Мари Грей - Кружева и атлас

Мари Грей

Кружева и атлас

Только вернувшись домой, Матье обнаружил трусики. Как обычно, в субботу утром он ходил в прачечную на углу. В этот ранний час там было безлюдно и, пока стиралось белье, Матье мог мирно полистать иллюстрированный журнал, который только что купил. Короче, он провел спокойное утро сначала под шум центрифуги стиральной машины, а затем под расслабляющее движение качающейся сушилки. Вернувшись к себе и освобождая корзину от выстиранной одежды, которую не стал разбирать в прачечной, он увидел их. Это были изящные трусики из атласной ткани, отороченные нежными кружевами. Их размер был явно невелик. Матье не был специалистом в определении размера женского белья, но легко представил себе, какими крохотными должны были быть ягодицы, чтобы поместиться в них. И вместе с тем это было решительно не то белье, какое мать купила бы своей маленькой дочери…

Ему следовало бы вернуться в прачечную и оставить трусики где-нибудь на видном месте так, чтобы их владелица могла их обнаружить и забрать. Но трусики были такие хорошенькие… что еще прежде владелицы их вполне мог стащить какой-нибудь одинокий мужчина. После трезвого рассуждения он решил оставить их у себя, тем более, что сам был одинок. Проведя пальцами по шелковистой ткани, он не мог удержаться от фантазий. В его голове вдруг возник образ очень красивой девушки с длинными темными волосами, каскадом спадающими на прямую худощавую спину. Она надевала маленькие трусики, просовывая в них стройные длинные ноги. Это видение вызвало у него резкий прилив тепла в низу живота. Матье решил, что настало время положить конец «голоданию», слишком долго опустошавшему его личную жизнь, к чему его красноречиво призывали и лежавшие перед ним трусики. Переложив их на кресло, он переменил свое недавнее решение, подумав, что лучше как-нибудь при случае вернуть их в прачечную. А до того пусть себе валяются где угодно! Пока женщина не оживит его квартиру своим нескромным присутствием…

Между тем, миновала неделя, а Матье так и не вернул трусики. Он быстро понял, что ему нравится, видеть их висящими на спинке любимого кресла. Словно кто-то ждал его, когда он возвращался к себе домой. Тот, кто, допустим, только что снял их, предвидя его скорый приход. Что за очаровательная фантазия!

К следующей субботе он совершенно позабыл о своем благом намерении вернуть трусики в прачечную, поскольку они стали привычной частью интерьера, украшавшей его спартанскую обстановку. И только загрузив белье в барабан стиральной машины, он вспомнил о них. «Теперь уже поздно. Если я увижу женщину, которая что-то ищет, то знаю, как поступить…»

Этим утром он не спешил. Женщина вряд ли придет. Но на всякий случай он все же немного задержался. Делать было особенно нечего. Большинство соседей, которых он встречал, не понимали, как можно посвящать стирке раннее субботнее утро: ведь все нормальные люди предпочитают подольше поспать! Но Матье всегда был жаворонком. Послушать его коллег, так он вел странный образ жизни. Бары с грохочущей музыкой, где каждый из кожи лез вон, только бы не провести ночь в одиночестве, отнюдь не привлекали его! И не оттого, что его ночи были наполнены чьим-то присутствием, вовсе нет! У него шел четырнадцатый месяц воздержания. Излишне говорить, что это был рекорд, который он не афишировал…

Его последний роман оказался неудачным. То была злосчастная идея – поближе познакомиться с одной из своих клиенток; дело закончилось провалом. Два месяца она тянула, прежде чем призналась, что замужем. «И ко всему, я очень люблю своего мужа!», – добавила она. Надо же! Наверное, он витал в облаках, раз не догадался об этом по ее поведению. Ну, в общем… с ней все было кончено. С другими женщинами он был слишком застенчив. В этом-то и заключалась его главная проблема. Женевьева, его давняя подруга, даже забавлялась, давая ему “уроки” соблазнения.

Он провел бок о бок с Женевьевой детство и юность. Почти вся жизнь вместе, одним словом. Матье учил ее играть в хоккей и бейсбол, а она, в свою очередь, знакомила его с одинокими женщинами. Впрочем, результаты были один хуже другого. В большинстве своем эти женщины оказывались вполне достойными, но всякий раз что-нибудь да случалось. Он терпеть не мог, например, когда они строили на него виды. Простая мысль – поужинать с женщиной в расчете на прочную связь – приводила его в такое расстройство, что он терял всякую способность к действию. Он чувствовал себя загнанным в угол, оттого, что его вынуждали вести себя совершенно неестественно. Все эти встречи лишь усложняли положение! Он пытался объяснить это Женевьеве, но она упорствовала.

