Многогранники - Способина Наталья "Ledi Fiona"
— Ляль, Сергею скажем? — спросил Димка у сестры.
Та молча покачала головой. Лялькино молчание нервировало. И, вероятно, не только Машу. Димка с Крестовским смотрели на Ляльку с плохо скрываемой тревогой.
Одна из скорых подкатила прямо к ним. Спрыгнувший с подножки седой врач громко поинтересовался:
— Пострадавшие где?
— Вон они, — тут же указала на их группу какая-то женщина.
У Крестовского снова зазвонил телефон, и он опять хотел отойти в сторону. В это время один из докторов присел рядом с Лялькой, а второй бесцеремонно схватил за рукав Крестовского. Тот с недоумением обернулся.
— Я в порядке, — вежливо произнес Крестовский, попытавшись высвободить руку.
— Ты в кровище, — в тон ему ответил доктор.
— Что? Нет, папа, все хорошо, — зачастил Крестовский в трубку. — У меня просто носом кровь шла. На мне ни царапины.
— Угу, особенно на руках, — себе под нос произнес доктор, открывая оранжевый ящик.
Крестовский закончил разговор и молча развернулся к доктору.
— Садись давай, герой. — Доктор говорил резко, отчего Маше стало неприятно.
— Сначала девушки, — сказал Крестовский, отступая на шаг.
Доктор бросил взгляд на Машу, потом — на Ляльку, которую врач настойчиво о чем-то расспрашивал. Димка, не выпуская сестру из рук, отвечал за нее.
— Руки давай. А эта кровь откуда? — Доктор указал на рубашку и лицо Крестовского.
Крестовский упрямо повторил:
— Девушкам помощь окажите, я…
— Слушай, мальчик, лично мне ни холодно ни жарко от того, истечешь ты кровью или нет. У девочек шок, от которого они не умрут, а вот когда вместе с шоком кровотечение — дело другое. Так что закрой рот и не мешай мне делать свою работу.
— Почему вы так говорите? — заступилась Маша за замолчавшего Крестовского.
— Потому что папы накупят прав и тачек дорогих, а мы потом собирай вас по обочинам, — огрызнулся доктор и, потянув Крестовского за руку, усадил его на землю и принялся светить ему лампочкой в глаза и задавать вопросы.
Маша краем глаза увидела, как во вторую машину грузят носилки с Андреем, и подумала о том, что им могут не поверить. Формально Крестовский и Волков — мажоры, которые устроили гонки на спортивном «мерседесе», за что и поплатились.
Маша бросилась вдоль обочины на поиски Михаила, боясь, что опоздала и он уже уехал, и с облегчением выдохнула, увидев его разговаривающим с подъехавшими дэпээсниками. Он больше не выглядел пьяным, говорил четко, не смеялся. Маша только сейчас заметила, что он уже немолод. Наверное, ровесник ее папы. Рукав его ветровки был измазан сажей, а пузырившиеся на коленях джинсы промокли почти до бедер.
— Извините, — обратилась Маша, подойдя поближе, — Михаил, вы не могли бы оставить свой номер телефона? Вдруг придется подтвердить что-нибудь?
— А вы у нас?.. — вопросительно уставился на Машу сотрудник полиции.
— Я Маша. Рябинина. Я…
— Добрый день, — услышала она позади себя голос Крестовского.
Тот на миг приобнял Машу одной рукой и, шагнув вперед, отодвинул ее за свою спину:
— Меня зовут Роман Крестовский. Я был за рулем второй машины. Она вон там, в кювете.
Полицейский, вытянув шею, посмотрел на Машу, потом — на Крестовского.
— Точно ты, не она?
— Что? Нет, что вы! Это я. У нее и прав-то нет.
— А у тебя? — прищурился полицейский.
— У меня есть. — Крестовский похлопал себя по груди. — То есть были, но они сгорели в куртке. В той машине.
Крестовский кивнул на почти догоревший «форд».
— А что ты делал в той машине?
— Я? Помогал.
Телефон Крестовского вновь зазвонил. Он попробовал ответить, но экран не реагировал на забинтованные руки. Маша хотела было помочь, но Крестовский провел по экрану носом и произнес:
— Да, Виктор Фёдорович. Да, сейчас. — А потом протянул мобильный полицейскому со словами: — Это адвокат.
Полицейский закатил глаза и страдальчески вздохнул.
— Начинается, — пробормотал он и уныло продолжил в трубку: — Старший сержант Смирнов. Добрый день.
Пока старший сержант Смирнов разговаривал с адвокатом, Михаил толкнул Машу локтем в бок:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Эй, пиши мой номер давай. Мало ли. И про скотч подтвержу, и вообще…
Маша выхватила мобильный и стала забивать номер.
— Девчонка-то нормально? — спросил Михаил у Крестовского.
— В шоке. Но, думаю, все будет хорошо.
— Кто ж ее так? Игры такие?
— Игры, — вздохнул Крестовский и, обняв Машу за плечи, ощутимо на нее навалился.
— Что ж вы за поколение такое? — тоже вздохнул Михаил. — Игры вам все. А сгорели бы, а калеками остались бы?
Крестовский потупился, но ничего не ответил. Михаил, покачав головой, отошел на зов жены, а Крестовский шепотом спросил у Маши:
— Мы, наверное, ему денег должны дать, да? Как тут принято?
— Я не знаю, — тоже прошептала Маша.
— У меня бумажник в куртке остался, а Волкова сейчас дергать бесполезно.
— У меня есть пятьсот рублей, — вспомнила Маша. — Хватит?
Крестовский пожал плечами и знаком попросил Михаила вернуться.
Маша, чувствуя себя жутко неловко, полезла в сумку, но Крестовский сжал ее локоть и обратился к подошедшему мужчине, предварительно покосившись на все еще разговаривавшего по его телефону полицейского:
— Михаил, извините, мой бумажник сгорел в куртке…
Было видно, что заводить разговор о деньгах ему очень неловко.
— Беда, — покачал головой Михаил и крикнул: — Лид, барсетку мою принеси.
— Зачем? — раздалось в ответ.
— Неси, говорю, — повторил Михаил и, обернувшись к Крестовскому, добавил: — У меня там немного, но до города вам добраться хватит.
Крестовский ошарашенно посмотрел на Машу, потом на Михаила и замотал головой:
— Нет, вы не так поняли. Я про бумажник сказал, чтобы объяснить, что наличные сгорели, но если вы оставите номер карты, то я вам сегодня же переведу.
— Что переведешь? — очень спокойно спросил Михаил, но Маша как-то сразу поняла, что он разозлился.
— Деньги за помощь. Вы же рисковали и подтвердить про скотч согласились. — Конец фразы Крестовский пробормотал едва слышно, потому что, кажется, тоже понял, что совершил глупость.
— Дурак ты, пацан. Два метра вырос, а ума — с горошину.
Появившаяся рядом жена Михаила толкнула ему под локоть расстегнутую барсетку.
— Да не надо уже, — досадливо отмахнулся Михаил и развернулся, чтобы уйти.
— Извините, — пробормотал ему в спину Крестовский. — Я не…
— А вообще даже интересно, — обернувшись, произнес Михаил, — во сколько ты свою жизнь да жизнь той девочки оценил бы?
Крестовский, пунцовый как рак, опустил голову.
Возникший рядом Смирнов передал Крестовскому телефон. Тот еще раз пробормотал извинения Михаилу и принялся слушать, что ему говорят. Михаил махнул рукой и, взяв жену под локоть, направился к своей машине. Маша хотела было пойти за ним, чтобы тоже извиниться, но побоялась оставить Крестовского, который напряженно вслушивался в слова собеседника. Вдруг Крестовский расправил плечи и с достоинством, совершенно не вязавшимся с его смущенным и помятым видом, заявил в трубку:
— Нет, конечно, — а потом попросил, повернувшись к Маше: — Отнеси, пожалуйста, Волкову телефон.
Маша взяла его телефон и, уже отходя, услышала, как на вопрос Смирнова: «В трубочку дышать будем?» — Крестовский ответил: «Разумеется».
По пути к Димке Маша остановилась у машины Михаила. Тот смотрел в сторону Димки и Ляльки и не спешил садиться на свое место.
— Михаил, — робко позвала Маша, стараясь не думать о том, что собеседник Крестовского ждет на линии, пока она отнесет телефон Димке. Извиниться перед помогшим им человеком казалось важнее. Михаил нехотя обернулся, и Маша выключила микрофон на телефоне, чтобы звонивший не услышал их разговора.
— Вы, пожалуйста, не обижайтесь на Романа. Он в Москву недавно переехал. У него мама — англичанка, он вырос в Лондоне. Он как лучше хотел. Правда.
— Да не обижаюсь я, — вздохнул Михаил. — Просто скажи своему лондонцу, что не все деньгами меряется. У меня дочка, когда вам ровесница была, в давку на выходе с концерта попала. Ее толпа к стене притерла. Так какой-то парнишка над ней руки выставил и раздавить ее не дал. Ни имени его не знаю, ничего. Узнал бы, ноги бы ему целовал. А вы — деньги…