Патриция Хилсбург - Изгнание из Эдема. Книга 2
— Он, конечно, не такой красивый, как ты… А что ты смеешься, Деннис?
— Просто я уже успел подумать об этом, Кэтрин. Мне кажется, я его знаю.
— Откуда? Этого не может быть! Я познакомилась с ним не в баре.
— Наверное, на пляже.
— Конечно! — сказала Кэтрин. — Как ты догадался?
— Я знаю даже, как ты его подцепила, — Деннис немного подумал и продолжил.
— Наверное ты, Кэтрин, притворилась, что не умеешь плавать. И этот толстяк принялся тебя учить.
— Я не говорила тебе, что он толстый.
— А разве он худой?
— Деннис, у меня полно посетителей. Я должна их обслуживать, а трачу время на пустые разговоры с тобой.
— По-моему, это ты сама хочешь, чтобы наши разговоры были пустыми. Я предложил встретиться, а ты отказываешься.
— Но я же еще не отказалась окончательно, Деннис. Подожди немного…
Послышалось бульканье напитка, наливаемого в стаканы.
— Кэтрин, ты думаешь над тем, стоит ли изменять своему будущему мужу со мной или нет?
— Ты как всегда догадлив, Деннис.
— И на чем ты остановилась?
— Думаю, что стоит, — призналась Кэтрин.
— А я думаю, что тебе не стоит изменять со мной.
— Пошел ты, Деннис, к черту.
В трубке послышались короткие гудки, что свидетельствовало о конце разговора.
Деннис стоял в таксофоне и улыбался. Он представил себе раздосадованную Кэтрин, представил ее горящие щеки, представил как она начнет сейчас ругаться с летчиками, когда те начнут подтрунивать и подшучивать над ней.
Ему стало весело и легко, и он чуть было не собрался поехать в летный бар.
Ведь он знал — Кэтрин не устоит перед ним. И он уже представлял себе разгневанного жениха Кэтрин, который тут же начнет припоминать, сколько денег он уже успел на Кэтрин ухлопать, какие наряды купил.
Но тут к кабинке подошел мальчик лет двенадцати с монеткой в пальцах. Он ничего не говорил, просто вопросительно смотрел на Денниса, прикидывая, долго ли еще тот собирается стоять и улыбаться с гудящей трубкой в руке.
Деннис улыбнулся мальчику, повесил трубку и вышел из кабинки.
— Мама! Мама! — кричал мальчик в трубку, — мы скоро с братом прилетим!
Деннису сделалось не по себе от этого звонкого детского голоса.
— Мама! Мы очень тебя любим! Только не уезжай никуда, встреть нас, будь дома!
И Деннис вспомнил себя, когда он был таким мальчишкой, как звонил матери, когда был недалеко от дома. Он вспомнил даже голос матери, то, как ласково и нежно она отвечала ему. И Деннису нестерпимо захотелось именно сейчас позвонить матери.
Он опустил руку в карман, но там не было мелких монет.
— Нет, я это сделаю не сейчас, — сказал сам себе Деннис. — Всему должно прийти свое время. Ничего не следует делать сгоряча.
Глава 24
— Знаменитый на весь квартал бар «Утконос». — Мечты Терезы Макфейл о сытном завтраке. — Отказ следует за отказом. — Без десяти десять — время уходить. — Почему пышногрудую мулатку не взяли на гастроли. — Записка от мистера Смита, и вновь — разочарование. — А кое-кому из сиднейских парней нравятся очень худые девушки. — Почему Тереза Макфейл ушла из бара.
Деннис вышел на улицу, остановил такси.
— Куда? — спросил водитель.
— К бару «Утконос».
— А где это? — удивился водитель.
— Это в центре, недалеко от художественного колледжа.
— А, тогда знаю, — обрадовался таксист. — Там недалеко есть казино…
— Вот этого я не знаю, — признался Деннис.
Машина мчалась к городу, а Деннис сидел на заднем сиденье, прикрыв глаза. В кабину врывался раскаленный ветер, мелькали металлические ограждения, знаки, указатели… Мимо их старой машины проносились сверкающие новенькие автомобили, с воем промчался полицейский джип.
— Скорее всего авария. Дорожная полиция, — сказал водитель.
Но Деннис ему ничего не ответил.
— У них всегда проблемы, — пытался разговорить пассажира таксист.
— И у меня тоже проблемы, — наконец ответил Деннис.
— По вашему виду этого не скажешь, — заметил водитель. — А вам все равно, какой дорогой ехать?
— Мне совершенно все равно, как туда ехать, лишь бы попасть к бару…
— У вас что, свидание с девушкой?
— Может быть, — задумчиво проговорил Деннис.
Тереза Макфейл проснулась ровно в восемь часов утра. Она лежала на кровати и смотрела на косой потолок мансарды. Там были прикреплены несколько плакатов.
— Боже мой! — подумала Тереза. — И чего это я проснулась в такую рань?
Она приподнялась на кровати и осмотрелась.
Она все еще не могла привыкнуть к этой мансарде.
Взгляд Терезы упал на календарь.
— Это сколько же дней прошло, — подумала девушка, — с тех пор, как уехала Сильвия?
Она попыталась вспомнить и подсчитать, но сбилась…
— Нет, определенно она должна была уже вернуться. Или хотя бы дать мне телеграмму… Ведь скоро первое число. А, насколько я помню, за квартиру заплачено по первое…
Тереза придирчиво осмотрела стоявшую в углу скульптуру — изрезанную газовым резаком автомобильную дверцу.
— Ну и занятие нашла себе Сильвия! Хорошо, что она рассталась с ним. По-моему, такие дела не для женских рук… А вообще ей повезло. Поехала отдыхать, ни о чем не надо думать… По-моему, она вообще забыла, что существует город, эта мансарда, хозяйка, что существую я… Конечно, жаль будет, если Сильвия потеряет эту квартиру. Ведь я не найду денег заплатить за нее… Ну, что ж, будет сама виновата…
В мансарде, выходящей окном во двор, пахло пудрой и жареным картофелем, который Тереза вчера готовила на плите.
— Какая адская жара! — подумала Тереза Макфейл. — Почему это теперь, когда я просыпаюсь по утрам, мне ужасно жарко? Все прямо горит? Это, наверное из-за того, что эта мансарда и солнце нагревает крышу… А прежде мне всегда было прохладно…
Тереза откинула простыню и провела рукой по своему обнаженному телу.
— Я нисколько не потолстела. Такая же, как и была. Даже стала немного худее. Это, наверное, потому, что я стала экономить на еде, — призналась сама себе Тереза Макфейл. — Но с моей актерской профессией это даже к лучшему.
Тереза перевела взгляд на потолок. Ей ужасно хотелось позволить себе съесть что-нибудь вкусное и сытное. Ей показалось, что по потолку шествует целая вереница горячих сытных обедов, сопровождаемых большой бутылкой красного выдержанного вина…
— Если я могла бы сейчас встать с постели и плотно, сытно позавтракать… — подумала девушка…
И тут по потолку прошествовала вереница плотных вкусных завтраков — тонко нарезанный хлеб, окорок и тоже бутылка красного вина…
