Цугцванг - Ария Тес
«Он дурак или да?!»
Придвигаюсь ближе, будто к Марине, но сама шиплю так, чтобы он слышал:
— Прекрати пялиться на мои сиськи, придурок!
Лекс от неожиданности прыскает, привлекая внимание отца, но спасает Марина. Она указывает на сцену и шевелит губами так, будто что-то мне объясняет, а когда папаша отвлекается на торги за «колье мечты Лилианы», цедит сквозь зубы.
— Макс, твою мать, прекрати. Я все потом объясню!
— Я вас обеих убью, — читаю по губам, но Марина отбивает, вступая в торги за какую-то шкатулку.
Сажусь на свое место обратно и вздыхаю, но заскучать мне больше не дают, так как телефон в золотом клатче под цвет лодочек коротко вибрирует.
«Поня-я-тно…» — присвистываю про себя, и разумеется знаю, кто там мне пишет.
Максимилиан Петрович ⛔️
Какого хера?!
Вы:
Марина сказала: она все потом объяснит. Прекрати на меня пялиться!
Максимилиан Петрович ⛔️
Я тебя убью!
Максимилиан Петрович ⛔️
Хотя нет, знаешь?! Сначала я трахну тебя так жестко, что бы ты ходить не смогла и в следующий раз не показывалась и близко в подобном месте, твою мать!
Вы:
Где-то я это уже слышала. Ах да! Ты так мне сам и говорил, но, как видишь, я могу ходить! Кажется ты сдаешь позиции??
Злюсь. Знаю, что снова его провоцирую, но ничего не могу с собой сделать!
«Вот мог бы сказать, что я круто выгляжу или типа того, а вместо этого какая-то хрень! Козел!»
Максимилиан Петрович ⛔️
Я тебя предупреждал, Амелия. Теперь пеняй на себя
Максимилиан Петрович ⛔️
И я не могу перестать на тебя смотреть, потому что ты самая красивая женщина, которую я когда либо видел
Пару раз моргаю, не веря тому, что прочитала. Ох-ре-неть. Если он действительно читает мысли, плевать, потому что это самый крутой комплимент, какой мне только делали.
Поднимаю на него взгляд, но он отвечает мимолетно, и я догадываюсь, что это под влиянием Марины или Лекса, а может сразу двоих. Слишком уж рискованно и все такое, но я успеваю зацепить то, что греет еще больше: легкая улыбка, дарованная лишь мне, огонек в глазах.
«Ничего он мне не сделает плохого…» — тепло мурлыкаю про себя, улыбаюсь, и все бы хорошо, но тут Лилиана решает подать голос.
— Такое платье больше подходит для кого-то с нормальным ростом…
Тихое, но мерзкое. Я такого точно не ожидала услышать, смотрю на нее, и снова сталкиваюсь с неожиданностью, что бьет куда сильнее всего возможного. Ли смотрит на меня не так как раньше, без теплоты и любви, а как…на соперницу. Почему-то мне от этого факта больно и дико-дико неприятно, и…
— И последний, но не по важности! Лот номер шестьдесят шесть! Великолепный цветок из драгоценных камней!
Перевожу взгляд на экран по наитию, неосознанно, уже хочу снова опустить его в телефон, чтобы что-то ответить Максу, но замираю. Потому что я знаю этот цветок…
— …Лепестки выполнены из альмандина. Черно-фиолетовый, глубокий цвет подчеркивает утонченность работы и мастерство ювелира, который так любовно соединил их вместе. Этот камень всегда считался идеальным синонимом верности, и как превосходно его подчеркивает стебель из белого золота высшей пробы и лепестки из великолепного изумруда с капельками росы — чистейшими бриллиантами белого и голубого оттенка…
«Нет, не может быть, чтобы это был тот самый цветок…» — смотрю во все глаза на огромный экран, где показывают его крупным планом, а потом мое сердце останавливается, ведь я замечаю…
— Единственный его недостаток — это выпавший бриллиант на верхнем листке, но для такой красоты ее неидеальность лишь подтверждение того, что она реальность, а не сон…
Я не дышу, пока ведущий толкает высокопарные речи, потому что это именно я тот человек, благодаря которому камень выпал с листка. Это ведь именно я уронила его на мраморный пол, когда играла втихаря, а потом винилась перед мамой. Она не ругалась, вместо того улыбнулась и купила мне такой же голубой бриллиант, после чего вставила его в сережки и подарила мне на шестнадцать лет.
«Чтобы часть нашей с отцом любви всегда была с тобой…»
Этот цветок — подарок папы на их первую годовщину. Он — олицетворение его к ней любви…
«Он называл меня своей радугой и своим драгоценным ирисом…»
— Продано! — вздрагиваю и резко перевожу взгляд на сцену, где ведущий указывает на первый ряд с соседней стороны.
Там, лысый мужик, который толкает другого лысого мужика в плечо, словно подначивая, смакует свой триумф и победу…
— Последний лот ушел за два миллиона долларов!
«Два миллиона…долларов…» — выдыхаю, снова переведя взгляд на цветок, — «Вот сколько стоит мое сердце, да? Два миллиона?…»
* * *
«Может быть я смогу его украсть?…» — наивно размышляю, сидя за столом уже в другой зале.
Здесь много картин, и я бы обязательно фыркнула на то, что могут сделать деньги, если бы мне было дело…Его нет. Мне абсолютно насрать. Александровские вместе со мной расположились на выступе, как на пьедестале, в отдельной ниши, откуда могут наблюдать за подданными, как и полагается
