Однажды ты пожалеешь - Елена Алексеевна Шолохова
Она шумно, как будто с досадой, выдохнула и, откинувшись на подушку, закрыла глаза.
Нет, все же странная она. Обычно даже совсем молоденькие девочки и при большем сроке волнуются, расспрашивают, просят сделать всё возможное, а тут… полнейшее безразличие. Ну как так?
– А Ярик как поживает?
– Отлично, – не открывая глаз, ответила она.
– Он здесь, в Москве?
Эльза Георгиевна всё-таки соизволила посмотреть на меня и даже издала смешок.
– Он – в Германии. И очень неплохо там устроился. Не знаю уж, каким образом его заприметили, но ему предложили там престижную работу в крупной компании, связанной с какими-то технологиями. Он согласился и переехал. И доволен. Мы с ним мало общаемся, но знаю, что матери своего отца он запросто оплатил операцию недавно, а сумма там фантастическая. Ну а больше я про него ничего не знаю.
Меня это в который раз поразило. Какой бы Ярик ни был, но он же ее сын. Что она за человек такой? Робот, а не женщина.
– А сама детей не планируешь заводить?
– Пока нет.
– Чайлдфри, как сейчас модно говорить?
– Нет. Мы хотим, но чуть позже. С учебой в меде не до детей. Да и Андрей вот только закончил… технический. Работает без году неделя.
– Все-таки странно, что вы и вместе…
Сама ты странная, подумала я, выходя из ее палаты. Почему-то после разговора с ней в душе осело горькое разочарование. Нет, я даже рада за Ярика, что он смог чего-то добиться, но ведь это она должна за него радоваться. А ещё переживать за ребенка, которого носит…
* * *После смены первым делом – душ, а затем, конечно, нужно отоспаться. Вечером предстоит празднество у родителей Андрея. Позавчера был день рождения его мамы, но перенесли на сегодня – все ведь работают.
Поначалу меня, привыкшую к тихим семейным посиделкам, такие торжества с размахом жутко смущали. А старший Исаев праздновать без размаха попросту не умел. Да и родственников у них – легион, плюс бесчисленное множество друзей и близких знакомых семьи.
Потом я привыкла, хотя все равно каждый раз еду к ним на подобные сборища – будто тяжкую повинность отрабатываю. И не в родителях дело – с ними у меня чудесные отношения, особенно с его сестрой и мамой. Просто я сама по себе не тусовщица. Диван и интересная книжка – вот мои идеальные выходные. Наверное, это последствия передоза кипучей активности на работе.
И все же, хочу – не хочу, я не могу отказаться. По бо́льшей части, из-за Андрея, ну и его маму неохота обижать.
Сам он сегодня отпросился с работы пораньше, чтобы приехать вовремя, потому что дорога не близкая. И всё равно мы опоздали, простояв два с лишним часа в пробке.
– А знаешь, кто к нам сегодня поступил?
– Кто? – спросил Андрей, с тоской глядя на стоящую перед нами машину.
– Эльза Георгиевна.
– Что? Безобразная Эльза? – сразу оживился он. – Блин, ей вообще надо запретить рожать.
– Ну ты тоже скажешь, – хмыкнула я.
– Знала бы ты, что мне про нее Ярик рассказывал. Там капец просто…
Приехали мы в самом разгаре, когда народ – а отмечали в загородном ресторане – уже не сидел церемонно за столами, а бродилкто где, сбивался в кучки, отплясывал, общался. Но так даже лучше. Меньше внимания к нам.
Мы подошли к маме Андрея, поздравили, поговорили. Она искренне нам обрадовалась, но видно было, что уже устала от шума и суеты. А когда ведущий вызвал добрую часть гостей в центр зала для какого-то шуточного конкурса, и все, как дети, с хохотом ринулись «играть», Андрей наклонился ко мне и предложил:
– Давай сбежим?
До рассвета мы с ним сидели на берегу пруда, вдвоем, в машине, как когда-то давно, после выпускного. Ночь выдалась теплой и звездной. И, казалось, в целом мире мы одни, и даже время остановилось. Когда такое пьянящее чувство я испытывала в последний раз? Уже и подзабыла.
Нет, у нас с Андреем все хорошо, нам даже поссориться не из-за чего. Но, оказывается, я соскучилась по вот такой бездумной внезапной романтике. Обратно мы ехали, то и дело переглядываясь и улыбаясь друг другу.
А через пару дней, придя утром на работу, я узнала, что мать Ярика родила мальчика.
– Как могли – тянули, – рассказывала Надя, – но…
– И как ребенок? – встревожилась я.
– На искусственной вентиляции. Лейкоцитоз просто дикий. В общем, плохо дело, очень плохо… Слушай, а ты не знаешь, есть у нее кто? Она никого не указывала.
– Не знаю, – пожала я плечами. – Сын в Германии, но там сложно всё…
С тяжелым сердцем я отправилась к Эльзе Георгиевне, ее уже перевели в обычную палату. Худая и бледная, она лежала на своей койке как мумия, так же неподвижно, без единой эмоции на восковом лице.
– Костя… Константин Валерьевич – очень хороший врач. Выхаживал и не таких… – начала я и почти сразу замолчала, не зная, что ещё сказать человеку, по которому даже непонятно, слушает он тебя или нет. – Эльза Георгиевна, вам что-нибудь нужно?
Она смотрела в потолок пустым взглядом, но все же еле слышно ответила:
– Нет.
– Она с самой ночи, как ее привезли, вот так лежит, – озабоченно сообщила соседка по палате.
Но сама Эльза не выразила ничего. Вздохнув, я вышла. С кем я пытаюсь говорить? Она же… просто дерево. Ей на Ярика-то, здорового и умного, было плевать, а