Зато в хоккей Женевьева играла все лучше и лучше. Совсем неплохо для девушки! Впрочем, Матье по-прежнему видел в ней мальчишку в юбке, как в детстве и ранней юности. Вообще говоря, Женевьева была хорошенькой, но ее спортивные замашки убивали в ней всякую женственность. Во всяком случае, он никогда не обращал внимания на ее прелести, а только делился с ней впечатлениями о ее подружках. Он любил ее, как сестру. Вот бы встретить такую девушку, как она! Или почти такую…

Он целиком погрузился в свои мысли, когда барабан остановился. Поспешно свалив неразобранное белье в корзину и проверив, не забыл ли чего, он отправился домой шагом, слегка замедленным из-за размышлений.

Прийдя домой, он попытался настроить себя на предстоящую тренировку в бейсбольном клубе. С минуты на минуту Женевьева должна была зайти за ним.

В два часа дня она отвезла его домой. После тренировки на свежем воздухе оба проголодались. Матье предложил быстро приготовить бутерброды и перекусить в парке.

– Пока ты готовишь еду, я займусь твоим бельем.

– Нет, оставь… Я разберу его, когда вернусь!

– Да ладно! Я уже видела твои дырявые кальсоны и носки, я их починю.

Оставалось только позаботиться о напитках. Матье вынимал из холодильника бутылку яблочного сока, когда почувствовал за спиной ее присутствие. Женевьева стояла в дверях кухни, держа на кончике пальца великолепный лифчик из розового шелка и рассматривая его с насмешливым видом:

– Ты от меня что-то скрываешь?

– Ничего! Где ты это нашла?

– В твоей корзине, шалунишка! Ну давай, рассказывай! Надеюсь, ты не лишишь меня удовольствия услышать о твоих похождениях. Это такая редкость!

– Но я уверяю тебя, что… Подожди, покажи поближе.

Он взял в руки лифчик и тщательно обследовал его.

– Перестань валять дурака. Чей это?

– Подожди немного.

Он направился к креслу, чтобы взять трусики, но вспомнил, что несколько дней назад переложил их в другое место. Принеся их, он тут же увидел, что вместе с лифчиком они образовывали комплект.

– Это уж слишком!

– Хорошо! Если не хочешь рассказать мне, что у тебя там такое, придумай какую-нибудь историю…

– В прошлую субботу я вернулся домой и обнаружил трусики в моем белье. Я собирался отнести их в прачечную сегодня утром, но забыл. А теперь еще это!

– Да уж, вижу, – иронично хмыкнула Женевьева.

– Клянусь тебе! Но все же невероятно, что ко мне попал целый гарнитур. Слишком подозрительное совпадение!

– В самом деле. Если это и вправду совпадение…

На том разговор и закончился. Матье не собирался ломать копья, доказывая свою невинность. Пусть что хочет, то и думает. Он не собирался признаваться ей и в том, что решил оставить трусики у себя. А ведь он даже не заметил, как утвердился в этом решении. Это случилось в среду или четверг, он уже не помнил точно. В тот день он тупо смотрел телевизор, и нечаянно коснулся рукой атласных трусиков. А если бы воображаемая прекрасная брюнетка вдруг позвонила в его дверь, чтобы потребовать их назад? Как бы он ее встретил? Мало-помалу выстроилась целая история. Незнакомка не успокаивалась, получив обратно трусики, и не собиралась уходить! Не произнося ни слова, в ритме неслышной музыки она снимала перед ним одежду отточенными и решительными, полными чувственности движениями. Имея на себе из нижнего белья только лифчик, она надевала свои дивные вновь обретенные трусики, обольстительно улыбаясь Матье. Но на этом не останавливалась! Просунув гибкие пальцы сбоку под мягкую ткань кружевных трусиков, как это делают стриптизерши, она то поднимала их к животу, то оттягивала в сторону, то опускала – каждый раз все ниже. Он был загипнотизирован видом длинных ногтей, исчезающих в выглянувшем на мгновение треугольнике темных волос, скорее воображая, чем видя, как пальцы касаются влажной плоти. Наконец, чтобы Матье вволю насладился зрелищем, красотка раздвинула ноги и, сбросив трусики, открыла его взору свое влажное лоно. Волны сладковатого запаха поплыли по комнате. Затем искусным пальцем она очертила контуры набухших губ, плотно надавила на них, прежде чем проникнуть в тесноту шелковистых складок плоти.

И тогда Матье расстегнул брюки и спустил их до самых лодыжек. Схватив дразнящие трусики, он коснулся их нежной шелковистой поверхностью своего живота, потом бедер, продолжая мысленно наблюдать, как соблазнительница изнемогает от желания. Не отдавая отчета в своих действиях, он принялся ласкать себя и продолжал до тех пор, пока трусики не оказались мокрыми. Только тогда он вышел из гипнотического состояния, бессильный, неудовлетворенный более, чем когда-либо.