Барбара Ханней - Незнакомый муж
Она не знала, где Макс проводит ночи. И не могла не думать, как было бы, если бы он спал здесь с ней. Она думала не о сексе, поскольку становилось слишком жарко и беспокойно, едва она только задумывалась об их обнаженных телах, соединяющихся в страсти. Зато она позволяла себе думать о других не менее интимных вещах.
Дотрагивалась ли она до мужа ночью? Чтобы убедиться, что он лежит рядом, такой теплый и дорогой? Или она спала в его объятиях? Утыкалась в его теплую и сильную спину?
Окончательно проснувшись от этого последнего предположения, Кэрри встала. Нашла чистую одежду во встроенном гардеробе. Выбрала джинсы и лавандовую футболку-поло. Оделась. Хотя всегда считала лавандовый цвет старушечьим. Но когда посмотрела на себя в зеркало у туалетного столика, с удивлением поняла, как он ей идет. Она перебрала украшения в зеленой вазе и хотела уже примерить золотые серьги, когда увидела за вазой небольшую стеклянную подставку для колец.
А на ней простое золотое обручальное кольцо и красивый старинный перстень с двумя бриллиантами и очень тонким изношенным ободком.
Это, должно быть, кольцо бабушки Макса. Оно ей сразу понравилось.
Кэрри примерила кольца. Те подошли идеально. Она вытянула руку, любуясь ими. И снова удивилась, почему поехала кататься на лошади без них.
Макс сказал, что она сделала его счастливым, а сам-то при этом выглядел таким грустным. Она не могла отбросить чувство, что за этим кроется что-то еще. Какая-то тайна, связанная с их браком.
От беспокойных мыслей отвлекла Кловер, которая вошла в спальню и поприветствовала ее, энергично размахивая хвостом.
– О, доброе утро, золотая красавица. – Кэрри погладила собаку, и лед в сердце растаял, когда она увидела радость в глазах Кловер. – Ты скучала по мне?
Через мгновение она уже стояла на коленях и заглядывая в морду собаки.
– Ты должна знать правду, Кловер. Мы с Максом счастливы? Как бы я хотела, чтобы ты могла мне все рассказать.
Кловер просто перевернулась на спину, желая, чтобы ей почесали животик.
Кэрри засмеялась.
– Позже я отведу тебя гулять. Ты ведь хочешь гулять?
От внезапного восторга, охватившего собаку, стало ясно, что она понимает слово «гулять». И значит, ответ был «да».
Еще немного почесав Кловер за ушами, Кэрри пошла на кухню, где нашла у плиты записку, написанную от руки и подпертую сахарницей.
«Привет, Кэрри.
Мне нужно рано ухать, чтобы сделать кое-какие работы. Скоро вернусь, позавтракай сама. Все лежит или в кладовке, или в холодильнике.
Я возьму спутниковый телефон и позвоню тебе в восемь тридцать. Если тебе что-нибудь понадобится до этого времени, позвони сама, номер рядом с телефоном.
Да, звонил твой отец. Он приглашает нас на ланч в воскресенье.
Макс».
Как ни глупо, но настроение у нее сразу поднялось. Хотя и поняла, что зря надеялась, будто Макс будет сидеть и ждать, когда она проснется. «Но это разочарование хороший знак», – убеждала она себе. И ее странные опасения, будто что-то не так с их браком, могут оказаться совершенно безосновательными. Все это только в ее голове.
А принимая во внимание амнезию, эта последняя мысль была вполне ироничной. Она улыбалась, выбирая пакетики чая, и, пока закипал чайник, открыла двери кладовой, чтобы выбрать себе что-нибудь к завтраку.
Это была не кладовая, а мечта – почти отдельная комната, вся в полках, с хорошей вентиляцией благодаря небольшому окошку. Большие пакеты с мукой и сахаром стояли на полу, а на полках теснились всевозможные баночки и пакеты, всегда необходимые в хозяйстве потому, что супермаркеты находились далеко отсюда.
Там было также на удивление много полок с аккуратно подписанными стеклянными банками, выглядевшими как домашние заготовки – чатни, огурцы, варенье и джемы.
Кэрри выбрала одну банку. На этикетке, отпечатанной на компьютере, значилось: «Острый томатный чатни Кэрри К.». Этикетка выглядела довольно профессионально: черно-белый рисунок эвкалиптового дерева внизу, далее адрес – Риверсли-Даунс – и телефон мелким шрифтом.
– Боже.
Значит, она теперь Кэрри К.? К. и К. – боже, какой сюрприз – научилась готовить чатни и джемы. В прошлом, когда она думала о домашних заготовках, если вообще когда-нибудь задумывалась об этом, считала их чем-то вроде древней черной магии.
Только не говорите мне, что я превратилась в домашнюю богиню.
Заинтригованная, она открыла банку джема из манго и решила попробовать его с тостами. Оказалось вкусно, особенно с горячим чаем. Кэрри намазала еще один кусочек, и тут зазвонил телефон.
