Инсинуации - Варвара Оськина
Неожиданно Джо рассмеялся и пропел:
–I believe in love, it's all we got!35
– О нет! Нет! Нет! Нет! Только не Элтон Джон, – застонала Элис, но парень уже не слушал.
Вызвав голосового помощника, он запустил, наверное, самую слащавую песню неувядающего британца, и ничего не оставалось, как мужественно перетерпеть хит всех гей-клубов страны. Свернувшись калачиком, Элис уютно устроилась в кресле и прикрыла глаза. Немного пьяные мысли неслись вместе с проигрышем и наталкивались то на обдумывание учебных задач, то на новости сегодняшнего дня. Сонную голову Эл вдруг озарила догадка, что Кестер не просто так познакомил их с Ланге именно в этот день. Месяц – приемлемый срок, чтобы провернуть дельце о совместном Рождестве. Да только вот ни она, ни сам Ланге не горели желанием углублять поверхностное общение. У каждого были свои планы на будущее. Курт, естественно, хотел осмотреться, а Элис… Что же, про неё всё было ясно.
Однако сегодня всё могло пойти к чёрту: Ланге, Риверс и даже Клайтон, полиция, архивы и любимое программирование. Сам Бостон мог катиться прямиком в бездну, потому что Элис собралась идти спать.
– Не вижу препятствий на пути к цели, – прищурив один пьяный глаз, она прикинула расстояние до кровати.
– Ты что-то сказала? – Джо попытался перекричать особо экспрессивный фрагмент песни.
– Выключи уже сладкоголосого, а то соседи придут, – откликнулась Элис и поднялась на ноги, чувствуя, как её слегка повело.
Утро следующего дня показало, что всё хорошее осталось вчера. А дело было в известии, что когтистой кошкой скребнуло по сердцу Эл. И в тот момент она даже близко не представляла, чем это для неё обернётся. Итак… Не сказав своим студентам ни слова, профессор Риверс укатил в тёплый и солнечный Лос-Анджелес, где обещал пробыть до конца календарного года. Отведя во вторник занятие, он улетел читать цикл рождественских лекций в конкурирующий Калтех36. Всё. На этом Элис могла уже ставить жирный крест на своей спокойной жизни…
Увидев другого преподавателя, аудитория удивлённо выдохнула, а Эл ощутила поистине детскую обиду. Естественно, глупо было надеяться, будто Риверс предупредит или туманно пошутит о своих плана. Но раскатанная губа совершенно не желала возвращаться на место, а огорчение воевало со здравым смыслом.
В целом, у Элис не было причин сомневаться в компетентности молодого преподавателя. Эми Чан была умна, читала отлично, но… но Элис оказалась слишком предвзята и не могла так легко переключиться на новый ритм занятий. А может, и не хотела. В голове навязчиво зудела мысль, что им слишком разжёвывают материал, слишком поверхностно затрагивают одни темы и неоправданно долго обсуждают другие. В конце концов, Элис было не с кем полемизировать, потому что Чан, улыбаясь точно продавец в торговых рядах Чайна-тауна, кивала головой и предлагала обсудить всё после занятий. Разумеется, к тому моменту вопрос давно терял свою актуальность. Элис не хватало напора, очередного брошенного в лицо вызова. Увы, для Чан они оставались очередным курсом, который предстояло оттарабанить по утверждённой программе, тогда как Риверс жил своим предметом, дышал и был, казалось, пропитан насквозь.
Так что чем больше проходило времени с его отъезда, тем сильнее Элис чувствовала, как медленно закисали мозги. Было отвратительно скучно. Тем временем Чан, оглядев с улыбкой растёкшихся по лекционным столам студентов, улыбнулась.
– Можете вздохнуть с облегчением. Ваша смерть откладывается на неопределённый срок. Экзамен буду принимать я, если, конечно, профессор Риверс не соизволит немного отвлечься от созерцания пальм и девушек в бикини. Хотя, как вы сами понимаете, ваши работы заведомо проиграли в этом противостоянии.
Послышалось удивлённо-радостное гуление и смешки. Про экзамен по теории искусственного интеллекта ходили чудные сплетни, что пересказывались из уст в уста, отчего с каждым разом обрастали новыми подробностями. Поговаривали, что это испытание похлеще тренировочной полосы для морпехов! А потому, услышав новость, их курс неожиданно оказался на грани эйфории.
Обрадованные студенты радостно галдели, и сразу же посыпались пошлые шуточки, хоть и оттенённые изрядной долей уважения. Репутация засранца явно не мешала их преподавателю быть любимчиком всех женщин без исключения, а может, и некоторых парней. Но Элис лишь сильнее стиснула ручку. Внутри поселилось склизкое чувство, названия которому пока не находилось. Однако мозг с готовностью подкинул картинку, как три девицы с намасленными телами отирались вокруг её профессора.
Её?
Пластик в руках опасно затрещал. Или это были пальцы? Чёрт побери, пора завязывать. У Элис нет прав на Риверса, а собственные фантазии можно прямо сейчас засунуть кому-нибудь в зад. В самом деле, уж не рассчитывала ли она, что профессор пренебрежёт своими потребностями, сосредоточившись на соблазнении одной строптивой девицы? Дурость! Но почему-то эта мысль не приходила в голову раньше, и Элис поняла, что злится. На него и на себя.
***А за полторы недели до окончания семестра нервозность достигла максимума. Декабрьским днём, когда они всем курсом собрались в пиццерии, чтобы обсудить грядущую вечеринку, Элис почти не прислушивалась, сколько пива и марихуаны планировалось принести. Она задумчиво вертела в руках телефон и ждала чуда, которое вправил бы на место её барахлившие мозги. Последние пару недель Элис тратила силы на борьбу с навязчивым желанием написать Риверсу, но не находила ни одной достойной на то причины. Дошло до того, что каждую свободную минуту она гипнотизировала телефон и непонятно, чего желала больше: найти предлог поговорить, или чтобы он написал сам. Боясь признаться самой себе, Эл мечтала, чтобы со свойственной ему наглостью и беспринципностью Риверс снова ворвался в её скучный мирок. Однако профессор соблюдал режим радиомолчания, и оставалось лишь молча скрипеть зубами.
Все двадцать пять дней она вздрагивала от любого звонка, резко оборачивалась, когда слышала голос, что переливался характерными округлыми гласными. Смешно сказать, даже в «Вальхалле» ей постоянно мерещился некто похожий походкой и ростом. Правда, стоило лишь моргнуть, как наваждение исчезало, оставляя Эл с колотившимся сердцем и острым разочарованием. Этим она умудрилась накрутить себя так, что начала огрызаться.
Это заметила Генриетта, которая со свойственной ей прямолинейностью остановила попытавшуюся ускользнуть Эл сразу после последней в этом году консультации у грустного Хиггинса.
– Ты мне не нравишься, —сварливо сообщила Кёлль.
– Общение со мной – твой личный выбор, – буркнула Элис, запихивая ноутбук в сумку.
– Ого. – Генри скрестила на груди руки, и её лицо приняло довольное выражение. – Я чувствую тень Джеральда над твоими словами. Как там Чан?
Неожиданно громкий вздох перекрыл даже гул доносившихся из аудитории голосов.
– Профессора Риверса сложно превзойти, но она старается.
– Увы, но наш дорогой гений сейчас развлекает других.
И снова где-то в районе груди резануло непонятное чувство. На протяжении недель Элис перемалывала эти ощущения, стараясь уничтожить противно сосущее под ложечкой нечто. Она хотела бы списать всё на расшалившееся сердце, но не удержалась и
