Оливия Карент - И назову тебя Альба Эстер
— Думаю, он занят более важным делом, чем формальные проводы гостей, — улыбнулась Джулия. — Уильям, нам пора. Ах, как мне нравится этот милый английский обычай — уходить, не прощаясь. Пойдем, дорогой!
Все последовали ее примеру. Скоро раздался шум отъезжающих машин.
Майкл вбежал в спальню, но Елены там не оказалось. Он быстро заглянул в ванную, затем в гардеробную, и только тогда услышал горестный плач, доносившийся из его небольшого кабинета, смежного со спальней. Майкл осторожно открыл дверь и тихо вошел.
Елена, очевидно, не осознавая, где находится, сидела в кресле, закрыв лицо руками. Тело содрогалось от рыданий, душивших ее. Она не замечала ничего вокруг — ни разбросанной одежды Майкла, ни неубранной с утра постели на разложенном диване, ни темноты позднего вечера.
У Майкла защемило сердце, такой одинокой, несчастной, страдающей была Елена. Его тонкая, хрупкая, нежная Эли! Майкл стремительно подошел к ней, опустился у ее ног на одно колено и, оторвав от заплаканного лица ее руки, ласково начал целовать их, быстро шепча:
— Эли… Эли… моя маленькая чудесная девочка… Пожалуйста, не плачь!.. Я с тобой… ты не одна, моя Эли!..
Елена уткнулась в его плечо, как бы ища защиту и опору, прижалась к нему и опять громко зарыдала.
Целуя гладко причесанную голову, Майкл обнял жену, гладя ее плечи и спину.
— Эли, малышка, ну что мне сделать для тебя? Ты только скажи! Эли… хорошая, добрая, смешная моя Эли…
Горестно всхлипывая, Елена постепенно успокаивалась. Когда Майкл, чуть отстранившись, начал судорожно искать платок, она потянулась и прильнула к нему. Эли казалась заблудившейся в густой чаще леса путницей, которую, наконец-то, нашли, и даже мысль оказаться хоть на мгновение вновь одной для нее непереносима. Он вытирал платком ее глаза, нос, щеки… Эли была такой трогательной и беззащитной, что Майкл крепко обнял ее и, целуя заплаканное лицо, ласково произнес:
— Эли… милая Эли… ты — самое дорогое, что у меня есть. Ты — самая лучшая… самая хорошая и добрая… Эли на свете…
Шепча эти слова, Майкл нашел ее губы, соленые и влажные от слез. Этот быстрый мимолетный поцелуй неожиданно вызвал целую бурю эмоций. Майкл внезапно ощутил испепеляющий жар желания, в висках застучало, сердце неистово забилось. Майкл снова и снова приникал своими губами к губам Елены все более и более продолжительными и глубокими поцелуями, все крепче и крепче прижимая ее к своей груди. Елена была податливой, мягкой и так невинно приникала к нему, что Майкл почувствовал, что теряет голову от страсти к своей изящной и хрупкой жене. Внутри него боролись противоречивые чувства. Но самым сильным было одно. Его любовь к Эли. И Майкл пылко заговорил:
— Эли… я очень люблю тебя! Я всегда, всегда буду рядом. Ты — моя единственная любовь!.. Моя Эли… ты — все для меня!.. Ты — мое счастье… моя любовь!.. Эли…
Он опять захватил ее губы в сладостный плен. Майкл чувствовал, как, успокоившись, Эли наслаждается его прикосновениями, как нежно и доверчиво отвечает на его поцелуи, каким трепетом отзывается ее тело. Она была опьянена его ласками, словами, любовью. Майкл, охваченный пламенем страсти, поднял Эли с кресла и почти мгновенно раздел ее и сбросил с себя одежду. Он подхватил жену на руки, сходя с ума от ее обнаженного горячего тела, давно и неистово желаемого. Осторожно положив Эли на диван, он бурно и страстно целовал и ласкал ее.
Елене казалось, что ничего прекраснее на свете нет и не может быть. Она плыла в каком-то чарующем упоении, когда разум молчит, а тело наполняется ожиданием чего-то неизведанного, непознанного, загадочного.
Майкл чувствовал возбуждение Эли, но, попытавшись быть ближе, слившись в любовном единении, мгновенно ощутил, как напряглось ее тело. Он, борясь с собственной неистовой жаждой обладания, снова и снова чувственно целовал ее губы, ласкал нежную атласную упругую грудь, изумительное отзывчивое тело.
Елене хотелось раствориться, исчезнуть, утонуть в этом океане упоительного наслаждения. Она устремлялась всем своим существом к тому, кто был ей дорог, кого она любила, в ком искала защиту и опору.
Она изнемогала от удовольствия и страсти, когда резкая боль пронзила сознание, из глаз непроизвольно брызнули слезы. Елена инстинктивно попыталась увернуться, выскользнуть, оттолкнуться руками. Но Майкл, крепко сжимая ее в объятьях, нежно и глухо зашептал, покрывая поцелуями ее лицо:
— Эли… любимая… подожди… Эли…
Ему хотелось, чтобы она успокоилась, чтобы вернулось то ощущение чувственных удовольствий, которые он щедро дарил ей. Жажда немедленного обладания той, которую он столько ждал, горячо и самозабвенно любил, переполняла его, и Майкл испытал наивысший восторг полного единения с нежной, желанной, любимой Эли. Теперь он мог назвать ее своей. Своей отныне и навсегда…
Майкл обнимал одной рукой свернувшуюся «калачиком» жену, другой гладил ее тонкое гибкое восхитительное тело.
— Эли, милая… — шептал он. — У меня никогда не было такого замечательного дня рождения. Я его никогда не забуду. Я люблю тебя, моя Эли. Я счастлив безмерно. Моя, моя, моя Эли! Мое сердце, моя душа, моя любовь — все ты! Эли… Любимая!..
Согретая его теплом, убаюканная его ласками и словами, Елена уснула. А затем и Майкл, не выпуская Эли из объятий, переполненный любовью и нежностью, незаметно для себя погрузился в спокойное и безмятежное забытье.
56
Рано утром, стараясь не разбудить спящую жену, Майкл осторожно выбрался из постели, заботливо укрыл Эли, отключил телефон, забрал свои вещи и, крадучись, прошел в ванную.
Когда он спустился в столовую, миссис Крембс, подавая ему завтрак, сразу заметила счастливый сияющий вид хозяина.
— Как все вкусно, Анна! Просто чудо! — похвалил он.
— Я старалась, мистер Майкл, — ответила довольная миссис Крембс. — Позвольте поздравить вас, мистер Майкл, еще раз. Вы прямо светитесь весь!
— Спасибо, Анна. Я, действительно, очень, очень, очень счастлив! — подтвердил Майкл.
— Вот и славно! Вот и хорошо! — радостно закивала миссис Крембс.
Она подошла к нему, взъерошила пухлой рукой его волосы, как делала давно, когда он был совсем юным студентом, обняла за плечи и, наклонившись к его уху, многозначительно прошептала:
— Я рада за тебя, мальчик!.. Дай бог!..
Он похлопал ее по руке, улыбнулся, а потом, решившись, произнес:
— Анна, у меня к тебе просьба.
— Слушаю, Майкл, — она присела рядом, внимательно глядя на него.
— Видишь ли, дело в том, что Елена… В общем, моя жена спит в моем кабинете наверху. Я не хотел бы, чтобы ее смутило появление прислуги. Может быть, ты могла бы… взять на себя уборку и… По-моему, у вас с Еленой сложились хорошие отношения, и она не будет стесняться, если ты…
