Сливово-лиловый - Клер Скотт
— Да, к моей голове, моему сердцу, моей душе. Роберт знает, что я чувствую, еще прежде, чем я сама ощущаю, что со мной будет, понимаешь?
— Звучит как родственная душа.
— Это так. В каком-то роде.
Инга молчит, попивая кофе маленькими глотками.
— Много ли людей знают, как ты живешь?
— Нет. Моя мама и моя лучшая подруга знают, пара, с которой мы дружим и которая также… ну ты понимаешь… живут также. Мои бывшие парни и бывшие подруги Роберта. Несколько человек еще знают об этом, и некоторые, вероятно, подозревают. Мы не посещаем «Сцену», поэтому количество тех, кто об этом знает, очень ограничено.
— Семья Роберта не знает?
— Нет, не думаю. Это не то, что вот так просто можно мимоходом упомянуть за воскресным обедом, не так ли?
Я улыбаюсь Инге, и она улыбается в ответ.
— Я все еще считаю это отвратительным.
— Это нормально. Я тоже многое считаю отвратительным, но это существует.
Инга встает и идет к двери.
— Прости, — говорит она, кладя руку на дверную ручку. — Я просто… в шоке и…
— Не переживай, Инга. Просто выбрось из головы. Мы должны ладить здесь на работе. Дома ты живешь своей жизнью, я — своей.
— Ты собираешься рассказать об этом Арне? — спрашивает она, прикусывая губу.
— Нет.
— Спасибо, — говорит она и уходит.
Я остаюсь сидеть и смотрю на стену. Возможно, работать здесь оказалось не очень хорошей идеей, хотя ни Роберт, ни я, ни в чем не виноваты. То, что я чувствую, что все уходит из-под контроля — это вина Марека и только его. Мне приходит в голову, что нужно позвонить тому комиссару, и лучше сделать это сейчас. Чем быстрее сделаю, тем лучше. Когда у меня назначена встреча — к счастью, только в понедельник через две недели — я чувствую облегчение. Комиссар был очень любезен по телефону, и его голос звучал открыто и дружелюбно.
* * *
Вечером я сижу на диване, разговариваю с Мелиндой, рассказываю ей о Мареке, его попытках получить мои показания и об Инге. Мои ноги покоятся у Роберта на коленях, и он наблюдает за мной.
— Включи громкую связь, пожалуйста, — говорит он, и я нажимаю соответствующую кнопку.
— Следи за своим языком, Роберт слушает сейчас, — говорю я, и Мелинда смеется.
— Как будто я боюсь Роберта, ты, хлопушка!
Он закатывает глаза и улыбается.
— Я могу ее понять, — снова серьезно говорит Мелинда, — эту Ингу. Это полный шок. Об этом знают только из телевизора, а вы сами знаете, как это обычно изображают. Неудивительно, что она полностью выпала в осадок. Я чувствовала то же самое. А потом, если начать узнавать из третьих рук, например, от Google — ради всего святого!
— О чем ты подумала, когда узнала, что Аллегра сабмиссивна? — спрашивает Роберт, его глаза впиваются в мои, в то время как руки покоятся на моих ногах.
— О типичной пыточной камере. О черных шмотках, кнутах и собачьих поводках.
— Это всеобщее представление, да. Но, в свою очередь, многие люди так живут.
— Невозможно себе это представить, Аллегра. Если никогда не имел с этим ничего общего. Не знала, что существует так много разных способов жить этим. На слуху только… хм-м-м… скандальные истории. Я ужасно переживала за тебя, потому что думала, что ты позволяешь каким-то левым мужикам куда-то тебя утаскивать, отдаешься полностью в руки каких-то пускающих слюни мудаков.
— Значит, нужно проводить больше разъяснительной работы, — говорит Роберт и хмурится.
— Люди не заинтересованы в разъяснениях, Роберт. Они интересуются историями типа «о, боже, ты только представь себе…», чем извращеннее, тем лучше. Им не интересна зачастую довольно неприглядная реальность, они хотят крови, пота и слез.
— Тоже верно… — бормочет Роберт, и его большой палец с давлением двигается по моей ступне, что вызывает у меня довольный звук.
— И посмотри, как… Эй, что вы там делаете?
— А что?
— Что это был за звук?
— Пардон. Роберт массажирует мне ноги и…
Мелинда громко смеется:
— То, о чем я только что говорила. Супер злой Дом массирует ноги бессловесной курице. Обычная реальность. Скучно, как и…
— Сама ты бессловесная курица. Я считаю, что это здорово.
— Вы могли бы пригласить ее на обед, — предлагает Мелинда, — чтобы она увидела, что нет никакого погреба для пыток, никаких черных стен и Андреевских крестов. Совершенно нормальная квартира, абсолютно нормальная пара.
— Спасибо, но мои потребность гармонии и потребность просвещать непросвещенных не на столько велики. Я не хочу приглашать в свою квартиру кого-либо, кто, как Инга, гребет меня под общую гребенку, — отвечает Роберт, слегка царапая ступню ногтями. Я вздрагиваю — это щекотно.
— Но она же совершенно не в теме.
— Тогда она должна спросить. Воспитанно и вежливо. Я просвещу ее, нет проблем. Но не здесь.
— Это было просто предложение, большой злой Дом, — стонет Мелинда, и Роберт ухмыляется. — Мне нужно идти, тупая жаба. Мой Ромео ждет.
— Повеселись, Джульетта. Держись подальше от яда и кинжалов.
— О, заткнись, обломщица.
— Я тоже тебя люблю.
Я вешаю трубку и тихо вздыхаю, потому что Роберт делает это так замечательно. Я откидываюсь назад, еложу взад и вперед, пока не чувствую себя совершенно комфортно, и смотрю на него. Мужчина моей мечты массирует мои ноги и улыбается мне с такой любовью, что мое сердце тает. Я любуюсь его профилем, когда он снова возвращается к моим ногам. Прямой нос морщится, он большим пальцем скользит по внешнему краю моей стопы. Размышляет.
— Мне нужен тайм-аут от всего этого безумия.
Я подскакиваю из своего удобного положения.
— Что?
Роберт смеется и притягивает меня ближе к себе.
— Я говорю о длинных выходных. Отпуск.
Он притягивает меня еще ближе, целует в висок и шепчет на ухо:
— Три, а лучше четыре дня, когда ты будешь полностью принадлежать мне. Без помех, без перерыва. Только мы вдвоем. Как это звучит?
— Сказочно, — шепчу я и глубоко вдыхаю его аромат.
— Мы останемся здесь, выключаем телефоны, отключаем дверной звонок и говорим всем, что уезжаем.
— Угу. Шикарный план, Роберт. А когда?
— Как можно скорее. На выходных.
— С удовольствием, даже очень.
— Мы снова попробуем что-то новое, моя красавица, и поработаем с твоими границами.
Я тихо стону, желая начать немедленно. Только бы подальше от мучительной реальности. В сладкие муки, которые дарит мне Роберт.
Глава 47
Инга пытается делать вид, что ничего не произошло, и я ей очень благодарна за это. Настрой все еще так себе, но очень надеюсь, что все наладится — и я уверена, что она скоро
