Диана Чемберлен - Карусель памяти
– Боишься?
– Принеси эту проклятую штуку сюда. – Он почти дрожал от нетерпения, а она смеялась, когда помогла ему пересесть из коляски на поднос. Она беспокоилась о его ногах, и ей пришлось помочь ему согнуть и поставить их на поднос. Потом села на свой поднос и широко улыбнулась ему.
– Готов?
Он кивнул.
– Пошел! – Они оттолкнулись руками и поехали, сильно накренясь, вниз по холму, их крики раздавались в освещаемой луной темноте. Подносы вращались, и Клэр чувствовала на щеках ледяной ветер. Джон соскользнул со своего подноса почти у подножия холма, катясь весь оставшийся путь как тряпичная кукла, и Клэр с облегчением услышала его смех, когда сама с трудом затормозила по скользкому склону рядом с ним. Он с усилием принял сидячее положение на холодном снегу и широко улыбнулся ей. Лунный свет бросал отблески на его белые зубы и кривые треугольные тени на его красивые щеки, и она подумала, не поцеловать ли его. Нет. Лучше просто посмеяться вместе с ним. Повеселиться. Спустить все на тормозах.
Она хлопнулась спиной в снег и раскинула руки, чтобы изобразить из себя снежного человека.
– Эй, Клэр? – Джон все еще продолжал хихикать.
– Да?
– А как же я попаду снова в машину?
Клэр уставилась на звезды.
– Гм-м-м. – Она не подумала об этом. Сама она надеялась на свои ноги. – Я что-нибудь придумаю. Подожди тут.
На вершине холма она загрузила чудовищную инвалидную коляску в багажник, а потом поехала по служебной дорожке вниз к подножию холма, направляя автомобиль как можно ближе к Джону, не съезжая с тротуара. Она опять вытянула коляску, таща ее по снегу к нему. Посадить его в нее требовало усилий, которые ей прежде не приходилось делать, но они, казалось, не могли прекратить смех. Они были похожи на пьяную парочку, подумала она. Наконец ей удалось усадить Джона назад в коляску, а коляску подкатить к машине, где она помогала ему пересесть на переднее сиденье. Потом она еще раз переложила коляску и подносы в багажник. С трясущимися от напряжения мышцами и саднящими легкими забралась в машину сама.
Джон повернулся к ней лицом, все еще с улыбкой во весь рот.
– Мы можем проделать это еще раз? – спросил он, и она засмеялась. Она выбилась из сил, но она будет делать это хоть всю ночь, если это поможет сохранить улыбку на его лице.
Она привезла его назад через два часа, и они сидели в ее машине на подъездной дорожке к его дому. Клэр посмотрела на дом, маленький и обвалившийся в недобром свете луны.
– Ходят слухи, что ты был богатым, – сказала она. Он посмотрел на дом сам, но она ничего не могла прочесть на его лице.
– Был.
– И что случилось?
– Там все еще полно денег, но они достанутся мне, только когда мне исполнится двадцать пять лет. Сейчас у меня достаточно средств для колледжа, но это все. – Он сделал скорбное лицо. – Не думаю, что мои родители все хорошо распланировали.
– О, они все прекрасно распланировали, разве ты не понимаешь? – Клэр подтянула под себя ноги на сиденье автомобиля, поворачиваясь к нему лицом. – Если бы они оставили тебе кучу денег, тебе пришлось бы все время от себя кого-нибудь отгонять, ну, как того парня, который пролез перед тобой в очереди. Ты не был бы хозяином своих поступков. Джон улыбнулся ей.
– Есть ли туча, к которой ты не смогла подобрать серебряное обрамление, Клэр?
В первый раз она услышала, как он назвал ее по имени, и поразилась, как легко оно слетело с его губ.
– Нет, – сказала она. – Думаю, нет такой тучи. Он пальцем водил по линиям отделения для перчаток.
– Насколько серьезны твои отношения с Недом? Она скрестила руки на груди. В машине становилось холодно.
– Ну, – сказала она, медля с ответом, – мои чувства к нему постоянно меняются. В последнее время он мне кажется таким маленьким.
Джон отвернулся, а потом положил голову на спинку сиденья, сжав губы в одну линию.
– Я больше не умею этого делать, – сказал он.
– Делать чего?
– Ну знаешь, начать. Спросить девушку. Это раньше было так просто. Я встречал кого-то, кто мне нравился, спрашивал у нее, и она говорила «да».
– Ну тогда спроси.
Он повернул голову на спинке сиденья, чтобы посмотреть на нее.
– А Нед…
– Забудь о Неде.
– Но… – Он махнул рукой, указывая на свои ноги, но она покачала головой.
– Мне все равно.
– Но такая девушка, как ты… Вероятно, ты привыкла к этому, видишь ли, физическая связь с…
Клэр засмеялась.
– Большое спасибо! Почему бы тебе просто не сказать: «Ну, Клэр, ты мне здорово приглянулась».
– Я просто считал, что ты и…
– Я еще невинна.
– О, прости. Я хочу сказать, я прошу прощенья не потому, что ты еще невинна, а потому, что я заставил тебя сказать это. – Он засмеялся, но улыбка быстро сошла с его лица. – Мне бы тоже хотелось, я хочу сказать, мне бы тоже хотелось, чтобы я не пробовал секс. Я только-только начал совершенствоваться, – он опять рассмеялся, – и тут это произошло.
По какой-то причине слово «совершенствоваться» вызвало заряд, пробежавший по ее телу.
– Мне жаль, – сказала она.
– Я хочу сказать, что не быть способным передвигаться самостоятельно – это одно, но не быть способным… Черт. Я слишком озабочен сомнениями, смогу ли я делать это снова, или мне нужно стать священником или еще кем-то в этом роде.
Она не могла поверить, что он говорит о таком ей.
– Ты взрослый парень, – сказала она. – Я думаю, совершенно нормально, что ты этим озабочен.
Она прекратила рассказывать свою повесть Рэнди на этом месте, резко остановившись. Вероятно, нужно было остановиться гораздо раньше. Определенно, ему не было никакой необходимости знать, что именно с Джоном она потеряла девственность в постели своей матери, в то время как Мелли работала допоздна официанткой. Однако после того как Рэнди заснул, она снова предавалась воспоминаниям в эту ночь. При сочетании ее неопытности и страха Джона их любовь была старательная и сокрушающая, со смешками и торжественностью, и в результате они пришли к выводу, что это было великолепно. Если она и не совсем любила Джона той ночью, она полюбила его потом, и она любила его и спала с ним с таким чувством, которое смело из ее головы всех остальных.
41
Сиэтл
Джордан Уилли умер в ранние предрассветные часы четырнадцатого апреля, внезапно, но не неожиданно. Когда Ванесса приехала в больницу, она обнаружила тишину в палатах, заплаканных сестер в подавленном состоянии. Она сдерживала свои слезы, говоря слова соболезнований семье Джорди, похвалы сестрам и обнимая потерянную молоденькую практикантку, которая успела привязаться к мальчику. Даже у Пита Олдрича, как всегда выдержанного, покраснели глаза, и она понимала, что он никогда не забудет Джордана Уилли. Джорди преподал ему несколько уроков относительно человечной стороны медицины.
