Джорджетт Хейер - Невинный обман
– Не ваша, – твердым голосом произнес Фредди.
– Что такое? – переведя взгляд на молодого человека, спросил мистер Пениквик.
– Не ваша забота, – сохраняя невозмутимый вид, произнес Фредди. – К тому же платье моей дражайшей маменьки обошлось моему отцу в гораздо бо́льшую сумму, чем пятьдесят фунтов стерлингов. О шляпке, перчатках и всем прочем я уж молчу. К вашему сведению, сэр, моя матушка не покупает готовое платье в переулке Кранбурн. И помыслить о таком не могу!
Мистер Пениквик схватился за свою трость из черного дерева. Лицо его при этом приняло столь угрожающее выражение, что Китти взволновалась, как бы ее «женишок» не сбежал, но, к счастью, мистер Станден в этот момент увидел пушинку на лацкане своего сюртука и стал осторожно снимать ее, так что не обратил внимания на гнев старика. Когда Фредди с честью справился со своей задачей и снова взглянул на мистера Пениквика, тот уже немного успокоился.
– У вашего отца тугой кошелек, – произнес старик.
– Да.
Мистер Пениквик смотрел на Фредди, прищурившись.
– Допустим, я разрешу Китти поехать в Лондон. Ваша мама будет возить ее на модные балы? – спросил он.
– Скорее всего, да, – задумчиво ответил Фредди, – но только туда, куда сама пожелает поехать.
Хмыкнув, старик потянулся за табакеркой, а затем, неожиданно засмеявшись, обратился к Китти:
– Ну и хитрюга же ты… Ладно, так уж и быть, получишь мое дозволение. – Смех оборвался. На лице мистера Пениквика появилось страдальческое выражение. – Но ведь ты станешь транжирить мои деньги на разные дорогие наряды.
– Нет, – сжимая руки, пообещала Китти, – разве что совсем немножечко!
– Я не могу этого себе позволить, – в мгновение ока прикидываясь немощным старцем, прошамкал мистер Пениквик. – Ты меня разоришь.
– Но вы же говорили, что выдадите мне сто фунтов на свадебные наряды, – впадая в отчаяние, напомнила ему девушка.
Старик, печально покачав головой, заметил:
– Тебе понадобится больше. Ты захочешь пустить пыль в глаза.
– Не захочу, – возразила Китти. – Мне это совсем не нужно.
– Вечером мы договаривались не о том, – не вовремя подал голос мистер Станден.
– Прошу, Фредди! Попридержи язык! – осекла его Китти.
Но джентльмен уже оседлал своего любимого конька:
– Позвольте! На сто фунтов в столице можно купить лишь какое-нибудь поношенное старье. Не думаю, что их хватит на один приличный наряд, разве что я доплачу.
– Что?! – заорал мистер Пениквик.
– Ну, возможно, хватит на один или два, но уж слишком скромненьких, – подумав, пошел на попятную мистер Станден.
– Прошу вас, не слушайте его! – взмолилась Китти.
Поняв, что он зацепил за живое больного, престарелого родственника, Фредди добродушно произнес:
– Вам не стоит так близко принимать к сердцу денежный вопрос, сэр. Моя маменька купит Китти все необходимое. Она по натуре очень щедрый человек.
Реплика возымела чудесное действие. Сколь бы сильно мистер Пениквик не горевал над каждым потраченным пенни, выглядеть в глазах родни бедняком он не желал. Высоко подняв голову, старик приосанился и отчитал родственничка за его неуместное предложение. Затем мистер Пениквик, вновь на глазах одряхлев, издал приглушенный стон и попросил Китти подать ему шкатулку, стоявшую на полке в шкафчике у кровати. Когда воспитанница справилась с поручением, старик извлек из кармана ключ, отпер шкатулку и принялся рыться внутри, стараясь, чтобы никто не видел ее содержимого. Наконец мистер Пениквик извлек несколько ассигнаций, перевязанных ленточкой, печально взглянул на них в последний раз и, отвернувшись, протянул бумажки Китти.
– Обращайся с деньгами бережно, девочка моя! – сказал он. – Господи, не могу больше на это смотреть! Только подумать, куда пойдут мои сбережения!
