Невеста Моцарта (СИ) - Лабрус Елена

Выстрел прогремел так внезапно, что я даже не понял откуда. Только башка Сагитова дёрнулась, а из дырки во лбу тонкой струйкой потекла кровь.

Его грузное тело с остекленевшими глазами медленно сползло на пол и завалилось на бок.

Я закрыл глаза. Твою мать! Ёбаное дерьмо!

Да твою же мать!

В кухне, где я оставил Женьку, что-то со страшным грохотом полетело вниз. Какие-то железяки. Кастрюли? Сковородки?

Я встрепенулся, в секунду приняв решение.

— Милосердно, — выдохнул я. — А теперь давай сюда!

Протянул руку к «Гюрзе».

— Сергей, нет, — смотрел Иван на меня, всё ещё сжимая ствол в руке.

— Давай, я сказал! — рявкнул. — Потом поговорим. А пока делай, что велено. Если сяду я, меня вытащат. А вот тебя — нет. А у тебя мать, сестра, семья.

— Какой ценой вытащат?!

— Уже не важно, — я засунул за пояс его ствол, когда получил. И присел возле тела, силясь его поднять. — Иди сюда! — кивнул. — Сука, он у нас правша? Левша?

— Правша, — подпёр его плечом Иван.

— Ну вот и славно, что я ему левую сломал, — вложил я в правую руку покойного зам прокурора свою Беретту. — Ну, ты знаешь, что делать, — отошёл я шага на три к фонтану.

— С такого расстояния опасно.

— Поздно думать про опасно, Ваня! Давай стреляй! Стреляй, твою мать! — рявкнул я… и в этот момент получил пулю в грудь.

Меня откинуло. Ударило о мраморное ограждение.

Сука! Я хватал ртом воздух. Как же больно.

— Слушай, а почему «космос»? — прохрипел я, с трудом поднимаясь. — Шило крикнул: «Космос! Снайпер!»

— Мои позывные «Космос», — выдохнул Иван.

— Ну, давай ещё раз пали, Космос, — пошатнулся я. — Вряд ли этот трус выстрелил бы один раз.

И хоть собрался, но и ко второму выстрелу был не готов. Упал, жадно глотая воздух.

А потом услышал её крик:

— Сергей!

И топот её быстрых ножек.

Увидел заплаканное лицо.

— Всё хорошо, малыш. Всё хорошо! — с трудом сел я. Дёрнул на груди рубашку, показывая две сплющенные о бронежилет пули.

Иван помог мне встать.

— Дядя И… — вдруг замерла она, открыв рот.

— Не смотри туда, — развернул я Женьку. — Уходим! Уходим отсюда на хер! — опираясь на Ивана похромал к выходу.

Женька подхватила меня под руку с другой стороны.

— А Лёвин? — уставилась она на наш вертолёт.

— Твою мать! Ещё же гандон!

— Заводи, я его найду, — помог мне Иван забраться в кабину. — Он так обдолбался, что далеко вряд ли ушёл.

— У него был с собой телефон, Жень? — превозмогая тошноту, щелкал я по клавишам управления.

— Я не видела.

Я кивнул. И начал стягивать рубашку.

Женька мне помогала. Она же отстегнула липучки жилета. И я, наконец, вздохнул полной грудью, пока она рассматривала расплывающиеся на коже бордовые кровоподтёки.

Достал из кармана свой телефон.

— Антон, ну что там? — включил громкую связь.

— Ещё оперируют, — прозвучал бесцветный голос Бринна.

— Значит ещё жива, — выдохнул я и отключил связь. — Ну и то ладно.

Иван вернулся, когда как раз застрекотали винты.

В воздухе разговаривать было бесполезно, очень шумно, ничего не слышно.

Но сейчас я молился только об одном: чтобы нам хватило топлива дотянуть до больницы.

— Лёвин что-нибудь видел? — спросил я Ивана уже на лестнице госпиталя, на ходу натягивая стоящую колом от крови рубашку. Другой у меня всё равно не было.

— Трудно сказать. Но одно точно: камер в доме нет. Только по периметру.

— А телефон?

— У меня, — показал он аппарат. — Запаролен, пока не могу сказать записал он что-нибудь или нет.

— Ясно, ну наши разберутся, — я повернулся к Женьке. Она за нами еле поспевала. Я отправил Ивана вперёд, а сам отстал. — Малыш, ты как?

— Нормально. Господи, мы выглядим как кровавая свадьба.