Она подскочила, когда резкий звук разорвал тишину в доме, потому быстро поспешила ответить.
– Алло? – Она растерянно раздумывала, как будет разговаривать, если звонящий ожидает, что она должна его знать.
– Кэрри, – завибрировал в трубке глубокий голос Макса.
– А, привет. – Внезапно пропал голос, без сомнения оттого, что ее поразил его густой баритон.
– Как ты себя чувствуешь сегодня? – спросил он.
– Спасибо, хорошо. – Она поняла, что в его вопросе почти наверняка есть некий подтекст. – Но боюсь, никаких новых воспоминаний.
– Ну ладно. У меня здесь еще есть работа. Если с тобой все в порядке, значит, я могу поработать еще час-другой.
– Конечно, Макс. Я найду, чем себя занять. Да, и еще. Ты уже кормил Кловер?
– Да. – Она подумала, что он обрадовался ее вопросу. – Так что ей ничего не понадобится до самого вечера.
– Ладно. Спасибо.
Поговорив с мужем, Кэрри набрала номер матери и после приветствий приступила прямо к делу.
– Макс рассказал мне о Дуге Петерсоне, мам.
– Ох!
– Мы собираемся к нему на ланч в воскресенье.
На это мама ничего не сказала.
– Не могу поверить. Как тебе только в голову пришло сказать мне, что он умер?
– Кэрри, сейчас не время это обсуждать.
– Не время? – Неужели мать не чувствует своей вины?
– Мне трудно и больно все это объяснять. Ты все узнаешь, когда к тебе вернется память.
– Это все, что ты можешь сказать? Подожди, пока не вернется память?
– Извини, любимая. Не думаю, что стоит торопиться. Вы с Дугом в хороших отношениях сейчас. И в настоящий момент это самое главное.
Кэрри разочарованно повесила трубку. Неужели у матери есть причины так расстроенно и туманно говорить о Дуге Петерсоне?
Она огляделась, раздумывая, чем бы заняться. Интересно, что она обычно делала? Странно, оказаться в собственном доме, а чувствовать себя как в гостях.
Она помыла кружку и тарелку, поставила их на место, потом застелила кровать и решила отвести Кловер гулять, как и обещала.
Взяв шляпу с крючка у входной двери, пошла с собакой по дорожке, окружавшей луга и скотный двор. На деревьях вдоль ручья верещали сороки, над головой сине-зеленой молнией промелькнула стайка волнистых попугайчиков.
Кэрри вдохнула чистейший, наполненный эвкалиптовым ароматом воздух и почувствовала неожиданный прилив жизнерадостной энергии.
– Эй, привет!
Она обернулась на неожиданно донесшийся с луга голос. И увидела пожилого человека, лысоватого, с остатками седых волос, одетого в типичные для этих мест джинсы и хлопчатобумажную рубашку с длинным рукавом. Мужчина размахивал шляпой, чтобы привлечь ее внимание.
Это, наверное, Барни, старый животновод. Он надел шляпу и поспешил к ней. Кэрри, слегка припрыгивая, прибавила шаг и поспешила ему навстречу.
– Доброе утро. – Она вежливо протянула ему руку.
– Доброе, Кэрри. Я Барни Леджер.
– Я так и подумала.
У него была жилистая фигура, как у человека, проведшего всю жизнь в буше. Он мягко улыбался, его глаза сияли.
– Хорошо, что ты вернулась домой живой и здоровой. – И он пожал ей руку.
– Спасибо. Я тоже рада вернуться. Немного странно ничего не помнить.
– Могу поспорить, так оно и есть, – еще шире улыбнулся Барни. – Но все равно, нет худа без добра.
– Наверное. – Кэрри почувствовала, что настроена не настолько оптимистично, как Барни, чей пристальный взгляд так и пронзал ее.
– Я знаю, ты сейчас как в тумане, Кэрри, но не думаю, что открою тебе глаза, если скажу, что твой муж, Макс, отличный парень. Такого хорошего человека любая была бы рада заполучить.
Искренность похвалы Максу глубоко тронула Кэрри. Она не знала, что ответить, и просто кивнула.
– Он будет заботиться о тебе, – добавил Барни, в его карих глазах виднелась прочувствованная серьезность, убеждавшая лучше всяких слов в том, что он по-настоящему любит и гордится Максом.
Кэрри почувствовала также, что старик беспокоится о Максе, правда, не поняла, почему. Неужели она могла чем-то задеть или обидеть мужа?
Эта неприятная мысль снова намекала на то, что в их отношения все не так уж гладко.
– Макс прекрасно заботится обо мне, – сказала она Барни, ободряя и его, и себя. – Я очень ему благодарна.
– Именно это я и имел в виду, – снова улыбнулся старик, и его лицо от глаз до уголков рта прорезали глубокие морщины. – Если тебе что-то понадобится, когда Макс будет занят работой, дай мне знать. Возьми телефон и набери шестерку. Это добавочный номер моего дома.
