Вероника Генри - Долгий уик-энд
В «Приют у моря» все едут ради Луки. Однако никто не подозревает, что без нее, Клэр, Лука был бы никем. Пустым местом.
Глава первая
Черт бы побрал этих чаек! И черт бы побрал Джеффа. Неужели нельзя сунуть мусор в контейнер? Сто раз ему говорили: если просто оставить мешок поверх крышки, птицы его распотрошат. Все без толку!.. И вот, пожалуйста: пакет с отходами порван в клочья, содержимое разбросано по крошечному газону, заменяющему сад перед домом. Траву никто никогда не косит, так что она выросла в полный рост и под собственной тяжестью пригнулась к земле. Анжелика стукнула по окну ванной, но чайки не обратили на нее ни малейшего внимания, продолжая с радостным клекотом кружить над картонным ведерком «Кей-Эф-Си» с остатками жареной курицы. Бог знает, откуда оно тут взялось: ресторанов сети «Кей-Эф-Си» не наблюдается на добрых пятьдесят миль вокруг. Такова цена жизни в Пеннфлите. Восхитительный пейзаж – и ни одного заведения, без которого твои ровесники, нормальные молодые люди двадцати одного года, не мыслят себе существования. Ни «Топшопа», ни «Макдоналдса». Даже кинотеатра – и то нет!
При упоминании Пеннфлита многие представляют себе живописную гавань с беззаботно покачивающимися на волнах суденышками да узкие колоритные улочки с не менее колоритными коттеджами и виллами, напоминающими пряничные домики. Именно такие избитые пейзажи в огромных количествах украшают стены пеннфлитских баров и кафе – картины можно приобрести за солидные деньги, о чем свидетельствуют ценники на искусственно состаренных деревянных рамах. Магазины по запредельным ценам предлагают скромную, но стильную одежду для отдыха – платья в цветочек, мешковатые грязно-розовые и синие толстовки, яркие резиновые сапоги с рисунками, а также изящные чашки с заумными надписями и бижутерию ручной работы. По улицам в возбужденном ажиотаже снуют отдыхающие с детьми, упиваются радостями курортного городка, на лето отданного им на растерзание, и совершенно не замечают хранителей этого рая – местных жителей, которые долгими зимними месяцами приводят здесь все в порядок, а в сезон подают туристам чай со сливками да джин с тоником. Гости называют Пеннфлит приморским Бодензее, и летом тут полным-полно мужчин в шортах цвета хаки и парусиновых туфлях да прелестных аппетитных мамочек в капри и солнцезащитных очках от Шанель.
Но мало кто из приезжих знает, что если пойти по дороге вдоль музея и свернуть налево, миновать крохотное пожарное депо, подняться на холм, а оттуда на Акланд-авеню, то окажешься в грязном районе с запущенными домами. Безликие коробки возвышаются над идиллической береговой пасторалью, совершенно выбиваясь из общей картины. Это дно Пеннфлита; его обитатели не испытывают никакой радости от вида на морскую гавань и речное устье, поросшее пышной зеленью; их единственной надеждой заработать является курортный сезон, изнурительный труд по смене белья и чистке туалетов – разве что кому-нибудь повезет устроиться на хлебозавод или в расположенную поблизости, по дороге в Сент-Остелл, промышленную зону.
Но даже шансы менять белье и драить туалеты все уменьшаются. Владельцы отелей, кафе и ресторанов, чтобы снизить затраты, стали выполнять тяжелую работу собственноручно; многие маленькие гостиницы, раньше предлагавшие ночлег и завтрак, превратились теперь в апартаменты с кухонькой, где постояльцы могут готовить еду сами. Времена настали тяжелые. Несмотря на прогнозы о том, что из-за кризиса люди проведут отпуск в пределах родной страны, номера бронировались вяло. На плаву держались только элитные отели – у них уже все лето расписано вперед. И Анжелика очень этому радовалась. Она начала подрабатывать в «Приюте у моря» пять лет назад простой горничной, по выходным и на каникулах. После окончания школы ей предложили должность портье на постоянной основе, и Анжелика ухватилась за эту возможность обеими руками. А через три недели ее повысили до заместителя управляющей.
Костюм со вчерашнего вечера валялся на полу. Она подняла его, придирчиво осмотрела. Черная льняная юбка измята; пиджак выглядит чуть лучше. Анжелика попыталась разгладить ткань рукой – безрезультатно. Придется утюжить. Если она не будет одета с иголочки, Клэр взбесится. В «Приюте у моря» главенствует стиль. Все в отеле требует внимания и тщательного ухода: от простыней из египетского хлопка до сверкающих хромом и стеклом ванных комнат, где краны и зеркала полируются мягкой тряпочкой. И не дай бог схалтурить!
