Барбара Картленд - Капризный ангел
Что бы ни случилось с ней в будущем, сказала себе Тильда, эту ночь она запомнит навсегда. Эту ночь, а еще Рудольфа!
Глава 5
Тильда проснулась и, лежа в кровати, сладко потянулась, не открывая глаз. Мысли еще путались в голове, и она попыталась вспомнить, где она и что с ней.
Вспомнив, она тут же принялась размышлять над тем, сколько еще им с Рудольфом придется скрываться у фрау Штрудель и когда наконец они смогут вернуться в Мюнхен, не подвергая себя излишней опасности.
Да, все так неопределенно и так сложно. Однако сейчас, нежась в приятной утренней полудреме, она не находила эти сложности такими уж непреодолимыми, как вчера вечером, когда ложилась спать. У нее было странное чувство, что с прошлым покончено и началась какая-то новая, пока еще непонятная ей самой жизнь.
Нет больше никакой леди Виктории, а есть просто Тильда Вебер, обычная немецкая фрау, которой нет никакого дела до своих угрюмых венценосных родственников. И ей не надо бояться предстоящего династического брака с человеком, о котором столь неодобрительно перешептывалась вся ее родня.
Тильда слегка пошевелилась, открыла глаза и… И оказалась лицом к лицу с Рудольфом, который тоже проснулся и, в свою очередь, недоуменно таращился на нее. Их взгляды встретились.
– И что вы здесь делаете? – поинтересовался он хрипловатым, сонным голосом. – Что вообще стряслось?
Было еще очень рано. Тильда поняла это по бледному свету, пробивающемуся сквозь плотно задернутые шторы. Она уже было приготовилась отвечать, но тут до нее дошло, что она лежит в одной постели с мужчиной, а из одежды на ней – только тонкая фланелевая сорочка, которую фрау Штрудель принесла, как и обещала, вечером, когда вернулась домой покормить своих цыплят.
– Сейчас я все объясню! – начала она дрожащим голоском.
– Припоминаю! – перебил ее Рудольф. – Меня ранило в ногу, вы принесли мне настойку опия…
– Да, но вы отхлебнули слишком много настойки! Я не виновата! – стала поспешно оправдываться Тильда.
– Что значит «слишком много»?
– Вы проспали больше суток. Наше бегство из Мюнхена, полиция, погоня – все это случилось с нами еще позавчера.
Рудольф попытался перевернуться и застонал от боли.
– Осторожно! – заволновалась Тильда. – Вам нельзя делать резких движений. Задета только мышца, но все равно рана очень болезненная.
Рудольф слегка приподнялся на подушках и бросил хитроватый взгляд на девушку.
– Прошу простить мое любопытство, но позвольте поинтересоваться: что вы делаете в одной постели со мной?
Тильда вспыхнула до корней волос. И даже полумрак, царивший в комнате, не смог скрыть ее смущения.
– Мне… мне просто… негде было спать, а вы… вы были без сознания…
– О, не подумайте, ради бога, что я ропщу на судьбу! Напротив! – в его голосе послышалась легкая насмешка.
– И потом, – торопливо продолжила Тильда свои бессвязные объяснения, – фрау Штрудель… она думает, что мы… женаты.
– Постойте-постойте! Давайте-ка начнем с самого начала! Кто это такая – «фрау Штрудель»? Хозяйка дома?
– Да. Она местная акушерка. Поэтому-то я и нашла у нее в кухне все, что требуется, чтобы перевязать рану.
Рудольф энергично потер лоб.
– От этого снадобья у меня полнейший дурман в голове. Нельзя ли сварить мне чашечку кофе?
– Я сейчас же сварю вам кофе, только вы, пожалуйста, закройте глаза.
– Это так важно? – вполне искренне удивился Рудольф. – Зачем? Сегодня с утра я что-то туго соображаю.
– Затем, – начала Тильда потерянным голоском, – что я не вполне одета. Фрау Штрудель принесла мне вечером ночную рубашку, и я… я посчитала невежливым отказаться надеть ее. – Девушка немного помолчала. А потом смущенно закончила: – И вообще… не совсем удобно спать в верхней одежде. К тому же это сейчас мое единственное платье.
– Вот теперь все понятно! И поскольку все неудобства вашего положения мне тоже вполне очевидны, то обещаю, я закрою глаза крепко-накрепко.
– Спасибо! – облегченно выдохнула Тильда. – Я оденусь на кухне и немедленно сварю вам кофе.
Она пододвинулась к краю кровати.
– Так вы уже закрыли глаза? – спросила она озабоченно.
– Закрыл и не вижу перед собой ровным счетом ничего!
Тильда выскользнула из-под перины, схватила в охапку свой костюм, который вчера вечером аккуратно сложила на стуле, и почти бегом выскочила на кухню, плотно прикрыв за собой дверь.
