Моника Маккарти - Плененный любовью
– Катерина говорит, что все произошло иначе. – Поскольку Стрела старался избегать Кейт, то выяснил все у Джона и подтвердил у угрюмого несговорчивого Пипа. – По ее словам, это ваш сын толкнул ее в спину, когда она отвернулась. Ножом она стала защищаться, когда он попытался пнуть ее, пока она лежала на земле.
– И вы в это верите? Мой сын вдвое ее больше. Уж не говоря о том, что она женщина.
Очевидно, Макнаб пытался выставить сына в лучшем свете, подтасовывая факты.
– Девчонка более чем способна защититься от парня и вдвое больше Дугала, – сказал Джон. – Я сам ее научил.
Макнаб в ярости повернулся к Грегору.
– И вы позволяете такое неестественное поведение? Какая нормальная девушка учится сражаться?
Глаза Грегора предостерегающе сузились. Он понимал гнев Макнаба и урон, нанесенный его гордости, но он не позволит порочить Кейт.
– Я не только это позволяю – это вообще была моя идея. Я не вижу ничего неестественного в том, чтобы девушка научилась защищаться от трусливых мужчин, которые считают допустимым бить женщин.
От упрека Макнаб мгновенно стал пунцовым, понимая, что тот был обращен к нему. Синяки его жены замечали все.
Грегор подозревал, что, если бы встреча не происходила во время перемирия, Макнаб схватился бы за меч, несмотря на превосходящее мастерство Грегора.
– Так вы не собираетесь ничего сделать?
Грегор стиснул челюсти. Как бы ему не был противен Макнаб и как бы не хотелось велеть ему отправляться к дьяволу, он предпочитал не оставлять Джона разбираться с возобновившейся враждой. И все же дипломатия нелегко давалась человеку, который семь лет только и делал, что сражался, и слова вызывали во рту горечь.
– Я поговорю с ней.
– Вам надо посадить ее на поводок. Эта дикарка много лет делает только то, что ей вздумается. Ей нужна твердая рука…
– Девчонка – не ваша забота, – сорвался Грегор.
Макнаб говорил о ней, как о лошади, которую нужно объездить. Катерина вовсе не дикая. Она страстная и… особенная. Необузданная. Самоуверенная. Честная. Она никогда не сдерживалась и так же безоглядно относилась к жизни, как и он, и любой хороший воин, которого он знал. Она сильная, непритязательная, с естественной грацией и очарованием, перед которыми невозможно устоять. Если временами она бывает резкой, то это не со зла. Кейт хороша такая, какая есть, и черта с два Грегор станет делать из нее что-то еще, чтобы угодить таким, как Макнаб.
Пытаясь сгладить ситуацию, Джон добавил:
– Ее все равно скоро выдадут замуж.
– Замуж? – Макнаб нахмурился. – Надеюсь, вы планируете включить в приданое уздечку. Или, может, муж найдет что-нибудь еще, чтобы сунуть ей в рот и заставить молчать.
От этого высказывания Грегор взбесился. Позабыв о перемирии, он повыбивал бы Макнабу все зубы, если бы Джон не схватил его за руку и не удержал.
Очевидно, сообразив, что зашел слишком далеко, Макнаб оставил это дело в покое. Но Грегору все равно потребовались нечеловеческие усилия, не только для того, чтобы удержаться и не убить Макнаба, но и для того, чтобы продолжить примирительные переговоры.
К тому времени как они возвратились в Динлион, Грегор был вымотан, раздражен и искал, с кем бы подраться. Другими словами, он был более чем готов выследить свою юную воспитанницу и немного поболтать о вмешательстве в его личную жизнь.
Ему следовало догадаться, что Мэри не явилась на свидание именно из-за нее, к тому же Кейт виновата и в двух других происшествиях. К несчастью, кажется, на этот раз девчонка сама его избегала. Она рано отправилась в спальню, трусиха, – и даже в таком настроении Грегор не был таким дураком, чтобы постучать в дверь ее комнаты.
Нет, у него имелся план получше. Он подкараулит ее в конюшне завтра пораньше и перехватит перед утренней верховой прогулкой.
Однако на следующее утро Грегор, едва распахнув дверь конюшни, обнаружил, что это его подкараулили.
– Вот вы где!
Грегор застонал. Меньше всего ему сейчас хотелось иметь дело с этой девицей, которая придумала себе любовь к нему. Шинейд Макиан, без сомнения, красавица, была превосходным примером всего, чего Грегор старался избегать. Она ясно показывала, что желала и чем готова была ради своей цели пожертвовать, словно ее целомудрие – это какой-то приз, за который надо бороться. Стрелу это не интересовало. Ни на каких условиях. Но он никогда не проявлял жестокость без необходимости, и Шинейд была подругой Кейт.
– Я думала, что вас упустила, – добавила Шинейд. – Я была в зале, но там мне сказали, что вы только что ушли.
