Кристофер Гортнер - Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа

– Джоффре! Но ему еще нет и двенадцати.

– А тебе было тринадцать. Отцу нужно было сначала женить его, а не связывать нас со Сфорца твоим браком. – Чезаре наклонился ко мне. – Я хочу поделиться с тобой еще одной тайной: я думаю, твой муж – шпион Милана. Да нет, ты так уж не тревожься. Он еще пожалеет об этом, можешь не сомневаться, но пока он не должен догадываться, что мы подозреваем его. Мне нужна твоя помощь, Лючия.

– Моя помощь? – настороженно спросила я.

Мне не понравились его слова. И без того в моей жизни хватало трудностей: начиная от той сцены, что я видела в спальне мужа, и кончая моей собственной тайной.

Он взял меня за локоть и повел к комнате папочки:

– Джованни отчаянно хочет вернуться в Пезаро. Он говорит, что жизнь в Риме требует от него непосильных расходов. И что он должен появляться перед своим двором. Но отец не разрешает ему уехать. Я хочу, чтобы ты его убедила.

– Убедила отпустить Джованни? Да с удовольствием.

– Не только Джованни. Я хочу, чтобы ты убедила отца отпустить вас обоих. И попросила ла Фарнезе в сопровождающие. – Он поднял палец, пресекая мое готовое возражение. – Это ненадолго. Пока Джулии не будет здесь, она не сможет отвлекать отца, и я сумею довести до него свою озабоченность. А Джованни в Пезаро вместе с тобой почувствует себя на свободе. Рядом с ним его жена Борджиа, он будет уверен, что мы ему доверяем. А мы должны знать все, что сообщает ему Лодовико Моро. Если Милан достигнет договоренности с королем Карлом о вводе французской армии, мы должны быть в курсе. Лодовико Моро наверняка вызовет к себе Джованни, может быть, даже вступит с ним в переписку. Ты сможешь стать там нашими ушами и глазами.

– Ты хочешь сказать – твоими ушами и глазами, – заметила я.

У меня пересохло во рту при мысли о том, что я покину свой дом, город, семью и стану жить в незнакомом месте с мужем, которого ненавижу не меньше, чем Джулию. Не дав себе времени подумать, срывающимся голосом я рассказала Чезаре о том, что видела. Когда я закончила, мой взволнованный шепот еще некоторое время эхом звучал вокруг нас, а я вглядывалась в его лицо в ожидании естественной, как мне казалось, реакции – отвращения и ярости.

Но он вместо этого возразил задумчиво, с таким видом, будто я сообщила ему о кошачьей свадьбе:

– Ты уверена? Ведь в комнате было темно, да? Иногда наше воображение играет с нами злые шутки.

– Конечно уверена. С какой стати стала бы я сочинять такой ужас?

– Тогда у меня есть еще больше оснований просить отца отправить вместе с тобой и Джулию.

– Но я тебе только что объяснила, почему не хочу ехать в Пезаро. Они будут там вместе. Станут унижать меня прямо перед моим носом.

– Мы можем только надеяться на это, – безразлично произнес он. – Послушай меня, Лючия. Ты не должна позволять чувствам затмевать разум. Эта ситуация может пойти нам на пользу. Насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы твой брак был расторгнут, верно? Я хочу того же. Джованни мне никогда не нравился, а теперь и того меньше. Но мы, помимо всего прочего, должны удалить ла Фарнезе от папы и воздать ей по заслугам. Если они любовники и ты возьмешь ее с собой в Пезаро, она может попасть в ловушку, которую сама и устроила. И утащит за собой Джованни. Ты представь, какой поднимется шум, когда ты сообщишь отцу, что уличила мужа не только в шпионаже против нас в пользу Милана, но и в прелюбодеянии с его возлюбленной Фарнезе.

Дрожь пробрала меня.

– Это отвратительно! Почему мы не можем просто все рассказать папочке? Я видела их вместе. И этот злобный турок Джем тоже все знает. Зачем мне тащиться в Пезаро, чтобы доказывать это?

– Сказать ты ему можешь, но я предупреждаю тебя: он, вероятно, тебе не поверит. – Чезаре посмотрел мне в глаза. – Ты же знаешь, как сильно он ее любит. Услышать о ее неверности от тебя, его любимой farfallina, для него будет как нож острый. Она, естественно, будет все отрицать и, может быть, даже убедит его в твоем коварстве.

– В коварстве! Она не осмелится. Ведь это правда! Я поклянусь перед курией, если будет нужно.

– Успокойся. – Чезаре сильнее сдавил мне руку, притянул к себе. – Да, ты их видела. Да, Джем знает. Но он, Джованни и Джулия будут все отрицать. Твое слово будет против их слова. Ты считаешь, отец поверит тебе? Я бы советовал тебе дважды подумать, – сказал он, а я прикусила губу. – Мужчины слепнут, когда в дело вмешивается любовь. И отец не исключение. Чтобы непредвзятость вернулась к нему, Джулия должна на какое-то время исчезнуть с глаз. Возможно, если мы предоставим этих двоих самим себе, они сделают это еще раз. Если ты получишь доказательство того, что Джованни – шпион Лодовико Моро, этого хватит, чтобы убедить отца. Ты сможешь уничтожить их обоих.