Хорошо, что Анжелика теперь правая рука управляющей и больше не должна заниматься черной работой – разве что весь персонал вдруг уволится. Она восприняла новую должность с восторгом, хотя радость несколько поблекла, когда выяснилось, что повышение почти не повлияло на зарплату.
– Прибыль сейчас оставляет желать лучшего, – пояснила Клэр, глядя на помощницу большими честными глазами. – Но если лето выдастся удачным, ты обязательно получишь премию.
А если не выдастся? Живя в Пеннфлите с самого рождения, Анжелика отлично понимала, что пасмурное, дождливое лето окажется для курортного бизнеса приговором. Учитывая высокие налоги, «Приют» вряд ли долго продержится на плаву. Роскошь – это, конечно, хорошо, однако платить больше двух сотен за ночь?.. Да, нужна настоящая жара, иначе отелю не протянуть и до конца лета, его ждет банкротство.
А это уже будет полный крах. Особенно для Анжелики, которая только-только начала вставать на ноги. В гостинице ей безумно нравилось, она жадно училась. Работа помощницей управляющего доставляла удовольствие, а не просто служила средством получения денег, как раньше. И если бы Анжелике пришлось застрять в родном Пеннфлите до конца жизни – а пока ничто не предвещает обратного, – застрять в «Приюте у моря» она совсем не против.
До чего же отель не похож на ее дом! Анжелика с отвращением обвела взглядом ванную. Древняя розовая сантехника потрескалась, кругом грязь. Джефф попытался соорудить импровизированный душ, подсоединив к кранам резиновый шланг, но толку от конструкции не было – рукав оказался коротким. Анжелика теперь редко пользовалась своей ванной. Она выясняла, какой номер «Приюта» свободен и ждет уборки, и в рабочий перерыв тайком, но с удовольствием там купалась. Ей нравились тугие струи падающей воды, пышущее паром тепло, травянистый аромат розмарина, которым пах бесплатный гель для душа, толстые белые полотенца…
Здорово было бы жить так всегда… Некоторым это дано. Не все пойманы в западню, как она. Ловушка для Анжелики, по крайней мере, захлопнулась не по ее вине. А вот у друзей… У наивных, глупых друзей, которые загнали себя в угол, решив жить на детское пособие. Сами себя обвели вокруг пальца. Взвалили на плечи ребенка – и что? Богаче от этого они не стали. Обитают в засаленных квартирках, едва сводят концы с концами. Жизнь без будущего.
Конечно, теоретически Анжелика может уехать из Пеннфлита хоть сейчас. Только как решиться на побег? Быть эгоисткой – совсем не в ее характере. В этом она пошла не в мать.
Анжелика посмотрела в зеркало на аптечном шкафчике, висящем над раковиной. Молочно-белая кожа; глаза ярко-голубые, хотя и небольшие; черные шелковистые волосы спадают на плечи, лоб прикрывает прямая челка; большой рот с полными губами. Без макияжа – ничего особенного, что очень полезно для работы, позволяет слиться с фоном. Но с приходом ночи Анжелика, вооружившись черной подводкой для глаз, накладными ресницами и ярко-красной помадой, создавала себе лицо, которое невозможно забыть. Жаль только, оценить некому.
Впрочем, есть один человек… Но он – табу.
Она прогнала непрошеные мысли и сгребла в охапку одежду. Длинные ноги легко снесли ее по ступенькам вниз, в кухню. Анжелика достала из-за холодильника гладильную доску, разложила ее с громким треском, не обращая внимания на Джеффа, который внимательно слушал по радио сообщение о пробках на дорогах. Он – курьер, ему важно знать, начались ли праздничные заторы.
– Завари нам чай, Джефф, – ласково пропела она, включая утюг и поворачивая терморегулятор на полную мощность.
О мусоре лучше молчать. Если признаться, что заметила безобразие на газоне, придется наводить там порядок. А так и на работу опоздать недолго. Пусть разбирается мать, когда соизволит вылезти из постели. Ей все равно больше нечем заняться.
Джефф, не моргнув глазом, протянул руку, налил в кружку темно-коричневой мути из нержавеющего заварочного чайничка, плеснул из картонной коробки молока и любезно протянул Анжелике.
– Спасибо.
Она поднесла чашку ко рту и скривилась – чай оказался едва теплым.
– Фу, гадость какая!
– Где чайник, ты знаешь, – отмахнулся Джефф.
Из утюга с сердитым шипением вырвался пар, и Анжелика резко отставила кружку.
– Да ладно. Завари свежего. Ты же это любишь.
Джефф закатил глаза, поднялся и неуклюже проковылял к чайнику. Выглядел он отвратительно: огромный живот обтянут заправленной в джинсы футболкой с эмблемой виски «Джека Дэниелса», на поясе – пряжка с позолоченным орлом. Прибавьте к этому жидкий сивый хвостик и козлиную бородку… Анжелику передернуло. И что мать в нем нашла?