Девушка сунула деньги в карман, боясь, как бы опекун не передумал. Она попыталась подобающим образом выразить ему свою благодарность, но старик лишь отмахнулся, сказав, что теперь никто не вправе обвинять его в скаредности. Однако, порешив с одним, мистер Пениквик столкнулся с еще бо́льшим кошмаром, грозящим погубить в зародыше все их планы. Каким образом, спрашивается, Китти сможет доехать до Лондона? Возможность поездки в почтовой карете опекун резко отклонил – поскольку у девушки не было горничной, сопровождать юную леди в поездке было просто некому. И если Китти рассчитывала, что ради нее он наймет экипаж, то глубоко ошибалась. Мисс Чаринг смогла унять неожиданный порыв злости опекуна, лишь заверив его в том, что никогда и не помышляла о таком. Тогда Китти предложила отпустить вместе с ней в столицу одну из служанок, однако мысль о связанных с этим неизбежных расходах вызвала очередной припадок гнева старого скупердяя. Еще одно предложение Китти заплатить за наем кареты из денег, выданных ей опекуном, показалось мистеру Пениквику настолько чудовищным, что он едва сдержался, чтобы не отобрать у девчонки ассигнации и не вернуть их обратно в шкатулку. После этого опекун принялся вслух перечислять все дополнительные издержки, связанные с оплатой труда кучеров и конюхов, а также всяческие непредвиденные траты в пути.
Бурчание старика настолько надоело Фредди, что он предложил вполне здравое решение проблемы:
– А давайте мы поедем в Лондон вместе.
Это великодушное предложение, освобождающее мистера Пениквика от всех расходов на переезд воспитанницы, подействовало на него столь благоприятно, что он одарил Фредди одобрительным взглядом. А вот Китти такой поворот дела явно смутил. Внутреннее чутье подсказывало девушке, что леди Леджервуд едва ли понравится неожиданный визит, хотя бы и связанный с помолвкой ее старшего сына, но мужчины сочли ее доводы неубедительными. Мистера Пениквика разозлило одно лишь предположение, будто его племянница может плохо принять его воспитанницу, а Фредди счел, что лучше как раз застигнуть родителей врасплох, чем дать им время все хорошенько обдумать и выстроить план действий.
При этих словах мистера Стандена старик вновь испытующе глянул в глаза молодого джентльмена, но ничего не сказал, а лишь понюхал табак, бросая косые взгляды в сторону Китти. Девушку аргументы мужчин не переубедили, тогда опекун торжественно заявил: либо она отправляется в путь в экипаже вместе со своим суженым, либо вообще никуда не поедет. Пришлось соглашаться.
Мистер Пениквик снова впал в глубокую задумчивость, но когда молодые люди, переглянувшись, готовы были выйти из комнаты, он поднял глаза от пола и произнес:
– Незачем пока давать объявления в газеты.
Мистер Станден, и сам ничего подобного не планировавший, вздохнул с облегчением, ни в чем не заподозрив старика, а вот Китти, натура более проницательная, пронзив опекуна взглядом, поинтересовалась:
– Почему не давать объявлений?
– Какое это имеет значение? – вспылил мистер Пениквик. – Боже правый, малышка! Да неужели ты считаешь меня круглым дураком? Думаешь, я не вижу, для чего ты все это затеяла?
Старик с видимым удовольствием наблюдал, как краснеет его воспитанница.
– Хорошая девочка, – хихикнув, произнес он. – Если красиво принарядить, то из тебя получится ничего еще, скажу я тебе… Ладно… Пустое… Но помни, что дольше месяца я с этой Фишгард в одном доме на останусь!
Произнеся такую речь, мистер Пениквик отпустил Китти и Фредди, сказав им на прощание, чтобы поторапливались, ибо он и так поиздержался, поэтому кормить обедом мистера Стандена сегодня не намерен.
Когда их уже никто не мог слышать, Китти схватила молодого человека за руку и в порыве признательности произнесла:
– О, Фредди! Как мне вас отблагодарить? Надеюсь, этот разговор не был вам слишком неприятен?
– Нисколько, – ответил джентльмен со своей обычной любезностью. – Впрочем, возблагодарим Господа, что мы теперь сможем уехать подальше от этого сквалыги. Никогда прежде не общался с подобным скупердяем.
Глава 6
Поскольку гардероб мисс Чаринг был невелик, сборы заняли совсем немного времени. Сразу же после полудня обрученные смогли отправиться в путь. Мисс Чаринг все еще не пришла в себя от счастья, вызванного той легкостью, с какой ей удалось убедить своего опекуна отпустить ее в Лондон. Единственным темным пятном было опасение, что леди Леджервуд отнюдь не обрадуется ее появлению на Маунт-стрит. Дополнительное беспокойство вызывала мисс Фишгард, окончательно впавшая в слезливое расположение духа. Помогая Китти собираться, она непрерывно лила слезы и объясняла мисс Чаринг, что крайне обеспокоена своим будущим и тем, как она сможет угодить капризам мистера Пениквика. Гувернантку не смогло утешить даже замечание Китти, что никому еще не удавалось удовлетворить его прихоти.
Сотрясаясь в рыданиях при мысли о месячном расставании со своей воспитанницей, мисс Фишгард продекламировала:
Вся прелесть полей и рощ ушла,Смолк гомон забытых лесов,Улыбка увяла, и вместе с нейПочило навек волшебство[14].
Китти, имея куда более практичный склад ума, нежели ее наставница, нахмурилась, вслушиваясь в слова гувернантки, и сказала:
