Джоди Хедланд - Свет твоих глаз
Одному Богу известно, с какими еще проблемами ей приходилось сталкиваться за те два года, что она заботилась о матушке.
Он снова споткнулся, на этот раз о камень. Пошатнулся и засеменил вперед, утратив равновесие, – каноэ соскользнуло с его головы и начало падать. Пришлось нырять вперед, подхватывать и аккуратно опускать его на землю.
Каноэ он нашел на стропилах амбара. Оно запылилось, но не прохудилось – это было то самое каноэ, которое он когда-то сделал с отцовской помощью – вот только отец ушел в один из своих походов прежде, чем они смогли закончить.
Пьер всю зиму трудился над лодкой, пытаясь подогнать крошечные кедровые щепки. Он все сильнее и сильнее злился от собственной неумелости и отсутствия опыта, а потому в конце концов бросил это занятие.
Похоже, то был первый раз, когда он полностью осознал, насколько ненавидит отцовские отлучки на полгода. Когда Пьер сам стал вояжером, то решил, что у него не будет жены и детей. Чтобы никого не пришлось бросать.
На лбу выступил пот, и Пьер вытер его рукавом.
После тяжелого труда последних нескольких часов он не только проголодался, но и буквально мечтал освежиться в небольшом пруду среди скал, куда часто бегал в детстве и где можно было поплавать вдали от посторонних глаз.
Он снова начал поднимать каноэ, но остановился и вгляделся сквозь свежие весенние листья. Там мелькнуло что-то белое и донесся вполне различимый плеск.
Кто-то уже плавал в озере. На его тайном месте.
Да, его не было дома больше пяти лет. И все же это место принадлежало только ему. Мышцы напряглись. Пьер снова уложил каноэ на землю и бесшумно прокрался к озеру, где спрятался за корявым валуном.
У самого пруда на упавшем дереве лежала свернутая одежда. Пьер выглянул из-за валуна.
По спокойной воде плыла на спине молодая женщина. Белая нижняя рубашка вилась в воде вокруг ее ног, а голые руки лениво гребли. Длинные густые кудряшки обрамляли ее красивое лицо, темно-рыжим нимбом сияя на фоне синей воды.
Сердце Пьера часто забилось.
Анжелика?
Он вышел из-за своего укрытия, чтобы присмотреться как следует. Ее глаза были закрыты, а выражение лица было настолько спокойным, словно каждое движение рук уносило ее прочь от мирских тревог.
Он улыбнулся. Да, это была Анжелика. Стараясь не шуметь, он вытянул рубашку из штанов и стряхнул с плеч помочи.
Затем стянул рубашку через голову и сбросил сапоги.
Солнечный свет золотил ее лицо, играя с россыпью веснушек на носу. Анжелика вздохнула и двинула ногами, удерживаясь на плаву.
Его улыбка стала шире. Прежде чем девушка успела открыть глаза и заметить его, он прыгнул в воду, как можно ближе к ней, чтобы обязательно забрызгать.
Она вскрикнула и забила руками и ногами.
От холода весенней воды у Пьера перехватило дыхание. Вынырнув, он застучал зубами.
Анжелика взбивала тучу брызг и пыталась убрать спутавшиеся мокрые волосы с лица. Ее глаза широко раскрылись от страха. При виде его страх сменился яростью.
– Доброе утро, – улыбнулся Пьер, запрокидывая голову и стряхивая воду с волос; чтобы удержаться на плаву, он лениво двигал руками.
– Ты напугал меня. – На него уставились пронзительные темные глаза, резко контрастировавшие с бледностью ее лица.
– Не смог удержаться. – Пьер рассмеялся над ее возмущением. – Во имя старых добрых времен.
Ее взгляд потеплел. А затем, прежде чем он успел нырнуть, Анжелика послала ему в лицо фонтан брызг.
Вода залила ему рот и глаза, и на миг он, отплевываясь, завертелся на месте. Откашлявшись и отерев лицо, он увидел, что она весело за ним наблюдает.
– Во имя старых добрых времен! – сухо сказала она.
Смех так и рвался наружу, и Пьер не стал его сдерживать. Через пару секунд он уже плескал в Анжелику водой в ответ, как они часто делали до его отъезда. Вот только она перестала быть в два раза меньше его и была теперь куда сильнее и быстрее, чем он думал.
Вода попадала ему в лицо снова и снова, пока он наконец не вскинул руки в шутливом жесте поражения.
– Ты победила, – засмеялся он. – Я умею признавать поражение.
– Это что-то новое. – Она задохнулась от смеха и убрала с лица мокрые пряди. – Раньше ты совершенно не умел проигрывать. Вечно ныл и жаловался.
Ее глаза и улыбка дразнили его.
– Не может такого быть, – поддразнил он ее в ответ. – Потому что я никогда не проигрывал.