Огонь в печи почти погас, но стоило ей подбросить в тлеющие уголья пару поленьев, предусмотрительно заготовленных еще с вечера, как огонь занялся снова, и вскоре весело затрещали дрова.
Что ж, пока она оденется и умоется, вода для кофе уже закипит.
Тильда плеснула себе в лицо ледяной водой из кувшина и вспомнила свою няню, которая всегда в таких случаях говорила: «Надо смыть паутину с глаз».
Потом она взяла расческу и, пристально вглядываясь в крохотное зеркальце, висевшее над умывальником, принялась расчесывать волосы. Они рассыпались по плечам мягкой волной. Она приподняла густые пряди с ушей и закрепила их повыше на затылке оставшимися заколками, большинство из которых растерялось, когда они бежали, спасаясь от преследователей.
Заварив кофе, Тильда перелила его в красивый фарфоровый кофейник, поставила на поднос рядом с такой же большой красивой кружкой, достала из кладовки кувшин со сливками, которые фрау Штрудель принесла вчера вечером к ужину.
Она подхватила поднос и пошла с ним в спальню. Рудольф сидел на кровати, опершись на подушки. Тильда поставила поднос на столик у изголовья и подала ему чашку.
Потом подошла к окну и раздвинула шторы. Комнату залил солнечный свет, и ее волосы засияли в солнечных лучах, словно золотистый ореол над головой.
– Вижу, вы очень умелая хозяйка, – одобрительно сказал Рудольф, отхлебывая из чашки ароматный кофе. – Но коль скоро мы с вами, пусть и временно, оказались связанными супружескими узами, позвольте узнать: как же нас теперь величать?
– Веберы, – едва слышно проговорила Тильда.
– Хм! Не слишком оригинально! – рассмеялся Рудольф. – Самая заурядная немецкая фамилия.
– Это первое, что пришло мне в голову, – снова стала оправдываться Тильда. – И потом, согласитесь, в нашем положении неразумно присваивать себе какую-нибудь известную фамилию.
– Вы рассказали хозяйке, почему мы здесь?
– Да. Она очень милая и добрая женщина. Уверена, она никому нас не выдаст. Хотя, разумеется, мы не можем злоупотреблять ее гостеприимством до бесконечности.
– Безусловно. А что она говорит насчет возможности вернуться в Мюнхен? Когда я смогу передвигаться без посторонней помощи?
– Об этом я с ней не говорила. Но она должна вот-вот вернуться, чтобы сделать вам перевязку. Тогда и спросим ее об этом.
– А что слышно про Мюнхен?
– Ничего хорошего. Вчера вечером фрау Штрудель рассказывала, что беспорядки в городе продолжаются. Студенты даже подожгли несколько зданий.
– Да уж! Не самый благоприятный момент для возвращения!
– Но что же мне делать? – воскликнула Тильда с самым несчастным видом. – Что они подумают о моем исчезновении! И где станут искать?
– Кто это «они», позвольте полюбопытствовать?
Рудольф подлил себе в чашку еще немного кофе.
Тильда помолчала какое-то время, собираясь с мыслями. Ей надо быть очень осмотрительной, чтобы, не дай бог, не сболтнуть лишнего.
– Я же говорила вам, что была в ресторане со своим дядей. В той страшной толчее, которая началась в зале, когда ворвались студенты, я все время держала его за руку. Так мне, во всяком случае, казалось. А потом выяснилось, что это была ваша рука.
– Да, я тоже думал, что держу за руку совсем другую девушку.
– Митси? – непроизвольно сорвалось с ее губ, и она тут же прикусила язык. Многое бы она отдала, чтобы не произносить это имя, но что сказано, то сказано. Рудольф уставился на нее в немом изумлении.
– Митси? – переспросил он, изрядно опешив. – А вы-то откуда знаете?
– Пока дядя стоял в очереди за билетами, я тоже была рядом с ним и глазела по сторонам. Вот и увидела, как вы с Митси заходили в ресторан. В этот момент кто-то окликнул ее по имени, так все и получилось, – принялась она сочинять на ходу. Довольно кривое объяснение, но, судя по всему, Рудольфа оно вполне удовлетворило.
– О, Митси знают все. За нее можно не переживать! С Митси все будет в полном порядке. Студенты не посмеют и пальцем тронуть свою любимицу.
– А кто она такая?
– Разве вы не знаете?
Тильда помотала головой.
– Это самая известная и, пожалуй, на сегодняшний день лучшая в Баварии певица варьете. Ее выступления всегда собирают толпы народа, и у нее куча поклонников.
Еще бы, подумала Тильда, такая красавица. В сравнении с ней она – самая настоящая замухрышка. Неудивительно, что Рудольф посчитал такую замену весьма неравноценной, вспомнила она разочарованное выражение его лица, когда он обнаружил, что держит за руку совсем не красавицу Митси.