От одного его предложения мурашки побежали у меня по коже, но такой хитрый план находил отклик в моей душе. Возможно, Чезаре прав. Может быть, мне предоставляется шанс помочь моей семье и отомстить Джулии.

– Но как мне добыть доказательства? Я застала их только один раз. Не думаю, что они занимались этим после того случая. И уже тем более – после отъезда Хуана. А если я застану их в Пезаро, но у меня не будет доказательств шпионажа Джованни, что тогда? Как папочка мне поверит?

– У тебя должен быть еще один свидетель. Например, Адриана. Она тоже должна поехать в Пезаро. Если поедет Джулия, то Адриану ничто не остановит. Она захочет руководить хозяйством – такое дело она Джулии ни за что не доверит. А как тебе это сделать… Тут ты со мной можешь не притворяться. Я знаю: у тебя есть свои уловки. Ведь ты теперь женщина, что бы там ни думали остальные, верно?

У меня замерло сердце.

– Ты… ты знаешь?

– Уже некоторое время. Ты умна, но никто не видит тебя так, как я. Все эти миленькие новые платья и то, как ты себя ведешь… – Его улыбка стала шире. – Ты это хорошо скрываешь, продолжай и дальше в том же духе, ведь это служит нашей цели. Пусть Джованни считает, что ты слишком юна для брачной постели. Пусть он обратит внимание на Фарнезе. Заглотит наживку, а тут ты их и накроешь.

Я колебалась. Он подталкивал меня к тому, чтобы самой просить об отъезде из дому – о том, чего я боялась больше всего.

– Не думаю, что папочка согласится, даже если я попрошу. Пезаро слишком далеко.

– На хорошем коне я доберусь за день. Говори что угодно, лишь бы его убедить. Скажи, что тебя пугают слухи о французском вторжении. Я знаю: он не такой забывчивый, каким прикидывается. Он тоже боится возможной войны и предпочтет убрать вас с Джулией подальше отсюда. – Чезаре погладил меня по щеке. – Тебе он не откажет. Никто из нас не сможет отказать тебе.

Но тогда почему папочка, который ни в чем не может мне отказать, не поверит моему рассказу о Джулии? Я хотела задать этот вопрос, но Чезаре уже развернул меня к дверям.

– Идем, – прошептал он, подталкивая меня рукой сзади. – Смелее!

В кабинете отца в очаге потрескивало пламя, издавая запах сосновой смолы, с балок свисали привезенные из Испании мавританские светильники из стекла и меди. Когда я вошла, в носу у меня защекотало от застарелого запаха духов и благовоний. Папочка с обнаженной головой сидел в кресле перед огнем, поставив ноги на мягкую скамеечку. Редкие седые волосы обрамляли его тонзуру. Одной рукой он придерживал накидку на плечах, а глаза его были устремлены на язычки пламени. Нашего появления он будто не заметил.

Раздался шелест шелков, возвещавший о приходе Джулии. Я напряглась, когда она прошла мимо меня и подала папочке чашку, потом заняла место на стуле рядом с ним, расправила свою небесно-голубую юбку. Когда она подняла взгляд, в ее зрачках заплясали язычки пламени.

– Родриго, Лукреция пришла.

Папа поднял голову:

– А, моя farfallina. Подойди ко мне.

Я поцеловала папочку в щеку. Чезаре исчез из виду. За закрытыми дверями babbo для меня переставал быть его святейшеством. Почувствовав мое прикосновение, он издал протяжный вздох. Вблизи я увидела маленькую кровавую ранку у него на лбу.

– Папочка, ты ранен!

– Ерунда. – Он поморщился. – Очередной приступ…

– Он потерял сознание на консистории. – Джулия поправила на нем накидку, словно он был инвалидом. – Во время разговора с кардиналами. К счастью, Перотто бросился на пол, чтобы смягчить его падение. Я все время ему говорю, что он слишком много работает. Бесполезно пенять тем, кто не в силах понять причин и следствий. С таким же успехом можно увешивать свинью жемчугом.

– Сфорцевскую свинью, если уж быть точным, – сказал отец, и Джулия улыбнулась мне. – И если уж мы вспомнили о Сфорца, то не хочешь ли ты поздороваться с мужем, Лукреция?

Я вздрогнула и повернулась. К моему удивлению, у буфета стоял Джованни. Я посмотрела на Чезаре. Он прислонился к дверям, скрестив руки на груди, словно в ожидании дальнейших событий. Я снова посмотрела на отца, не обращая внимания на мужа.

– Ну? – обратился папочка к Джованни. – Ты сообщишь жене о том, что сказал мне, после того как я чуть голову не сломал, пытаясь вразумить этих идиотов в курии?