(не)верная (СИ) - Дилин Рин

Он поражённо вытаращился на меня:

- Так вы знаете?! Но… как?.. Когда?..

- С самого начала, - сухо перебила я его. - Извини, не могла отказать себе в удовольствии и стала подыгрывать. Так как?

Он нахмурился:

- Извините, Лариса Андреевна, не могу этого обещать: у меня приказ сообщать обо всём, что с вами происходит.

- Что ж… в таком случае, просто не заходи со мной в больницу. Подожди на улице. Ладно?

Костя пошевелил извилинами и выдал:

- В принципе, это бы выглядело странно, увяжись я за вами. Куда едем, Лариса Андреевна? – я назвала адрес, и он хмыкнул: - Тем более! Завалюсь туда с такой рожей, там мигом все порожают. Даже те, кто беременным не был, - завёл мотор, и мы поехали.

Мне немного стало спокойнее, я расслабилась и хихикнула:

- Ты очень симпатичный молодой человек, Костя, зря ты так про себя. К твоему шраму очень быстро привыкаешь и перестаёшь замечать. «Красота в глазах любящего» - знаешь такое выражение? Для кого-то ты будешь самым красивым, особенным. Просто не отталкивай от себя девушек, и всё.

Он горько хмыкнул:

- Ох, Лариса Андреевна, ваши бы слова да богу в уши! – и поспешил сменить тему: - Так как вы меня вычислили? На чём я спалился?

- На объявлении, - самодовольно произнесла я. – На нём отсутствовала моя фотография. И понять, что его давала именно я, ты мог, только если видел, как я их расклеивала. Но это значило, что ты за мной следил. И в подъезд за мной зашёл не просто так. Будь у тебя дурные намерения, ты бы не стал вмешиваться и заступаться за меня, а просто бы подождал, когда всё кончится и я выйду из квартиры того извращенца сама. Следующим моментом были глаза…

Костя бросил на меня быстрый непонимающий взгляд.

- Они были такие же, как у Юрия Николаевича, когда он сердился. И третьим фактором послужил твой телефонный звонок. Извини, я не подслушивала специально, но через открытые окна до меня донеслись обрывки разговора, по которым я поняла, что ты – военный. Всё сложилось одно к одному и - вуаля! – я развела руки в стороны. Мол, вот так всё и получилось.

- Командир меня отправит на переподготовку, - расстроенно вздохнул парень и трагичным тоном добавил: - К Виктору, - будто хуже этого самого Виктора ничего и быть уже не может.

- Тогда будем делать вид и дальше, что я ничего не знаю, - заговорщицки улыбнулась ему.

Мы подъехали к женской консультации, и Костя остался ждать меня в машине. Народу почти не было, в очереди по спискам я была первой, приняли меня быстро. Ответ врача убил во мне последнюю надежду и поверг в истерику: беременна, приговор вступает в силу и обжалованью не подлежит.

«Решайте, дамочка, будете рожать или на аборт. Если рожать, приходите после двенадцатой недели и становитесь на учёт. Если аборт, то до десятой. Всё, хватит реветь, взрослая барышня, башкой нужно думать, прежде чем ноги раздвигаешь, до свидания, следующая».

Я вышла в слезах-соплях и села к Косте в машину.

- Что случилось? – занервничал он. – Что врач сказал?

- Всё пло-охо-о! – провыла я, продолжая размазывать влагу по щекам. – Всё хуже просто некуда! Жизнь кончена! Это коне-е-ец… Прошу, не говори Седову! - и больше он от меня ничего путного добиться не смог.

Откуда ж мне было знать, что переполошённое мужицкое сознание сложит в уме: плохое самочувствие вчера + срочно в больницу утром + врач + слёзы + это конец + не говори Седову, возведёт всё это в степень «плюс бесконечность» и получит немного отличающиеся результаты, чем подразумевалось. Ну, как немного… Прямо-таки очень сильно.

- Лариса Андреевна, будьте дома, я ща! – пылко произнёс Костя, доставив меня обратно по адресу проживания.

Что он такое имел в виду, я не задумалась: стоило переступить порог своей квартиры, слёзы кончились, и на меня стало накатывать раздражение. Гормоны во время беременности – такая вещь, настроение скачет тудой-сюдой.

Умывшись, я поняла, что Юре хана. Аборт я делать не буду, пусть что хочет говорит. Точно, я прибью Седова. Сначала дождусь, когда он появится, и сразу прибью. Потом позволю ему высказаться и опять прибью. Слушать, конечно же, не стану, лучше прибью его и Коновалова вместе с ним. Когда немного поостыну, прибью этих двоих ещё разок, для верности.

