Сюзан Саллиз - Дочери Луны
– Неважно. Это не было сумасшествием, дорогая. То была страсть. У тебя страстная натура.
– И теперь все ушло? – спросила она.
– Нет, – ответил Питер, очень нежно касаясь ее. Теперь он был необыкновенно нежен с нею. – Нет. Она углубилась. Стала нежнее. – Питер поцеловал ее, и она почувствовала, что он вот-вот расплачется. – Миранда, дорогая… Я хочу… есть вещи, о которых я все еще не могу рассказать тебе. И теперь мне это кажется… ужасным.
Миранда взяла его за голову и поцеловала.
– Мне кажется, я знаю. Но даже если я и не знаю, то это не имеет никакого значения, Питер. Я наделала глупостей. Я сошла с ума. Нет, то была не страсть, а сумасшествие. Как-никак мы выстояли. – Миранда заглянула Питеру в глаза. – Что произошло тогда, не имеет значения. Мы прошли сквозь это. Я… как бы сказать… совершила самоубийство. И тем не менее я здесь. И ты тоже здесь.
– Да. – Питер с силой кивнул головой, желая быть убежденным. – Да. Это единственное, что имеет значение.
Однако оба они знали, что предстоят еще многие испытания.
Этот год был последним годом учебы Алекса в пензанской школе, и после Рождественских праздников ему предстояло перейти в школу следующей ступени. Он надеялся поступить в очень хорошую школу в Труро и поэтому не хотел пропускать ни одного дня осеннего семестра. Соответственно, вся семья планировала оставаться в Лондоне до начала нового учебного года. Удивительно, но Миранда, которая всю жизнь провела сидя на чемоданах, отнюдь не расцвела в Лондоне. К середине августа она оставалась такой же бледной и вялой, так что Питер предложил всем вернуться домой.
– Уррра! – воскликнула Кэти. Алекс заметил:
– Я думал, что ты хотел пробыть здесь до открытия выставки.
– Мне, конечно, хотелось бы взглянуть. Может быть, Миранда и я сможем приехать на пару дней, когда станет немного прохладнее.
– А кто будет за нами присматривать? – спросил Себастьян.
– Дженис не будет возражать против того, чтобы побыть несколько дней, не так ли, дорогая?
Миранда кивнула, подумав, что, оказавшись дома, оттуда уже не уедет. Питеру, во всяком случае, лучше будет отправиться одному, чтобы она не связывала ему руки.
Поэтому дела обстояли именно таким образом, когда в начале сентября в дом на Рыбной улице позвонила Глэдис Пак.
– Не думаю, что ты узнаешь меня, Миранда? Говорит Глэдис Пак. Тетка Олли из Эксетера, помнишь?
– Как я могу забыть вас! – Миранда почувствовала, как к глазам подступили слезы подлинной привязанности. – Вы были мне как мать! Ваш дом был моим домом.
– Ты тоже всегда нравилась мне, Миранда. Все эти годы я хранила твой табурет на кухне. Ты помнишь свой табурет?
– Как я могу забыть?
Миранда сглотнула комок, напомнивший ей о тех бестолковых, беззаботных днях. Даже ее привязанность к Брету Сент-Клэру… сперва реализовалась. А теперь она поняла, что Олвен также защищала ее и не имела ничего общего с роковой женщиной, какой она представляла ее себе тогда.
– Твое имя все еще записано у меня в книге гостей. Надеюсь, скоро смогу указывать на него новичкам и говорить: «И вы сможете стать такими же известными, как миссис Пэтч».
– О, Глэдис!
Миранда не удержалась, и слезы заструились по ее щекам. Одно Миранда знала наверняка: никогда она не станет известной актрисой.
– Ну, ну, не падай духом. Я слышала, у тебя хороший муж и большая дружная семья. Когда дети подрастут, твое имя вновь появится на афишах. Вот увидишь.
– Теперь это уже не имеет никакого значения. Просто… понимаете, я была тогда глупой девчонкой!
Голос мисс Пак стал теплее:
– Ты вовсе не была глупой, Миранда Пэтч. В тебе пылал огонь… и может быть, ты умела ловко с ним управляться. Ты считала, что должна быть ловкой, чтобы добиться того, чего хотела, так ведь? Стыдиться тут нечего. Ты никогда никого не обижала… – Голос ее стал неуверенным, и Миранда подумала, уж не знает ли она про Мэг. Или про Питера. Мисс Пак продолжила: – Дело в том… Бедный мистер Сент-Клэр после твоего ухода уже не остался прежним. – Она тут же поспешно добавила: – Нет, в этом нет никакой твоей вины, дорогое мое дитя. Просто он таков, каков есть, вот и все. К тебе это не имеет ни малейшего отношения.
Миранда возразила:
– Напротив, я обидела его, Глэдис. Мне хотелось причинить ему боль, и я это сделала. Но… – Миранда вздохнула, – я не думала, что это окажется настолько серьезным. С ним оставались все вы, я же, наоборот, чувствовала себя обиженной… и также одинокой.
– Нет, не пойми меня превратно. С ним все в порядке. Просто… какое-то сожаление. Однако подобное случается со всеми нами по мере того, как мы стареем.
– Да, – согласилась Миранда, кивая на трубку телефона.
– Но послушай, он неважно себя чувствует. А теперь… я, пожалуй, могу сказать, дитя мое. У него рак. Нет, боли нет, – добавила мисс Паф, услышав, как Миранда громко охнула, – ему делают обезболивающие уколы. Он лежит в старой спальне, – надеюсь, ты не забыла – в той, где ты разучивала свои роли.
– Он лежит? Все время лежит? Голос Глэдис стал грустным.
– Наверное, уже недели две или около этого. В бреду он иногда вспоминает тебя, Миранда. Вот я подумала: если бы он мог поговорить с тобой…
– Вы хотите, чтобы я приехала навестить его?
– Он исписал кучу бумаги, но мне кажется, он стал бы счастливее, если бы поговорил с тобой. К тому же лекарства настолько сильные, что мне кажется, дня через два он уже не сможет как следует разговаривать.
– О, Глэдис.
– Успокойся, не плачь. Он вполне смирился со своим положением. Но мне кажется, что ему было бы приятно знать… что ты простила его.
Миранда не могла сдержать слез. Кое-как она сумела сказать, что выезжает завтра же утром в Эксетер. Опустив трубку, она как подкошенная рухнула на ближайший стул. Внезапно ей отчаянно захотелось увидеть Брета. О ней речи не могло и идти, она давно его простила; вот если бы он мог простить ее, то тогда, вполне возможно, она также смогла бы простить себя. Миранда почувствовала в происходящем определенную предопределенность, она испытывала чувства, похожие на те, что в свое время владели Мэг, когда она направлялась на остров Артемию. Миранда подумала, что следовало бы связаться с Бретом еще несколько лет назад и заручиться его благословением. Затем она измученно улыбнулась. Разве могла бы она тогда совершить подобный шаг, до того как произошла эта трагедия с Джоном Мередитом? До этого ей даже и в голову не пришло бы, что она нуждается в благословении от кого бы то ни было, тем более от Брета Сент-Клэра.
Миранда позвонила Артуру Бауэрингу, и тот пообещал ей прислать Дженис сразу же, как только она придет сегодня вечером. Миранда встретила из школы Себастьяна и рассказала ему, что случилось. Когда из Пензанса вернулись Кэти и Алекс, Себастьян уже успел свыкнуться с мыслью, что останется на попечении Дженис.