– Еще как проигрывал. Особенно когда мы с Жаном объединялись против тебя.
Его руки и ноги немели от ледяной воды, но в груди почему-то пульсировало тепло.
– Двое на одного? Non. Я не считаю это настоящей победой.
Она пожала плечами. Все было так, словно вдруг исчезли годы разлуки, словно он никогда никуда не уезжал и она до сих пор была милой девочкой, которая вместе с ним и Жаном играла и искала приключения.
– Ты победила только потому, что уже привыкла к воде. – Он содрогнулся. – А я заледенел.
Была еще только середина мая, слишком рано для купания.
– А, так теперь в твоем проигрыше виновата холодная вода? Или ты все же решишься признать тот факт, что я уже выросла и могу победить тебя, играя на равных. – С этими словами она снова плеснула на него водой. Пьер, хотя и сжался от холода, улыбнулся и кивнул ей в ответ:
– Наверное, ты права. Многое изменилось, пока меня не было.
Ее теплые карие глаза смотрели на него с восхищением.
В течение тех нелегких месяцев, когда он ссорился с отцом, когда его закружила собственная злость и отвращение, когда он превращался в жуткое чудовище, она продолжала следовать за ним по пятам и слушать его.
Она не обвиняла его, не кричала на него, как делал отец. И теперь, увидев то же восхищение в ее глазах, Пьер испытал боль и осознал, насколько же ему не хватало ее дружбы.
– Я рад снова видеть тебя, Анжелика, – тихо сказал он, подплывая так близко, что их ноги почти соприкоснулись.
– Я тоже рада тебя видеть. – Она опустила голову, словно стыдясь своего признания, но тут же ахнула: – О боже! – увидев совсем рядом его голую грудь.
Он пожал плечами. Ну и что с того, что он без рубашки? В детстве она не раз видела его без одежды.
Она начала отплывать, и, хотя вода закрывала ее по плечи, Пьер был достаточно близко, чтобы увидеть синяки на ее шее и то, как мокрая нижняя рубашка облегает ее повзрослевшее тело. Ее прерывистое дыхание еще больше привлекало внимание к влажному декольте.
Волна жара накрыла Пьера, и он не мог заставить себя отвернуться, вдруг осознав, что она действительно больше не маленькая девочка. И он уже не маленький мальчик.
Она стала женщиной – красивой и взрослой женщиной.
Анжелика, подняв взгляд, заметила, куда он смотрит, снова ахнула и забила ногами, чтобы отплыть на безопасное расстояние, к берегу и бревну, на котором осталась ее одежда.
Он нырнул, позволяя ледяной воде привести его в чувство. О чем он только думает? Анжелика – его младшая сестричка, ничего более.
Пьер вынырнул, отфыркиваясь от воды.
Она начала выходить на берег, но остановилась и обернулась:
– Отвернись, Пьер. Мы больше не дети.
– Oui. Я заметил, – ответил он, не удержавшись от улыбки.
Она нахмурилась, явно желая, чтобы он подчинился ее приказу.
– Хорошо, ma chérie[5]. Если настаиваешь. – Он развернулся в воде так, чтобы смотреть в противоположном направлении. – Но поспеши, если не хочешь, чтобы я подсматривал.
– Лучше не надо. – Ее голос заглушила поспешно натягиваемая одежда.
– Так почему ты плаваешь тут без одежды?
– Я не думала, что у меня могут быть гости.
Он покачал головой в ответ на такую глупость.
– Раз уж я сумел к тебе подкрасться, неужели ты думаешь, что другие вояжеры не смогут?
– Потому что все они до сих пор спят пьяным сном в своих постелях.
– Но все равно существует вероятность, что кто-то тебя увидит.
Она ничего не ответила. И почему-то ее молчание лишь подстегнуло злость, зародившуюся в его груди.
– А как же индейцы? Они заполонили весь остров.
– Со мной все будет хорошо.
– Как в то утро, когда я оторвал пальцы того британца от твоего горла?
– У тебя нет права злиться на меня, Пьер.
– Почему? – Он развернулся к ней лицом, не беспокоясь о том, что она могла не успеть одеться. Но она уже натянула юбку и верхнюю рубашку, которые липли теперь к ее влажной коже и мокрому нижнему белью. – И почему бы тебе не быть осторожней?
Она потянулась за капором, но уперлась руками в бока и уставилась на него.
– К твоему сведению, я тайком носила еду твоей матери. Без этих моих визитов каждое утро она давно умерла бы от голода.
Злой ответ умер на его губах, пронзенный острым клинком вины, терзавшим Пьера со времени возвращения на остров. Если бы он остался тут на зиму, он смог бы позаботиться о матушке, а Анжелике не пришлось бы так сильно рисковать.
