Вероника Генри - Долгий уик-энд
– А как можно? – Голос Изабель стал жестким. – Рассказать им правду – и испортить наше последнее совместное Рождество? Я буду лежать наверху, разлагаясь изнутри, а они – сходить с ума и ждать моей смерти. Наблюдать, как я корчусь от боли – а боли начнутся кошмарные, поверь, я насмотрелась. Мальчики и Джеральд этого не заслужили. День за днем, неделя за неделей жить в ужасе: когда наступит конец? Зачем подвергать их такому, Клэр? Зачем?!
Она с силой стукнула кулаком по столу и поморщилась от боли. Глаза наполнились слезами. Плакала Изабель редко, но сейчас ее словно прорвало. Она разрыдалась, хрупкое тело неудержимо тряслось.
– Пожалуйста, пойми, почему я так поступаю. Не хочу, чтобы в их последних воспоминаниях я была омерзительным полуживым скелетом. Хочу уйти красиво. Мы устроим шикарное празднование Нового года, последний праздник… И все. Я хочу запомнить их счастливыми. И чтобы они запомнили меня, а не… Понимаешь?
Клэр сглотнула. Господи, как страшно… Изабель такая сильная! Но смерть оказалась сильнее. Как бы Клэр ни старалась, ей не удастся доказать миссис Барнс, что та заблуждается. Разве можно убедить человека в том, что самые близкие и родные люди захотят видеть его страдания и неминуемый горький конец? Конечно, не захотят.
– Вот появятся у тебя дети, поймешь меня, – произнесла Изабель.
– Я понимаю. Кажется.
– Тебе придется стать мальчикам опорой, – продолжала миссис Барнс. – Стать мною. Ты справишься, я уверена. Они все тебя обожают.
– И что будет дальше? – Клэр еле ворочала языком. – Как все откроется?
– Им позвонят из хосписа. Сообщат, что я тихо отошла во сне. Даже если умирать я буду в жутких мучениях.
Клэр положила голову на стол и прикрыла ее руками.
– Я не выдержу, – расплакалась она.
– Предложи альтернативу. – К Изабель вернулось самообладание. Она вновь стала решительной. И сильной. – Придумай что-нибудь получше, и я соглашусь. Только не забывай один неоспоримый факт – я умру.
Альтернатива? В голову ничего не приходило. В словах Изабель Барнс была некая извращенная логика. И раз умирает именно Изабель, Клэр придется уважать ее желания.
А как же Ник? Простит ли он когда-нибудь Клэр? Если узнает?
Глава седьмая
– Здесь хуже, чем в «Паласе». Нет гостиной.
Карен, насупившись, стояла посреди номера. Колин подавил раздражение. Гостиница ему понравилась – очаровательная, с изюминкой. За многие годы пятизвездочного отельного великолепия Колин научился ценить самобытность и предпочитал не показную роскошь, а хороший вкус. Но Карен такие тонкости не интересовали. Она была падка до внешней мишуры. По ее меркам «Приют у моря» оказался слишком уж невзрачным.
– Да, здесь нет гостиной, – подтвердил Колин. – Зато какой вид! Фантастика. – Он распахнул окно и глубоко вдохнул прекрасный свежий воздух. Карен демонстративно повернулась к нему спиной и взгромоздила свой чемодан – подделку под «Луи Вуиттон» – на кровать. – Челси, – позвал Колин. – Смотри. Отсюда видно море.
Они с дочерью высунулись из окна. Справа открывалась завораживающая картина, разглядеть которую можно было только с высоты: устье широкой реки, вливающейся в море, – огромный водный простор, бирюзовый, волнующийся, безбрежный.
Карен принялась рыться в чемодане. Вещей ей хватит на неделю, не меньше, отметил про себя Колин. Женщины вечно набирают лишнего. Интересно, как эти блестящие леггинсы и леопардовое платье впишутся в пеннфлитскую обстановку? Удобной обуви без каблуков тоже не видно; похоже, его идея прогуляться вдоль берега моря обречена на провал.
– Черт! – воскликнула Карен. – Выпрямитель для волос дома забыла.
– Ничего страшного, мы же в отпуске. У самого синего моря, – преувеличенно бодро, нараспев сообщил Колин, понимая, что буря неизбежна.
– Голову даю на отсечение, в этом захолустье приличного парикмахера не найдешь! – Карен наградила его испепеляющим взглядом и захлопнула крышку чемодана.
Челси тихонько отошла от отца и с несчастным видом уселась на край кровати.
Колин отвернулся от окна. Сдерживаться больше не было сил.
– Ты хочешь испортить выходные? Я-то надеялся…
Карен сделала шаг вперед и отчаянно всплеснула руками.
– Прости, – сказала она. – Веду себя как злобная стерва. Это все из-за работы. Мне сейчас так трудно…
Бывшая любовница попыталась улыбнуться, и Колин понял, что она не притворяется. Видимо, действительно переживает из-за работы. Извинение прозвучало искренне.