Делать так я, конечно же, не собиралась. Размышляла просто, чтобы немного успокоиться. Поэтому здорово ошалела, когда в дверь позвонили, я открыла, а в меня ткнули болтающимся в воздухе перепуганным насмерть Петром Эдуардовичем:

- Вот, Авиценна! Делай, что хочешь, но Лара должна жить! – прорычал кто-то голосом Юры. Врач безропотно висел, сжимал в руках большой медицинский ящик и, кажется, уже смирился с тем, что его держат за шкирку, точно кутёнка, куда-то волокут и в кого-то тычут носом.

Чуть-чуть отодвинув в сторону несчастного светилу, я заглянула за него в дверной проём. Там стояли Седов и Костя. Причём, Седов как раз таки и держал бедолагу за шиворот одной рукой. На одной вытянутой руке - я хочу заметить! - полноватого учёного с приличным таким пузиком и ещё более внушительным ящиком! У меня от восхищения своим мужчиной в зобу дыханье спёрло.

Тоненько взвизгнув, я бросилась Юре на шею. Принялась его тискать и целовать. И тут же почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы и вновь принимаются течь по щекам. Ну, Лара, ну, ё-моё… Гормоны, да, что поделать…

Седов отпустил врача, и обнял меня в ответ. Тот, не ожидая такой подлянки, рухнул на пол и, судя по грохоту, уронил ящик.

- Лара, я бросил всё и примчался сразу к тебе! – произнёс Юра, встревоженно заглядывая в мои глаза. – Знай, мы будем бороться! У меня в отделе работают лучшие специалисты! Лучшие умы! Мы победим болезнь, ты не умрёшь! Я не позволю тебе этого! Пожалуйста, не плачь…

- Юр, я беременна, а не больна! – всхлипнув, перебила я его и разревелась ещё сильнее.

На мгновение он замер, а потом уткнулся лицом мне в шею и стиснул меня так, что мне показалось, что он мне сейчас все рёбра переломает.

- Не больна, беременна… беременна, а не умирает… боже, какое счастье… - бормотал он с облегчением. – Лара, я чуть не сдох от беспокойства…

- Прости… - пискнула я, но потом вспомнила, что собиралась вообще-то его прибить, и напустилась на него: - Юра, ты слышал, что я сказала? Я – беременна! Как такое вообще возможно?! Ты же говорил мне… И вот, Пётр Эдуардович тоже… - я, покосившись на Костю, не стала доводить мысль до конца и озвучивать слово «бесплодие». - Ты слышишь вообще меня?

Седов продолжал держать меня на весу, крепко прижимая к себе, и отпускать явно не собирался.

- Угу, ты беременна, - посмотрел он на меня плывущим счастливым взглядом. – У нас будет ребёнок, я понял. Мы будем жить долго и счастливо. И не умрём никогда… Ты выйдешь за меня?

Внутри меня всё запереливалось и стало тепло-тепло. Юра, какой же он!.. Ох, у меня слов не было, чтобы описать, насколько сильно я его люблю!

Я смотрела на него и чувствовала, что меня ведёт от эмоций, так же, как и его. Дышала им и не могла надышаться. Смотрела и не могла насмотреться. Целовала, и не могла оторваться.

- Ты – Свет Очей моих, - шептала ему, и он нежно урчал мне в ответ. – Ты –Душа моя…

- Лара, пока вы с Седым играете в гляделки и милуетесь, можно я пройду на кухню и хотя бы воды попью? – послышалось сзади кряхтение несчастного Петра Эдуардовича. – А то мы так неслись, как на пожар. Будто вы уже при смерти. Юра угнал с базы вертолёт и посадил его на школьное футбольное поле неподалёку отсюда. Будьте уверены, скоро весь район оцепят спецслужбы и полиция. Наверное, мне следует заранее выпить успокоительного… Ой, что-то мне нехорошо после всей этой тряски и беготни…

- Нет, ну вот умеют же люди испортить момент!..- недовольно глухо прорычал Юра.

- Конечно, - очнулась я и вспомнила, что не прилично держать гостей на пороге. – Пройдёмте, я вас чаем и кофе угощу.

Мы прошли в квартиру, и я закрыла дверь. Пристроилась было за Костей и Петром Эдуардовичем, направляясь за ними на кухню, но Юра схватил меня за руку и уволок в гостиную: