Виктория Холт - Изумруды к свадьбе
– Да, знал и позволил.
– Но почему, почему? Это так несправедливо, так жестоко...
– Я привык, что обо мне всегда сплетничают, злословят, и большей частью заслуженно. Помните, я предупреждал вас, что вы выходите замуж не за святого.
– Но убийство?..
– Теперь это и ваша тайна, Даллас.
– Моя, но я собираюсь рассказать всем...
– Нет, вы кое о чем забыли.
– О чем?
– О Женевьеве.
Я в недоумении уставилась на него.
– Да, о Женевьеве, – продолжал он. – Вы знаете ее натуру. Она неистовая, вспыльчивая, возбудимая. Как легко заставить ее пойти по тому же пути, что и ее бабушка. С тех пор как приехали вы, она немного изменилась, но не очень сильно. Я считаю, что довести такого человека, как она, до сумасшествия не так уж трудно. Надо непрерывно следить, наблюдать, предполагать, что в ней на самом деле есть ростки болезни, которые при определенных условиях способны развиться. Я хочу, чтобы у нее были все шансы расти нормально. Франсуаза отдала жизнь, чтобы уберечь от печальной участи ребенка, которого носила под сердцем, я предпочитаю сплетни о самом себе ради спасения нашей дочери. Вы понимаете меня, Даллас?
– Да, понимаю.
– Я рад, что теперь между нами нет больше секретов.
Я смотрела на пруд, было жарко, но день уже клонился к закату. Прошел всего лишь год, как я сюда приехала. Но за это время, подумала я, за один короткий год произошло столько событий!
– Вы молчите? – спросил Лотэр. – Скажите мне, о чем вы думаете?
– Я думаю о том, что произошло с тех пор, как я сюда приехала. Все оказалось не так, как мне представлялось, когда я вошла в ворота замка, когда впервые я увидела вас. Вы показались мне совсем не таким, какой вы есть на самом деле, и теперь я вижу, что вы способны на великие жертвы.
– Дорогая моя, вы слишком драматизируете. Эта жертва не столь велика. Что мне за дело до всех этих пересудов. Я достаточно самоуверен, чтобы игнорировать весь мир и сказать: думайте обо мне, что хотите. Но хотя мне наплевать на весь мир, есть один человек, чье доброе мнение о моей персоне имеет для меня величайшее значение. Вот почему я сижу здесь, наслаждаясь ее восторгами, позволяю ей видеть нимб вокруг моей головы. Я, конечно, знаю, что очень скоро она убедится в том, что это иллюзия, но очень приятно хотя бы немного походить с ним.
– Почему вы всегда хотите очернить себя?
– Потому что в глубине души, спрятавшись за самоуверенность, я боюсь.
– Боитесь? Вы? Чего?
– Что вы перестанете любить меня.
– А что же говорить обо мне? Вы не думаете, что я могу испытывать такой же страх?
– Очень приятно узнать, что вам также свойственны глупые мысли.
– Пожалуй, – мечтательно произнесла я, – это самый счастливый день в моей жизни!
Он обнял меня, и несколько минут мы сидели, тесно прижавшись друг к другу.
– Пусть так будет вечно, – сказал Лотэр.
Он взял у меня записную книжечку и оторвал переплет. Затем зажег спичку и поднес ее к листкам. Голубое с желтым пламя поползло по страницам, исписанным детским почерком. Скоро от признаний Франсуазы не осталось и следа.
– Неразумно держать это. Вы объясните Нуну? – попросил Лотэр.
Я кивнула и, подняв переплет, сунула его в карман. Мы вместе смотрели, как кусочки почерневшей бумаги разлетались по газону. Я думала о будущем: о том, как будут шептаться у меня за спиной о буйных выходках Женевьевы, о сложной натуре человека, которого мне довелось полюбить. Будущее представлялось мне вызовом, но ведь я всегда была готова принять его.
