Карен Робардс - Дитя любви
И Гамильтон бросился к Лайлу, продолжая выкрикивать обвинения. Рука его судорожно взметнулась вверх, затем прогремел оглушительный выстрел. Ошеломленная, Мэгги увидела, как невидимая сила оторвала Лайла от палубы и бросила назад. С глухим жутким стуком он рухнул на спину и замер в неподвижности – теперь уже навсегда. Бескровное лицо с широко распахнутыми застывшими глазами белело в лунном свете, а на лбу отчетливо, словно нарисованное, выделялось крошечное черное пятнышко – отверстие, проделанное пулей. Под головой Лайла постепенно натекла темная лужица…
Кровь.
Едва Мэгги успела осознать, что произошло, как Дэвид, вырвавшись из тисков подручного, бросился к ней.
– Мама!
– Не смотри туда, Дэвид! – быстро сказала она, хватая мальчика в охапку и прижимая его лицо к себе. Затем дыхание ее оборвалось: револьвер Гамильтона был нацелен прямо на них с сыном…
И вдруг, подобно выпущенному из пушки снаряду, с диким криком Ник одним прыжком вскочил на ноги и всей своей тяжестью обрушился на Гамильтона. Удар сбил тщедушного человека с ног, и револьвер, вылетев из его рук, покатился прямо под ноги Мэгги.
Подручный кинулся на помощь к своему хозяину, а Мэгги, отстранив Дэвида, бросилась к оружию. В одно мгновение она схватила револьвер, рванулась вперед и, приставив дуло к затылку подручного, спустила курок.
Револьвер дернулся в ее руках, грохот выстрела оглушил до потери сознания. Кровь, смешанная с мозговым веществом, залила сцепившихся в смертельной схватке мужчин, словно мякоть лопнувшего арбуза. Подручный рухнул на палубу. Перешагнув через распластанное тело, Мэгги секунду-другую взвешивала соотношение сил и позиций сражающихся.
Гамильтону удалось взять верх, и он намертво вцепился в горло противнику. Лицо Ника от недостатка кислорода стало бордовым, но он всеми силами, резко бросая тело вверх, пытался сбросить соперника.
Мэгги ткнула дулом пистолета Гамильтону в спину.
– Слушай, – проговорила она тихим голосом, не оставлявшим, однако, сомнений в ее решительности, – отпусти его, иначе умрешь!
Гамильтон замер на мгновение, затем неохотно разжал пальцы.
– Мэгги… – проговорил он с трудом, осторожно поворачивая голову, чтобы взглянуть на нее.
– Отойди назад, Магдалена, – чуть отдышавшись, крикнул ей Ник. – Держись поодаль, но не спускай с него револьвера! Если у него хотя бы мысль мелькнет дернуться, прямиком отправляй его в преисподнюю!
Мэгги, крепко держа оружие обеими руками, послушно отступила назад. Расставив ноги, она старалась сохранить равновесие: яхта неслась вперед, хотя у руля никого не было. Указательный палец застыл на спусковом крючке. Она не спускала глаз с Гамильтона, который медленно поднялся и повернулся в ее сторону, глядя ей в лицо. Палуба под ногами была скользкой – от крови. Крови Лайла и того, второго, мужчины.
Если слегка нажать сейчас на этот маленький металлический крючок – к ней добавится еще и кровь Гамильтона.
Наблюдая за этим ненавистным ей человеком, согнувшимся в три погибели рядом с телами сообщников, она с мучительной ясностью, до мельчайших деталей, вспомнила ту ночь, когда он надругался над ней. Гамильтон тоже, судя по всему, вспомнил… Он облизал пересохшие губы, и в глазах его вспыхнул страх.
Всего лишь слегка нажать на курок…
Внезапно ее ослепил яркий луч света.
– Береговая полиция! – раздался уверенный голос. – Не двигаться!
И Мэгги увидела приближающееся к ним большое белое судно, похожее по размерам и очертаниям на «Айрис».
– Магдалена! – прокричал в мегафон другой голос. – Я вижу тебя и ребенка, а где Никки? Линк!
– Спасательный отряд, – коротко пояснил Ник, стараясь подняться на ноги.
Гамильтон, очевидно, поняв, что игра проиграна, окончательно сник.
– Эге-эй, братишка! – закричал, увидев Ника, Линк. Еще мгновение – и на палубу «Айрис» спрыгнул, вооруженный полицейский.
Только сейчас, опустив револьвер, Мэгги обернулась к Дэвиду. Бросившись к ней, мальчик крепко обхватил ее руками.
Они были спасены.
Эпилог
Спустя три дня Мэгги с Дэвидом поднимались на больничном лифте на шестой этаж, чтобы навестить Ника. Было четыре часа дня, среда, и Мэгги только что забрала сына из школы. В руках мальчик держал пакет, в котором лежал подарок для Ника: Дэвид сделал его своими руками на занятиях. Мэгги представления не имела, что именно приготовил Лику сын, на все ее расспросы мальчик только таинственно качал головой.
Надо сказать, что все эти дни, учитывая то, что с ними случилось, Дэвид держался молодцом. Несколько недель назад, когда Лайл сымитировал самоубийство, Дэвиду довелось испытать горечь утраты и недетскую, тяжелую печаль. Трагические же события недавней ночи мало что добавили к прежней скорби: человек, погибший на борту «Айрис», имел мало общего с тем, кого мальчик когда-то любил.
Мэгги попыталась объяснить сыну, почему Лайла нельзя считать человеком вполне здоровым и как это все случилось. Тот факт, что Лайл был не в себе, сомнений не вызывал: разве нормальный человек решился бы хладнокровно на все эти преступления? Правда, Мэгги и сама не все тут понимала, а потому решила попросить совета у специалистов. После первой же беседы с Дэвидом психолог назвал его «на редкость жизнерадостным ребенком» и предложил провести с ним несколько встреч. Хотя никаких особых проблем, добавил он, не предвидится. Судя по всему, мальчик легко адаптируется к переменам.
Наконец-то Мэгги решилась сказать сыну правду о том, кто его отец. Дэвид прекрасно слышал, как, впрочем, и все, кто находился тогда на яхте, слова Гамильтона, что Лайл «одержим проклятым мальчишкой, который ему никто».
– Ма, а дядя Гамильтон сказал правду? Папа мне не родной отец? – было первое, о чем спросил ее Дэвид по дороге домой из полицейского участка, куда их всех забрали для дачи показаний о событиях той ужасной ночи.
Мэгги, измотанная, обессиленная и страшно встревоженная состоянием Ника, которого с яхты отправили прямиком в больницу (оказывается, пуля застряла у него под правой лопаткой), услышав этот вопрос, в который уже раз почувствовала, как похолодело у нее под ложечкой.
Секунду она колебалась, тревожно всматриваясь в лицо сына. Бедняга, он выглядел таким же измотанным, как и она сама: всклокоченные волосы, бледное лицо, огромные темные круги под глазами. На Дэвиде была все та же пижама, а ноги по-прежнему оставались босыми, правда, один из сердобольных полицейских укутал его в плед, чтобы унять дрожь.
Но, как бы то ни было, прошедшая ночь доказала, что ее замечательный мальчик уже не ребенок. Дэвид задал ей вопрос, и он заслужил правдивый ответ.