– Давайте закажем чаю? – предложил он.
– Людей увольняют направо и налево. – Карен не пожелала уходить от темы. – На оставшихся, естественно, ложится двойная нагрузка. И попробуй пикни – тут же вылетишь. Клиенты жалуются, потому что вечно какие-то накладки. Бросают нас и переходят в другой спортзал – туда, где не халтурят. Ничего удивительного!
Она чуть не плакала. Колину стало ее жаль. Сам он по праву гордился надежностью своего предприятия и до сих пор никого не уволил. Колин рассчитывал на естественную текучесть кадров – кто-то выходит на пенсию, кто-то переезжает в другой город, – которая поможет ему безболезненно сократить штат. Пока же дела шли неплохо, и он обещал персоналу по возможности сохранить коллектив. Колин не собирался жертвовать людьми ради прибыли – отчасти в этом и состоял секрет его успеха. На него работали лучшие из лучших, потому что знали, какой он хороший начальник. Филантроп, сказал кто-то о нем однажды.
– Послушай, – мягко произнес Колин. – Давай обсудим это за ужином. Закажем хорошего вина, поболтаем, разложим все по полочкам. – Он посмотрел на Челси, которая так и сидела на кровати, грустно уставившись на свои коленки. – Пойдем прогуляемся, пока мама приведет себя в порядок и разберет вещи.
Обрадованная девочка резво вскочила. Колину внезапно захотелось убраться подальше от удушающих духов Карен, от ее не менее удушающего настроения. Может, стоило все-таки поехать в «Палас»? Впрочем, нет, Пеннфлит он выбрал ради Челси. Эти выходные, между прочим, посвящены ей, а не ее матери.
В начале пятого порог «Приюта у моря» переступили благоухающие богатством Тревор и Моника Парфитты.
Благоухали они, если быть точным, духами фирмы «Гуччи» (она – «Энви», он – «Гилти»), которые купили во время последнего визита в фешенебельный лондонский «Харродс». Но то, что у Парфиттов денег куры не клюют, сразу же бросалось в глаза. Да они и не допустят, чтобы кто-нибудь этого не заметил.
Оба были смуглыми от загара. Фигура высокого бритоголового Тревора напоминала шкаф. Он оделся в черный костюм, замшевые мокасины без носков и белую шелковую футболку, облегающую перекачанные грудные мышцы. Шею украшала толстая золотая цепь, а запястье – предсказуемый «Ролекс». На фоне мужа Моника, носящая восьмой размер одежды, казалась дюймовочкой. Ее белый брючный костюм на голое тело открывал волнующее декольте, а десятисантиметровые шпильки и пышный начес на платиново-белых волосах увеличивали миниатюрный рост до метра шестидесяти. Все впечатление портилось от того, что она жевала жвачку.
У обоих на голове красовались солнечные очки: у него – «Прада», у нее – огромные «Шанель».
– Мистер и миссис Парфитт, – поприветствовала их Анжелика и с улыбкой вышла из-за стойки, чтобы пожать гостям руки.
– Анжелика, лапочка, – просиял Тревор. – Ты, как всегда, великолепна.
– Спасибо. Вы оба прекрасно выглядите.
– Вот отдохнем здесь – и похорошеем еще больше. Скажи-ка, Лука подготовил служебную стоянку? А то я бросил «мерс» в неположенном месте.
– К сожалению, нет. Но мы все устроим. Сейчас Бен принесет ваш багаж… – Она помахала носильщику, и тот бросился к ним. – … A я поручу кому-нибудь припарковать вашу машину.
– Ничего страшного, – вмешалась миссис Парфитт. – Тревор сам справится. Я ему говорила, что это отель не того уровня. Пора бы уже запомнить.
– Ты же знаешь, я – перфекционист. – Тревор пожал плечами. – Я однажды сказал Луке: «Раз мы претендуем на пять звезд, нужна служебная стоянка. Клиенты хотят высококлассного сервиса».
Анжелика согласно кивнула.
– Подождите, пожалуйста, пару секунд. Я передам Клэр, что вы приехали. Пока Бен разгружает вещи, можете посидеть на террасе, там сейчас очень хорошо.
Она скрылась в служебном помещении, где начальница рассчитывала зарплату персонала.
– Приехали Тревор и Моника, – шепнула Анжелика. – На ней во-о-от такие бриллианты. – Она соединила кончики большого и указательного пальцев одной руки и поднесла к уху. – По размеру – фальшивые, хотя наверняка настоящие.
Клэр встала. Вид у нее утомленный, отметила про себя Анжелика. Потрясение от неожиданно свалившейся на голову старой любви не прошло даром.
– Спасибо. – Начальница с приветливой улыбкой вышла в холл. – Тревор. Моника. – Она протянула для рукопожатия ладонь.
