Моника Маккарти - Плененный любовью
Улыбка Кейт была такой натянутой и кривой, что она боялась, как бы не лопнуло лицо.
– Я перебралась сюда, чтобы освободить комнату для детей. Джон спал в твоей спальне, пока Мадди не заболела, а теперь решил, что предпочитает барак.
– Значит, ты спишь в…
– В комнате рядом с твоей, да, – закончила она. Чего он так разозлился? – Что-то не так?
Мышцы под челюстью начали дергаться, но Грегор покачал головой.
– Нет.
Кейт нахмурилась.
– Ты в порядке? Ты говоришь так, словно у тебя что-то с горлом. О господи, надеюсь ты не подцепил…
– Я в порядке, – прорычал он, ухватив за запястье руку, потянувшуюся к его лбу.
Грегор отвел ее руку назад и отпустил, но Кейт по-прежнему чувствовала на запястье отпечаток его руки, словно оковы.
– Ты не в порядке, ты злишься. Если это из-за спален или из-за того, что ты меня обнимал…
– Я тебя не обнимал, черт возьми!
Кейт старалась не улыбаться, но его реакция так ее обрадовала, что она не сдержалась. Если он ничего не почувствовал, то не стал бы так злиться.
Значит, он все же заметил! Может, ему это и не понравилось, но он заметил!
– Не обнимал? – невинно спросила она. – Я могла бы поклясться, что твои руки были у меня на талии, а моя грудь прижималась к тебе добрых три минуты…
У него потемнело лицо.
– Кейт…
Вняв предупреждению, она ухмыльнулась и скользнула назад в свою спальню. Кейт своего добилась.
– Спокойной ночи, Грегор. Сладких снов, – не удержавшись, добавила она, захлопнув дверь перед его носом.
Дверь была толстой и крепкой, но Кейт все же услышала, как он выругался и ушел.
Она плюхнулась на кровать и с широкой улыбкой уставилась на деревянные балки и перекрытия потолка, освещенные лунным светом.
В конце концов, Кейт не собирается ждать удара молнии. Нет, она собирается устроить небольшую собственную грозу. Она может позволить себе быть терпеливой, а дети не могут. Грегор им нужен. Он это поймет… скоро.
Глава 6
Зимой дни короткие, и солнце еще не встало, когда Грегор проснулся от звуков, доносившихся из зала внизу. Хотя «проснулся» предполагало, что он спал, а за последние несколько дней это было редкой драгоценностью.
Дело было не в плаче Мадди (который значительно утих с тех пор, как Грегор устроил так, чтобы с ней оставался лекарь), а в беспокоивших его собственных снах. Непристойных снах. Порочных снах. Снах, от которых он просыпался, горячий и возбужденный, балансируя на краю реальности. Черт, он столько раз за эту неделю играл с собой, что снова почувствовал себя шестнадцатилетним подростком!
С той самой ночи, как Кейт оказалась в его руках, его неконтролируемая страсть к ней стала только хуже. Намного хуже. Девчонка, казалось, делала все возможное, чтобы довести его до ручки. Полностью свести с ума. Дразнила его. Искушала. Мучила его влечением, которое даже не пыталась скрывать. Но возвращение домой должно было дать Грегору покой, вернуть концентрацию, а не полностью ее разрушить!
Он делал все возможное, чтобы избегать ее, но при небольших размерах Динлиона это было практически невозможно. Кейт беспокоила его по пустякам, запирался ли он в своем кабинете, прятался в конюшне или тренировался во дворе с мужчинами. Единственный раз он побыл в покое, когда выехал со своими людьми повидать отдаленных членов клана.
Грегор, конечно, не впервые стал мишенью не слишком скрываемых притязаний юной девицы, угождающей всем его желаниям, очаровывающей улыбками, случайно к нему прикасавшейся при любой возможности. Он был объектом этих игр и ухищрений с подростковых лет. Он видел их насквозь и знал, что с ними делать.
Обычно. Но с Кейт все было по-другому. С ней он, может, все и видел насквозь, но от этого не переставал ее хотеть. Она была единственной, кому ему когда-либо приходилось сопротивляться, и это оказалось значительно сложнее, чем Грегор мог себе представить.
Дважды он пытался организовать другие развлечения, и дважды они срывались. Один раз несколько людей неожиданно возвратились в бараки, и один раз слуги решили разобраться в кладовой (вечером, что было странным временем для работы по дому).
Динлион был чертовски мал, и мест для уединения имелось немного. Был, конечно, еще кабинет, но с комнатой Кейт прямо по соседству…
Он чувствовал себя неудобно. Осознавая ее нежные чувства, он всегда старался быть по возможности осмотрительным в своих отношениях с другими женщинами, пока оставался дома. Но он не знал, сколько сможет выдержать в таком состоянии. Вымотанный и на грани – это еще мягко сказано.
