом очутившейся в мире смертных…
– Почему ты так дивно пахнешь? – только и смог спросить он.
– У меня духи с ароматом луноцвета… послушай, ты не намерен снять бриджи?
Ее волнующий голос Торн ощущал всей кожей – он стекал по нему словно расплавленный мед…
…Губы ее, слегка припухшие от его поцелуев, походили на спелые вишни. Ему безумно захотелось поставить ее на колени и умолить взять в рот его плоть. Слава господу, что она не девственна!.. Ни одна девственница мира не могла бы смотреть на него вот так – словно намеревалась упиться им, насладиться вволю…
