Я тебя не предавал - Екатерина Аверина
Шлёпают вдвоём на кухню, по дороге опять задевая друг друга, а я качаю головой, закатив глаза.
— Чего ты его? — хмыкает Ольга, подошедшая ко мне, и толкает плечом в плечо. — Правильно ведь поступил. Как настоящий отец.
— Правильно, — соглашаюсь улыбаясь. — Просто неожиданно всё…
— Почему?
— Мой мальчик вырос и становится мужчиной, — голос предательски дрожит. — А я как-то упустила этот момент. Да и просто, наверное, не готова.
На глазах невольно выступают слёзы. Дети растут, и это нормально. Но так хочется остановить мгновение.
— Ириш, всё будет хорошо, — подруга прижимает меня к своему боку, обхватив рукой за плечо. — Это просто нервы.
— Да, наверное… Уже три дня нет никаких новостей, — обречённо вздыхаю я.
— Пойдём лучше завтракать?
— Иди, хочу побыть минутку одна, — киваю ей.
Ольга уходит, а я присаживаюсь на диван и зависаю взглядом в пространстве. Павел только появился в нашей жизни, а уже устанавливает свои порядки. Не спрашивает, а просто прёт напролом. В этом весь он. Возможно, он прав и мне стоит отпустить ситуацию. Научиться быть слабой женщиной, доверять ему и идти за мужчиной. Ладно, время расставит всё на свои места. А сейчас только пусть вернётся ко мне. Прикрываю глаза и молюсь богу. Прошу, чтобы защитил Павла. Чтобы уберёг от всего плохого. Чтобы помог ему во всём. Это единственное, что я могу сейчас сделать. Одинокая горячая слезинка обжигает щёку, смахиваю её и распахиваю веки. Всё будет хорошо! Он справится!
С кухни опять доносится детская ругань. Дуня и Егор никак не могут договориться, всё время чего-то спорят. Что с ними делать? Подростки. Улыбаюсь. Надеюсь, со временем они смогут подружиться.
Глава 59
Ворон
Сегодня в бункер я еду один. Медведь на смене. Отзвонился ему, что скоро буду, уже на грунтовке. Везу ему термос горячего кофе и приличную порцию настоящего узбекского плова. Бонус за то, что ему приходится рулить охраной нашего «пса».
Останавливаюсь на расчищенной площадке. Ржу. Видать ему там совсем скучно, раз решил помахать лопатой.
Забираю пакет с продуктами с заднего сиденья, вхожу в здание и сразу сворачиваю к дальней «коробке». Жмём руки, Медведь забирает у меня свой обед. С довольной рожей устраивается за столом и принимается за еду, пока не остыло.
— Куда в тебя столько лезет? — беззлобно стебусь.
— Дык Медведь же, хули, — лыбится он. — Скоро ещё и одичаю в этом лесу. Пойду искать мёд. Зимой, — ржём.
— Как там наш «клиент»? — подушечками пальцев перекатываю сигарету.
— Воет, — вздыхает Медведь. — Ломка ж у него от отсутствия алкашки. Хожу, периодически успокаиваю, — сжимает ладонь в кулак.
— Правильно, нехер. Ладно, — поднимаюсь со стула, отряхиваю джинсы на заднице, — ешь, я пойду пообщаюсь. Кино интересное ему привёз.
Хлопнув Медведя по плечу, иду к вольеру. Закрываю за собой дверь, чтобы не портить аппетит своему человеку. Вонь тут стоит, пиздец! Надо в следующий раз масочку прихватить, чтобы не задохнуться. Сортира-то у нашего «пса» нет. Все естественные отходы тут же, в вольере.
Я только начал, но результат первых трёх суток мне уже нравится. Замкнутое пространство, ошейник, миски и ломка делают своё дело. Взгляд у Асада поменялся. В нём появились нотки безумства. Губы потрескались. Грязный весь. В жрачке, прилипшей к одежде, в сене, пыли.
В одной миске пусто, во второй на дне ещё плещется вода. Жрёт из них, сука! Но смотреть на этот процесс мне не хочется.
— Тебе конец, — хрипит то, что осталось от Юнусова.
— Угу, я это уже слышал, — открываю клетку, брезгливо шагаю внутрь и с колена засаживаю ему в рожу.
Отлетает, переворачивается. Кровь из носа заливает рот и подбородок. Асад тяжело дышит. Даю ему подняться на ноги. Качается, пытается кинуться на меня, но вместо этого путается в собственных ногах, падает на прутья вольера. Хватаю его за волосы чуть выше затылка. Резко дёргаю на себя и швыряю об бетонную стену справа от нас. Он стекает по ней, но не отрубается. Мне и не надо. Я хочу, чтобы он максимально долго был в сознании и понимал всё, что с ним делают.
— Встань, — пинаю его по ноге.
Бить лежачего такое себе, но это же правило для людей. К Юнусову не относится. На нём моё благородство заканчивается, и я врезаюсь носком ботинка ему по рёбрам. Он не просто стонет, орёт, обнимая себя руками.
— Встань, я сказал! — рявкаю на него.
Поднимается на четвереньки. Шатаясь, встаёт на ноги. Где-то у нас тут цепь была…
Выхожу из вольера, нахожу её в углу вместе с кронштейнами и возвращаюсь. Пристёгиваю Юнусова к толстым прутьям, чтобы не дёргался и не уползал. Ищу в мобильном приготовленное для него кино. Там красочно, жёстко, в подробностях анально наказывают разными приспособлениями такого же мудака. Тоже за износ. Не я.
Айтишники мои нашли, слили мне.
Включаю, абстрагируясь от звуков с экрана. Асад тяжело дышит, сопит, шмыгает разбитым носом и звенит цепью. Жмурится в особо ярких моментах.
— Я не разрешал тебе глаза закрывать.
Тут же послушно распахивает. До него начинает доходить, что я не шучу и все свои угрозы исполняю в точности, как обещаю.
— Назовёшь мне имя, Асад?
Я собрал уже всё, но упёрся в охотника за своей головой. Того, кому на хер не нужна эта папка.
Там, куда ведёт след, есть несколько человек с подобными возможностями. Ошибиться нельзя. Официалов, замешанных в этом деле, я сдам таким же официалам, только играющим на моей стороне. Они там сами между собой разберутся взамен на гарантированное уничтожение всего компромата. При них и грохнем потом. Нам ещё работать вместе. Такие вещи лучше не хранить. Чревато. Юнусов, видимо, не в курсе. А со своим киллером
