Надбавка за вредность - Вера Эпингер
— Я удивлен, что ты обратилась ко мне.
— Не прибедняйся, — скривилась я. — Ты там так накрутил — навертел, что другой электрик не берется распутывать провода.
— Еще бы, — довольно усмехнулся Данил, подмигнув. — И как наша ласточка? — он как будто специально выбрал именно это слово. Реакция Воронцова последовало незамедлительно — его рука на моей талии напряглась.
— Нормально, — напряженно ответила я. — Так что, заберешь акустику?
— Оставляй тачку, завтра с утра можешь приезжать за ней. Ты же знаешь, Кирюш, я работаю в основном ночью.
— Помню, — кивнула я. — Сколько я тебе должна?
— Нисколько. Шутишь? Кстати, как раз могу предложить обмен. Поставлю тебе небольшой саб — все равно без дела валяется.
— Не стоит, — выдавила из себя я.
— Да ладно тебе.
Передала ключи от японки Данилу и вернулась под защиту Кирилла, внимательно разглядывающего моего бывшего.
— Как родители? — Данил не спешил прощаться.
— Хорошо. Рада, — вру, — была с тобой поговорить, но мне пора ехать. Завтра все-таки на работу.
— Устроилась? В юридическую фирму, как всю жизнь мечтала? — как-то издевательски протянул парень. — Рад за тебя. И как работать на дядю?
— Не так ужасно, как ты рассказывал. Главное, что мне нравится.
— Конечно, — кивнул Данил. — А ты, Кирилл, тоже из этих?
Мельком взглянула на Воронцова — кажется, он тоже не получает удовольствие от общения. Никогда не видела его таким… источающим вызов.
— Именно так, — ухмыльнулся Кирилл. — Юрист.
— По тебе видно, — сделал вывод бывший. — Отлично зарабатываешь. Да, Кир, не променяла шило на мыло. Удобно устроилась. Рад за тебя.
— Спасибо, — приняла его сарказм как похвалу, заставив Данила скривиться. — До завтра.
— До завтра, — попрощался Данил, возвращаясь к своему занятию.
Оказавшись в салоне паркетника, выдохнула. Почему так тяжело общаться с человеком, что раньше был для тебя всем? Воронцов не стал задерживаться на стоянке — тут же вывернул в сторону центра.
— Не могу представить вас вместе, — начал разговор Кирилл. — И не вижу тебя в роли автомеханика в этом сервисе.
— Если ты не можешь это представить, не значит, что это не правда, — вздохнула я. — Бывало, я тоже проводила ночи в этом сервисе. Старалась во всем ему помогать…
— И часто он отсутствовал дома? — у Кирилла будто в голове не укладывалось, как так можно. — Судя по вашим автомобилям острой нужды в деньгах вы не испытывали.
— Часто, — не стала вдаваться в подробности. — Ему было удобнее именно так. Он ночной житель, Кирилл. Давай не будем о нем? Пожалуйста.
— Конечно, — отозвался Воронцов.
Он довез меня до моего дома и, оставив на губах легкий намек на поцелуй, уехал. Я же провожала черный автомобиль взглядом, пока он не исчез из поля зрения…А ночью меня разбудил телефонный звонок. Я искренне удивилась, услышав голос Воронцова, настоятельно просившего собираться и выходить, не забыв одежду назавтра. Искренне заинтересованная необычным предложением, быстро прогнала сон и собралась.
На улицу выходила более — менее проснувшаяся и в относительном порядке. Только Кирилл, заметив меня, расплылся уж в слишком веселой улыбке, которую сопроводил довольным смешком. А что? Не нравится конский хвост на затылке и футболка с джинсами? Так я и не деловую встречу собиралась. Посмотрела бы на него, разбуди я его посреди ночи и отправив собираться. Причем, чем быстрее, тем лучше.
— Что-то не так? — прикрывая рот ладошкой, зевнула.
— Смешная, — весело отозвался Воронцов.
— И сейчас? — я подошла к Кириллу и гибко, по — кошачьи потянулась, отчего короткая футболка задралась, оголяя плоский живот.
Судя по исчезнувшей улыбке и огоньку, сверкнувшему в глазах, больше смешной я ему не кажусь.
— Нет, — выдавил из себя Кирилл, одновременно успевая обхватить мою талию ладонями и, скользя по коже, прокладывать дорожку вверх. Я затаила дыхание, полностью растворившись в его прикосновениях. Пальцы игриво пробежались по ребрам, чуть нажали на чувствительные точки и… ласка сменилась на щекотку.
— Кирилл! — пискнула я, попытавшись отпрыгнуть. С детства боялась щекотки — откуда он узнал? Но Воронцов лишь рассмеялся, продолжая пытку и не давая отстраниться. — Поехали, — мне, наконец, удалось выскользнуть из его рук.
Бросила на Кирилла сердитый взгляд и все-таки села в автомобиль. И кого я соблазнять собралась? Да куда мне… судя по рассказам, мои скромные умения даже близко не стояли с навыками его барышень. Танцами или гимнастикой какой — нибудь в жизни не занималась. А хорошая фигура — досталась по «наследству» от мамы и поддерживалась благодаря занятиям верховой ездой. Это только кажется, что в седле ничего не делаешь, а на самом деле все мышцы работают. К тому же, и всадник должен быть в отличной физической форме, если намерен серьезно заниматься спортом. А я ведь занималась. Когда — то…
На мои расспросы о месте назначения Воронцов отвечал загадочной улыбкой. Ночной город проносился перед глазами, сверкая тысячами огней. Полупустые улицы позволяли лететь вперед, чувствуя, как душой овладевает азарт, предвкушение и восторг, вызванные скоростью, ночной прохладной и близостью желанного мужчины. Четкий ритм мелодии вторил сердцебиению, окутывая дымкой ирреальности.
Я опустила боковое стекло, и ворвавшийся в салон ветер заставил испытать резко нахлынувшую волну удовольствия. Ночь — время, когда хочется жить. Жить так, как боишься себе представить днем. Отдаваться чувствам и порывам, позволить себе не мыслить, а дышать… Дышать и задыхаться от той свободы, что течет в твоей крови и призывно манит отпустить себя. Отпустить, чтобы хоть на несколько часов дать волю чему — то странному, пугающему и такому желанному, что дремлет в нас при свете дня.
Ладонь Кирилла накрыла мою. Мы делили эту ночь на двоих. Жадно вкушали ее, не надеясь, что она повторится вновь.
И когда светящиеся улицы города сменились унылым пейзажем трассы, я уже не терялась в догадках. Мне хватало лишь присутствия Воронцова, его близости и тепла его ладони, сжимающей мою. И все-таки я знала, куда ведет эта дорога.
На огромном поле раскинулся аэропорт, и сейчас, во тьме, взлетные полосы сверкали желтыми и алыми огоньками. Никогда не летала на самолете и не тянуло, но сейчас во все глаза смотрела на очертания подсвеченной стальной птицы, взмывавшей в небеса.
Воронцов оперся на капот автомобиля и притянул меня, прижимая к себе, согревая, защищая. Щекотал мою кожу дыханием и что-то настойчиво шептал, не позволяя расслышать слова. Их можно было лишь угадать, почувствовать интонацию…
Мы стояли на горке, и от того можно было, не таясь, наслаждаться завораживающей игрой огней взлетных полос, лежащих в отдалении. И когда самолет, поднявшийся в небо, пролетал практически над головами, как ребенок, задрала подбородок вверх, провожая его силуэт восторженным взглядом.
Не только