Ее щеки горели, и Грегор догадался, что она за ним бежала.
На его лице появилась ленивая улыбка.
– Я думал прокатиться.
Шинейд смотрела на него из-под опущенных ресниц, хорошенький ротик сложился в жеманной улыбке.
– Думаю, вы очень хороший наездник. – Она сделала особый акцент на слове «наездник»; не оставляя сомнений в том, о какой езде идет речь. – Боюсь, у меня в этом не слишком много опыта. Но если вы меня научите, то я с большим удовольствием составила бы вам компанию.
Господи боже, это самый нелепый разговор, какой ему приходилось слышать! И все же Грегор улыбнулся в ответ.
– Я это запомню. Но боюсь, сегодня я прокачусь в одиночестве.
Шинейд жеманно надулась и придвинулась так, что край ее декольте почти прижимался к его кожаной куртке. У нее была очень пышная грудь, и покрой платья позволял весьма хорошо изучить ее, но эта демонстрация (как это ни странно, учитывая его воздержание) никак не впечатлила Грегора.
– Вы что-то хотели? – спросил он, помня о времени и мечтая избавиться от незваной компании.
– Я принесла вам сладких булочек. Вы вчера говорили, что любите их. Я оставила их у служанки.
– Спасибо, – сказал Грегор. – Это очень предусмотрительно с вашей стороны. Я попробую, когда вернусь.
Он двинулся в амбар, надеясь, что Шинейд поймет намек. Не поняла. Он почувствовал ее ладонь на своей руке.
Ее надутое невинное выражение стало суровым и нетерпеливым.
– Я думала, вы отблагодарите меня другим способом.
Грегор притворился, что не понимает ее, и выгнул бровь.
– Что вы имеете в виду?
– Это. – Она запрокинула голову, подставляя ему идеальные губы.
Девица была нелестно беззастенчивой, но ее не такой уж тонкий намек подал Грегору идею – поцеловать Шинейд будет прекрасным способом положить решительный конец восхищению Кейт.
Он сказал себе, что это нужно сделать. Кейт такая же, как остальные девицы, которым было достаточно бросить на него один взгляд, чтобы возомнить себя влюбленными. Кейт думает, что знает его. Но она совсем его не знает. Грегор ей не подходит – черт, да он никому не подходит! Чем скорее она это поймет, тем лучше. Это убережет ее от страданий в дальнейшем.
Ощущая в груди жжение, подозрительно напоминающее раскаяние, Грегор опустил рот.
Ожидая, что Грегор сидит в засаде, готовый атаковать ее, как только она покинет безопасную спальню, Кейт не выходила из комнаты, пока не услышала, как открылась и закрылась дверь напротив и знакомые тяжелые шаги не простучали по лестнице.
Она, разумеется, знала, что за вмешательство ей грозит расплата, просто надеялась немного ее отсрочить. Но ее план заставить Грегора понять, что они созданы друг для друга, продвигался не так успешно, как она рассчитывала, а Кейт не могла просто стоять и смотреть, как он тащит в постель очередную женщину.
Господь свидетель, любовниц у него было предостаточно. Кейт не может изменить прошлого, но она больше не желает находить для него оправданий. «Ты еще недостаточно взрослая, – говорила она себе. – Он тебя еще не знает. Будь терпеливой, и все получится».
Кейт устала быть терпеливой и не позволит Грегору разбить ее сердце, прежде чем у нее появится шанс открыть его. Потом он будет ей благодарен за это.
Со временем. Наверное.
Она надеется.
Но выражение его лица вчера в церкви точно не было благодарным. Оно говорило: «Я собираюсь прочесть тебе весьма вразумляющую лекцию». Пока Грегор немного не успокоится, небольшое отступление ей казалось разумным. Есть большая разница между трусостью и глупостью.
Может, этим утром Кейт стоит отправиться на очень продолжительную прогулку? Убедившись у Этти, что за Эдди и Мадди есть кому приглядеть, и стащив из кухни яблоко и кусок сыра взамен пропущенного завтрака, Кейт спустилась по деревянной лестнице из башни во двор в поисках Пипа. Хотя он ни разу не сидел на лошади до того, как попал в Динлион, в седле парень чувствовал себя уверенно. Она подумывала съездить в Лох-Тей навестить подругу Энни, старшую сестру Уилли, и хотела, чтобы Пип сопровождал ее. Это позволило бы им продолжить вчерашний разговор.
Решив, что найдет его в амбаре с щенком, Кейт прошмыгнула внутрь и уже собиралась позвать парня, когда замерла, почувствовав себя так, словно врезалась в каменную стену. Дыхание перехватило, сердце вспорхнуло и безвольно повисло в воздухе, а кровь отлила от лица. Потрясение оказалось таким сильным, что Кейт потребовалось несколько секунд, чтобы переварить увиденное. А потом ей захотелось зажмуриться и навсегда избавиться от видения.
