Диана Чемберлен - Карусель памяти
– Я полагаю…
– Отлично! Спасибо. – И она ушла. У нее была большая практика создавать хорошее настроение.
На следующий день она сказала Джону, что его прикрепили к ней и что им придется обедать вместе. Он казался не очень довольным. Недоволен был и Нед, когда она сообщила ему, почему не может обедать с ним в тот день. Она старалась разговорить Джона в очереди за едой, но это было неловко, потому что он был гораздо ниже, чем она. Кроме того, он не смотрел на нее, и, казалось, ему нечего ей сказать.
– Ты, пожалуйста, прости меня за вчерашнее, – попыталась оправдаться она. – В очереди. Стью так меня разозлил, и я думала, что помогаю тебе.
Джон слегка кивнул головой.
– Ты хотела как лучше, – сказал он. – Но такие вещи – это уж моя проблема, ладно?
В его голосе не было враждебности, и в первый раз он смотрел прямо на нее. Ей стало интересно, не болит ли у него шея – так высоко поднимать голову.
– Хорошо, – сказала она.
В следующие несколько дней она едва ли оставляла его одного, понимая, что навязывается. Ему было трудно скрыться от нее из-за своей коляски, и кроме того, у него не было других друзей. Она говорила себе, что он нуждается в ней, да и потом решила, что он самый красивый мальчик, на которого она когда-либо положила глаз. Когда Клэр сообщила о своем увлечении своим двум лучшим подругам, они переглянулись недоверчиво.
– Лучше, чем Нед Барретт? – спросила одна из них.
Клэр кивнула. Она не понимала своей реакции и сама. Нед – сущий Адонис. Клэр замечала, что не одна девчонка спотыкалась, уставившись на него и одновременно пытаясь двинуться дальше по коридору. Но что-то было в печальных глазах Джона, в этих сексуальных пухлых щеках, в худом, разбитом параличом теле, что чрезвычайно привлекало ее.
Сначала она изводила его вопросами. Спустя неделю, однако, он, казалось, несколько расковался и стал сам разговаривать. Однажды в кафетерии он сообщил ей, что не хочет тут оставаться. Он не хотел бросать реабилитационную программу в школе с такими же ребятами, как и он. Здесь он чувствует себя уродом. Ему приходится использовать служебный лифт с черного входа, чтобы попасть с этажа на этаж. И между холлом и кафетерием две ступеньки, которые казались ему непреодолимым препятствием. Она вытянула шею, чтобы посмотреть на вход в кафетерий, но безуспешно. Она не могла представить ступеньки.
– Ты никогда их не замечала, потому что они для тебя не создают препятствий. Попробуй хоть один день побыть в инвалидной коляске. Охраннику приходится помогать мне перебраться через ступеньки. Это унижает. – Он покачал головой. – Господи, мне здесь не место!
Он рассказал ей, что до аварии играл в теннис, и очень успешно.
– Предполагалось, что в будущем году я буду играть за UCLA, – сказал он, и ей неожиданно пришло в голову, как его упорядоченное, распланированное будущее ускользнуло от него. Это заставило ее протянуть руку через стол, чтобы легко коснуться его руки, и он не выдернул своей.
Он сказал, что занимался лыжами тоже. Его семья летала на курорт в Колорадо несколько раз в год. Он любил кататься на лыжах. Она заметила слезы в его глазах, когда он говорил об этом, хотя он и отвернулся.
У них вошло в привычку обедать вместе, Джон говорил о своем прошлом, жалуясь горько на то, чего его лишила судьба в будущем.
– Почему этот мальчик тратит всю свою энергию, жалея себя, – сказала Мелли, когда Клэр рассказала ей о ее разговорах с Джоном. – Тебе нужно начать рассказывать ему о себе. Заставь его думать некоторое время о ком-нибудь еще, кроме себя.
Казалось почти грубостью говорить о своей совершенно замечательной жизни, когда его жизнь была такой ужасной, но она попробовала.
За обедом она рассказала о вечеринках, и про Мелли, и про Неда.
Он улыбнулся ей.
– Жизнь у тебя прямо как бочка с медом, а?
Она пожала плечами в замешательстве.
– Мне хорошо.
Он поднял булочку своего тощего гамбургера и, казалось, рассматривал мясо внутри, когда попросил:
– Итак, расскажи мне немного о Неде.
Она рассказала ему о различных дипломах, которые получил Нед, о его искусстве на футбольном поле и о его внушительной победе на выборах вице-президента класса. Казалось, Джон был раздосадован всей этой информацией. Да и ей самой надоело.
Одним снежным днем в конце ноября Джон не пришел в школу. Клэр собрала его домашнее задание и поехала к дому его тетки после школы. Увидев полуразвалившийся домик с улицы, она уверилась в том, что его состояние, видимо, умерло вместе с родителями.
Его тетка с траурным лицом впустила ее в дом. Джон сидел перед телевизором в комнате, он вовсе не выглядел больным. Возможно, он не смог добраться до школы из-за снега? Он казался смущенным, когда увидел ее здесь. Ей бы нужно было позвонить сначала, но она опасалась, что он скажет, чтобы она не приезжала.
– Ты – болен? – спросила она.
– Не совсем. Это просто… – ну, проблема, с которой мне время от времени приходится сталкиваться. Сейчас я чувствую себя прекрасно. Просто мне нужно было принять кое-какие предосторожности сегодня утром.
Что бы это ни было, оно заставило его сильно покраснеть, но она не стала вдаваться в подробности.
– Ты и правда чувствуешь себя хорошо сейчас? – спросила она.
– Да.
– Тогда давай выйдем.
Он удивился ее предложению, но последовал за ней до двери, где заглянул во встроенный шкаф за пальто, перчатками и шапкой.
Она помогла ему сесть в машину и водрузила семидесятифунтовую инвалидную коляску в багажник. Потом поехала в близлежащий парк, поставив свою машину на крошечную стоянку на вершине покрытого снегом холма. Она высвободила из багажника коляску, поставив при этом синяки на правой руке и левой ноге, а потом вытащила два огромных металлических подноса, которые были под ней. Нед украл подносы из кафетерия в прошлом году.
– Ты ведь любил кататься на лыжах, правильно? – спросила она, когда он пересаживался из машины в коляску. Становилось темно, но луна была полной и очень яркой, отбрасывая тени на белую землю и деревья. У нее и Джона был в распоряжении холм и весь парк.
Джон смотрел на подносы широко открытыми от удивления глазами.
– Что ты собираешься делать?
– Ну, это будет больше похоже на санки, но лучше я ничего не могу придумать.
Джон указал на один из подносов.
– Ты хочешь, чтобы я съехал вниз с холма на этой штуке?
Она могла бы сказать, что именно он этого хочет. В его глазах горело возбуждение. Он так долго не развлекался.
Она положила руки себе на бедра и посмотрела вниз на него.
– Боишься?
– Принеси эту проклятую штуку сюда. – Он почти дрожал от нетерпения, а она смеялась, когда помогла ему пересесть из коляски на поднос. Она беспокоилась о его ногах, и ей пришлось помочь ему согнуть и поставить их на поднос. Потом села на свой поднос и широко улыбнулась ему.