Если бы не воскресенье, Грегор натянул бы на голову подушку и снова заснул.
Воскресенье. Черт возьми, он должен был отправляться к мессе в деревню. Со смиренным стоном Грегор бестолково нашарил штаны. Он мог умыться и одеться практически во сне. Последние семь лет на войне научили его быть готовым в мгновение ока, и его движения были привычно механическими. Пригоршня холодной воды на лицо, быстро обтереть тело, паста из мяты и соли и полоскание из белого вина для зубов, гребень для волос (когда был под рукой), туника, чулки, штаны, накидка, плед, все аккуратно сложенное (чего он совершенно не помнил), и сапоги. Сапоги…
Грегор снова поглядел на подножие кровати. Проклятье, куда, черт возьми, подевались сапоги?
Распахнув дверь, он уже собирался позвать кого-нибудь из слуг, когда Шимус, сын местного вождя, за которым Джон согласился приглядеть и который иногда исполнял обязанности его оруженосца, поспешил вверх по лестнице с пропавшими сапогами в руках.
– Простите, милорд. Вы, вероятно, их ищите. Я должен был вернуть их до вашего пробуждения.
Грегор забрал сапоги у него из рук, заметив, что они больше не покрыты грязью.
– Ты их почистил?
– Да. Кейт подумала, что к мессе вы захотите отправиться в чистых.
– Да неужели? – Как чертовски предусмотрительно с ее стороны! То, как она предугадывала каждое его желание, совершенно сбивало его с толку.
Мальчишка отступил.
– Я сделал что-то не так? Мне следует в следующий раз спросить вашего брата?
Грегор стиснул зубы.
– Это не сапоги Джона, черт подери, они мои.
Это он лэрд!
Мальчишка вытаращился, и Грегор выругался, поняв, как это прозвучало. Вот до чего он дошел. До высокомерия! Он в жизни не был высокомерным – до этого дня. Но каждый раз, стоило ему обернуться, он слышал: «Кейт велела то», – или – «Джон это уже сделал», – или еще хуже: «Джон и Кейт этим займутся». Вместе!
В отсутствие Грегора Джон явно проявил себя надежным хозяином, а Кейт практически безошибочно управлялась с домашними обязанностями его матери. Сказать по правде, девчонка справлялась даже лучше: нигде не было ни пятнышка, еда улучшилась, запасы урожая увеличились. Согласно стольнику, Кейт могла выторговать сделку у самых прижимистых торговцев и поставщиков. Наверно, донимала их, пока они не сдавались – качество, с которым он был знаком не понаслышке. Она уподоблялась как осадному орудию, когда чего-нибудь хотела.
Грегор должен бы радоваться, что все сложилось так прекрасно. Он никогда не хотел становится лэрдом и не предназначался для этой работы. Он был доволен, что может сосредоточиться на войне, зная, что о клане кто-то заботится. Правда. Но нелегко оказалось привыкнуть быть лишним в собственном доме.
– Простите, – нервно повторил Шимус.
Грегор выругался. Он не должен был вымещать свое раздражение на парне.
– Нет, это ты прости меня, парень. Я сегодня в дурном настроении. Ты отлично справился, спасибо.
Мальчишка просиял и уже собирался убежать, когда соседняя дверь отворилась, и из нее показался источник дурного настроения Грегора, свежий и бодрый, и слишком, черт побери, очаровательный для его не слишком мирного рассудка в очередном плотно облегающем наряде – на этот раз темно-синем.
Она весело на него посмотрела. Ей обязательно быть такой бодрой?
– Что-то случилось? Я слышала крик.
– Ничего, – ответил Грегор, а Шимус продолжил:
– Я просто вернул лэрду сапоги.
Кейт улыбнулась. С каких пор у нее появились чертовы ямочки?
– Мы хотели тебя удивить.
– У вас получилось, – сказал Грегор. Он повернулся к Шимусу и добавил: – Можешь вернуться к своим обязанностям, парень. Передай моему брату, что мы скоро отправимся.
Кейт озабоченно изучала его лицо.
– Ты уверен, что все в порядке? Ты очень беспокойно вертелся и метался, когда я принесла тебе одежду…
– Когда ты что? – взорвался Грегор, сделав шаг к ней, прежде чем вспомнил, насколько это глупо.
Господи, как хорошо она пахла! Многие женщины использовали вереск, чтобы ароматизировать мыло, но ни одна из них не пахла так хорошо! Ни одна не вызывала желания уткнуться носом ей в шею и вдыхать ее аромат.
Вместо того чтобы испугаться его гнева, Кейт подняла голову и улыбнулась.
– Выстиранную, вычищенную и сложенную. – Она покивала. – Я вижу, ты по-прежнему раскидываешь все по полу.
