Бурбон и секреты - Виктория Уайлдер

Девочки Кэллоуэй наверняка по достоинству оценят мои улучшения. Мне нужно было отдохнуть от планирования, которым я занимался вместе с Лейни. Приближается выпуск «Foxx & Peach», и шумиха, которую подняла моя невестка вокруг него, означает подготовку к мероприятиям и увеличение числа туров. Хорошо, что у меня здесь есть собственное пространство, возможность отдохнуть от винокурни и место, где я чувствую себя ближе к ней.

— Линкольн Фокс, — произносит нежный голос у меня за спиной.

Я делаю глубокий вдох и с облегчением закрываю глаза. Каждая мышца моего тела расслабляется. Я бросаю грабли, как только поворачиваюсь и вижу ее прекрасное лицо в дверях амбара. Она смотрит на мое тело, на футболку, свисающую из заднего кармана. Я почти физически ощущаю, как ее взгляд скользит по мне, и, черт возьми, мне нравится, как она это делает.

— Ты вернулась, — говорю я, бросаюсь к ней и крепко обнимаю.

Любые слова, которые она собиралась произнести, забываются, когда мои губы встречаются с ее. Целовать эту женщину — все равно что потеряться и одновременно найти то место, где мне предназначено быть.

Она отстраняется, чтобы прошептать:

— Мне так много нужно тебе рассказать. — Она качает головой, пытаясь сдержать слезы. — Но я всегда собиралась вернуться, Фокс. Я бы не смогла оставаться вдали от тебя.

Ее пальцы скользят по моей челюсти и отросшей щетине, о которой мне было лень заботиться. Я трусь об нее носом, вдыхая запах мяты и ванили на её губах.

— Я не мог разобраться с этим. Почему я не мог отвести от тебя взгляд и жаждал быть рядом, я не мог понять, что именно заставляет меня это чувствовать.

Она вглядывается в мое лицо, сжимая пальцами ткань моей рубашки.

— Очевидно, моя яркая индивидуальность, — поддразнивает она.

И хотя она не ошибается, это не совсем так.

— Я понял, что именно делает тебя такой чертовски идеальной для меня. — Я убираю волосы с ее лица, когда она поднимает на меня глаза. — Ты готова на все ради своей семьи и людей, которые тебе дороги, и именно так для меня всегда выглядела любовь. Ты и есть то, чем для меня является любовь.

Улыбка появляется на ее губах, когда она обнимает меня за плечи. Она проводит кончиками пальцев по волосам на моем затылке.

— Как я могу не растаять от такого признания, Фокс?

— Просто использую свое обаяние. Хочу убедиться, что ты никуда не денешься.

Я не могу прижать её к себе достаточно крепко, и, кажется, она чувствует то же, потому что сама, не раздумывая, обвивается ногами вокруг моей талии. Она проводит носом по моей шее и слегка прикусывает кожу, разжигая все потребности и желания сделать ее своей.

— Слишком много одежды, Персик, — бормочу я ей в губы.

Она смеется, и как же я люблю этот звук. Скользя губами по моей челюсти и вниз по шее, она говорит:

— Ты знаешь, что на улице зима, а ты здесь полуголый?

— Я не знал, когда ты появишься, так что хожу так уже несколько дней.

Она заливисто смеется, когда я стягиваю с нее свитер.

Под ним лишь тонкая майка, волосы растрепываются. Я беру её лицо в ладони.

— Ты не позволила мне ответить. Ты сказала, что любишь меня, и ушла. Это был настоящий финальный аккорд.

Она улыбается и проводит языком по линии моих губ — ей явно не терпится добраться до того, чего она хочет. Я отрываюсь от стены и уношу ее в дальний конец амбара. Мы проходим мимо стойла, где Дотти жует сено. Когда она облизывает мою шею, по позвоночнику проносится электрический ток и устремляется прямо к члену.

— Куда ты несешь меня, Фокс?

Когда мы доходим до конца, я сажаю ее на стойку, которая тянется по всей длине помещения.

— Ты понимаешь, что это амбар, а не рикхаус?

— Просто небольшое складское помещение на некоторое время. Я тут экспериментирую с новой специальной партией. — Оглядевшись, она замечает один из макетов этикеток, который Лейни принесла накануне.

Взяв его в руки, она улыбается, ее глаза сияют, когда они встречаются с моими. Она читает вслух надпись на этикетке:

— «Фокс & Персик». Ты назвал бурбон в нашу честь?

Я отхожу от нее и беру с полки открытую бутылку, которую сегодня использовали для дегустации. Я мог бы оставить ее на винокурне, но мне не хотелось находиться далеко отсюда.

— Мне нужно было сразу узнать, как только ты вернешься. Поэтому я обосновался здесь. Я мог присматривать за Кит и Дотти, делать кое-какую работу, пока девочки в школе, и терпеливо ждать тебя.

Я делаю глоток из бутылки, и вкус персика чувствуется сразу же, как только бурбон попадает на язык. Он почти так же хорош, как сидящая передо мной женщина.

Она улыбается, наблюдая за движением моего горла, и её взгляд в этот момент говорит больше слов. То, как она смотрит, как будто чертовски сильно хочет меня, навсегда останется со мной.

— Ты одержим мной, — поддразнивает она, проводя руками по моей груди и опуская их к поясу.

— Да, малышка. Я одержим тобой. — Я покусываю ее губы. — Ты не против?

— Мммм, — мурлычет она. — Я хочу кое-что.

Она расстегивает мой ремень, а я тяну вниз ее майку, и ее грудь выпрыгивает из розового бюстгальтера. Но мне сейчас не до терпения, и я сдергиваю его, чтобы быстрее добраться до того, что хочу взять в рот.

— Получишь, когда я скажу.

Ее глаза расширяются, когда она слышит, как сегодня распределены роли. Она выгибается, предлагая мне грудь и ожидая моих указаний.

— Сожми их.

Она делает то, что я требую, обхватывает их ладонями и сдвигает.

Я шумно втягиваю воздух.

— Черт, посмотри на себя. — Наклонившись вперед, я обхватываю ее за талию и провожу языком прямо по глубокой ложбинке. — Есть только один способ пить бурбон, когда ты со мной, Персик.

Она улыбается, а потом, как чертовски послушная девочка, открывает рот, высовывает язык, а я отхлебываю из бутылки и даю ей именно то, о чем она просит, — глоток нашего бурбона «Фокс & Персик».

Ее глаза распахиваются, она улыбается.

— Мне нравится.

— Хорошо. — Я улыбаюсь в ответ. — Я люблю тебя.

Немного бурбона стекает по её подбородку прямо на грудь. Я слизываю каплю и стону от удовольствия. Сдёргиваю с неё леггинсы, придвигаю к краю и хрипло приказываю:

— Держись