Джоджо Мойес - Серебристая бухта
Лиза, чтобы лучше меня разглядеть, прикрыла ладонью глаза от солнца. Лицо у нее было усталое, под глазами темные круги.
– Что-что?
– Я думаю, что смогу остановить их… Я знаю, что смогу.
Лиза нахмурилась:
– Они просто остановят застройку? Больше никаких слушаний? Вообще ничего? Просто возьмут и остановят?
Я тяжело вздохнул:
– Думаю, что да.
– Но как?
На губах Лизы играла улыбка, словно она не решалась дать волю своим чувствам, пока не убедится в том, что я говорю правду.
– Я не хочу, чтобы ты кому-нибудь об этом рассказывала, пока я сам не буду в этом уверен. Я собираюсь лететь в Лондон.
– В Лондон? – Полуулыбка слетела с ее губ.
– Тогда тебе не придется никуда лететь, – медленно сказал я. – Тебе не надо будет никуда лететь.
Лиза стала разглядывать свои туфли, потом море. Она смотрела куда угодно, только не на меня.
– Майк, ты знаешь, что дело не только в застройке. Мне надо начать жизнь с чистого листа. Я должна перестать бегать.
– Тогда сделай это, когда Ханна подрастет. Расскажи обо всем полиции, когда она не будет в тебе нуждаться так, как сейчас. С этим можно подождать.
Она стояла передо мной, и я видел, как она обдумывает мои слова. Понятно, возможность никуда не уезжать из Сильвер-Бей принесла бы ей невероятное облегчение. Но похоже, Лиза уже смирилась с мыслью об отъезде, и ей тяжело было отыграть назад. Наконец она посмотрела мне в глаза:
– Что происходит, Майк?
– Я собираюсь убедиться в том, что тебе ничего не угрожает, – ответил я. – И в том, что Ханна вырастет с мамой.
Теперь Лиза смотрела на меня долго и вопросительно. И я знал, каким будет ее следующий вопрос. Лиза отшвырнула ногой гальку.
– Ты вернешься?
– Наверное, нет, – сказал я.
– Я думала, ты хочешь… Ты хочешь жить с нами?
Я промолчал. Что я мог ей сказать?
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Мне надо, чтобы ты мне верила.
– Но ты не вернешься назад. Никогда.
Я покачал головой.
Лиза стиснула зубы. Я знал, что она хочет спросить, как я могу так поступить с ней после того, как признался в любви. Я знал, что у нее есть миллион вопросов, но с этой минуты она уже не может ответить на самый главный. Я знал, что она хочет попросить меня остаться. Но все же больше всего на свете она хотела остаться со своей дочерью.
– Почему ты не хочешь мне все рассказать? Почему ты мне не доверяешь?
«Потому что я не могу сделать выбор за тебя, – мысленно ответил я. – Но я могу сделать свой выбор ради тебя».
– Ты всегда задаешь так много вопросов? – как бы в шутку спросил я.
Но я не улыбался. Я шагнул вперед и обнял Лизу, она напряглась, и понял, что сердце мое разбито.
На Сильвер-Бей незаметно опустился вечер. В любом маленьком городе вечерние сумерки сопровождает особенный ритм: птицы громкими трелями объявляют о конце дня и затихают; машины заползают на подъездные дорожки; родители зовут детей ужинать, а те – кто вприпрыжку, кто волоча ноги – идут домой; где-то вдалеке собачонка истерическим лаем предупреждает о конце света. В Сильвер-Бей были и другие звуки: через открытые окна было слышно, как бряцали кастрюли; скрипели покореженные двери сараев у пристани; внизу, на прибрежной дороге, шелестели по песку шины автомобилей; одни рыбаки готовили свои лодки к спуску на воду, а другие в это время, кряхтя и добродушно переругиваясь, затаскивали свои лодки на берег. А потом, когда солнце медленно опустилось за холмы, в заливе начали подмигивать огни, изредка вдалеке появлялась подсветка нефтеналивного танкера, и наконец наступила полная темнота. В эту темноту можно проецировать все, что угодно: песню невидимого кита, биение сердца, бесконечное и ненужное будущее.
Я наблюдал за всем этим, сидя в старом кожаном кресле. И, учитывая важность того, что должно было случиться и уже случилось, мой финальный разговор казался даже каким-то мелким и скучным.
– Ванесса?
Она ответила на втором гудке. Я посмотрел в окно, а потом резче, чем собирался, опустил жалюзи.
– Майк… – долгий выдох, – я не была уверена, что ты позвонишь.
По голосу казалось, что Ванесса и в себе не уверена. Мне стало интересно, сколько она там ждала моего звонка. Я обещал позвонить раньше, но долгое время сидел в своей комнате, тупо смотрел на телефон и никак не мог заставить себя набрать ее номер.
– Майк?
– Ты все еще хочешь быть со мной?
– А ты хочешь быть со мной?
Я закрыл глаза.
– Мы через многое прошли. Мы причинили друг другу боль. Но я все забуду. Я действительно все отпущу.
Мне даже стало легче, когда она ничего на это не сказала.
– Когда вылетаешь? – спросила Ванесса.
25
Моника
Я не рассказала Майку о том, что планирую сделать, боялась, что он станет отговаривать или захочет, чтобы я просто сделала то, о чем мы договорились, и перестала рыться в деталях. Я догадывалась, что он чуть не кипятком писает от злости на меня. Майк оставлял резкие сообщения на голосовой почте, и каждый раз, когда я включала свой телефон, там высвечивались сообщения о пропущенных звонках из Австралии. Прошлой ночью он звонил раз сто и предупредил, чтобы я ни с кем не разговаривала, пока не переговорю с ним.
Но я не могла ему перезвонить, ведь до сих пор еще ничего не прояснилось. Сначала я должна была понять, что происходит. Я не лучший журналист в мире, скорее рабочая лошадка, тут я себя никогда не обманывала, но я чувствовала, что происходит что-то странное, и это меня заводило. Хотя бы в одном отношении я похожа на своего брата – я дотошная. Поэтому в один из своих выходных на неделе я отправилась в Суррей. На станции взяла такси – адрес был у меня нацарапан на клочке бумаги – и уже через десять минут стояла перед большим домом в Вирджиния-Уотер.
– Симпатичное местечко, – заметил таксист, поглядывая на дом через лобовое стекло, пока выписывал мне счет.
– Да… подыскиваю площадку для съемки порнофильма, – ответила я. – У них, кажется, неплохие расценки.
Когда таксист уезжал, я улыбалась, девушка Майка меня бы одобрила.
Очень скоро я поняла, что не смогу обследовать дом по своему первоначальному плану, – он был окружен высокой изгородью и стоял так далеко от дороги, что я непременно привлекла бы внимание, если бы отправилась пешком по длинной подъездной дорожке. А я хотела осмотреть дом по-тихому, может, если получится, узнать кое-что о его обитателях, его историю, чтобы понять, что, собственно, ищу. Вместо этого я стояла в начале подъездной дорожки, наполовину укрывшись за деревом, которое росло рядом с чугунными воротами, и ждала неизвестно чего.