— Я и предложение сделал тебе не как все нормальные люди. Не мудрено, что и на свадьбе всё пошло не как, — улыбнулся я и прижал её к себе. — Не знаю, сколько у нас есть времени. Двадцать минут, час, а, может, повезёт, и до утра, пока за мной приедут менты, поэтому я скажу сейчас. Ничего не бойся. И никого не слушай. Я вернусь. Просто дождись. Хорошо?

— Тебя посадят? — положила она обе руки на моё лицо, заглядывая в глаза.

— Да.

— За убийство дяди Ильдара?

— Это была самооборона. Он выстрелил. Я выстрелил. Ты ничего не видела.

— Я и правда ничего не видела. Я даже не поняла, что это выстрелы. Я схватилась за стойку, чтобы встать, а она рухнула вместе с висящей посудой.

— Я слышал, — улыбнулся я. — Ванька за тобой присмотрит, — обнял я её за плечи. — А ты, главное, учись хорошо, — давал я какие-то дурацкие советы, пока мы спускались.

И знал, что сердце у неё разрывается. Но пока я держусь, держится и она.

— Скажите, у вас есть лор? — остановил я медсестру, что даже не вздрогнула, глянув на нас. — Девушку надо осмотреть. Ухо. Её ударили по лицу.

— Да, конечно, — кивнула она. — Сейчас. Вы пока присядьте.

— Мы будем вон там, — показал я на одиноко сидящего на диванчике Антона.

Женька его обняла, и он всё же расплакался, уткнувшись в её плечо.

Руки у него до сих пор были в крови. И одной он так и держал Элькину маленькую сумочку, что срезали с неё в «скорой». Я с трудом забрал клатч из его словно застывшей руки. Заглянул внутрь.

На экране телефона висело непрочитанное голосовое сообщение.

От неизвестного номера.

Без особой надежды на результат, я сдвинул иконку вбок. И приложил телефон к уху.

— Отмена приказа на уничтожение, — прозвучал металлический голос. — Объект нужен живым.

Что?! Ничего не понимая, я посмотрел на горящий экран. А Элька тут при чём?

Но, боюсь, у меня теперь будет куча времени над этим подумать. В тюрьме. Я посмотрел на Ивана, что курил за стеклянной дверью служебного входа. И он том, что я не должен был услышать. Настолько не должен, что Сагитов получил пулю в лоб.

Дочь? «Скажи, что его дочь…»? Или мне показалось? Моя дочь?

Я засунул Элькин телефон в карман. И достал свой: сейчас я должен звонить чёртовым адвокатам, чтобы не усложнять им и без того трудную задачу и всё сделать правильно.

— Нет, я не буду туда возвращаться, — шипел я. — Я не скрывался с места преступления. Моей жене была нужна медицинская помощь. Как? Хером о косяк! И привезите уже кто-нибудь мне чистую рубашку! — закончил я разговор.

— А вы не хотите показаться врачу, — показал ЛОР на мои синяки, став невольным свидетелем разговора. — Вам тоже не помешало бы…

Что? Усмехнулся я. Пройти освидетельствование?

Не помешало бы. И это он ещё не видел повязку у меня на боку.

— Спасибо, док, — обнял я Женьку, выходя из кабинета, где в присутствии адвоката составили все нужные бумаги. Проверили даже уровень алкоголя в крови. — Ты как?

— Ась? — спросила она как старушка и засмеялась.

Главное, у неё всё в порядке. Ушиб. Отёк, но перепонка цела, крови нет, само пройдёт.

— Говори громче, ничего не слышу, баба Женя, — подыграл ей я, делая вид, что, как дряхлый старик, подволакиваю ноги.

— Как думаешь, мы до этого доживём?

— До дряхлости? Я так точно. Я тебя старше на двадцать два года.

Она обняла меня, уткнувшись в шею.

И я подхватил её на руки.

— Но пока я ещё ничего.

Со стороны служебного входа как раз пришёл врач.

И судя по его уставшему виду и по тому как подскочил Антон — тот самый, что оперировал Целестину.

— В общем, не знаю, как она держится. Видимо, на чистом упрямстве, — стянул он с головы шапочку. — Всё, что смогли, мы сделали. Достали все восемь осколков. У каждого был свой раневой канал. Повреждения серьёзные. Так что прогнозы самые неблагоприятные. Я бы не стал обнадёживаться, — ответил он на все наши молчаливые вопросы.

— Её можно увидеть?

— Не сейчас, — однозначно покачал он головой, отвечая Антону, и ушёл.

— Тогда я останусь здесь, — выдохнул Бринн.

— Хорошо. Держи нас в курсе. А, мы, пожалуй, домой, — кинул я. И нагнулся к Женьке. — Не знаю, сколько времени у нас осталось, — шепнул я, — но я обещал сам снять с тебя это платье. А я всегда выполняю свои обещания.