Эстер Браун - Маленькая леди в большом городе
В любом случае Джонатан увлекся не мной. Я задумалась, хоть Джонатан и уверял меня в обратном, не любит ли он Милочку, плод моих великих усилий. Не Мелиссу, что трепетала и ежилась под лебяжьей элегантностью Милочки.
Я попыталась отделаться от неприятной мысли. Быть может, из-за вина я, подобно Аллегре, вижу мир в столь мрачных красках.
Так или иначе, впредь буду только собой, твердо решила я. И больше не стану прятаться под маской Милочки. Наверное, и Нельсон, и Габи абсолютно правы. Если мне удастся устроить судьбу Годрика, Джонатан поймет, что я и сама кое– чего стою. И будет гордиться мной.
От одних мыслей о том, что не стоит унывать, на душе полегчало. Вот в чем моя главная беда, решила я, вскакивая с дивана, чтобы включить настольные лампы: в пассивности. Завтра же намечу четкий план, съезжу куплю добротную ткань и сошью себе бесподобное платье. Что войдет в коллекцию «Ромни-Джоунс в Нью-Йорке, часть первая».
Тут я случайно задела столик, на котором стояло вино, и посыпала столовой солью пятно на покрывале ручной вязки, когда в комнату вошел Джонатан с бутылкой шампанского и суши.
Глава 20
Годрикову вечеринку устраивали в одном из тех небольших ультрамодных баров, что не отыщешь ни с первой, ни с третьей попытки, а когда, побывав там, задумаешь привести друзей, дабы те подивились твоим большим связям, обнаруживаешь, что бар закрыт или переехал.
Я очень сомневалась, что, отправляясь на сборище актеров и журналистов, сумею выбрать подходящий наряд. Стильных одежек и в лучшие времена в моем гардеробе не водилось, а вещи, что я успела купить в Нью-Йорке (по совету услужливых консультанток, которые понимали смысл фразы «одеваться так, чтобы производить впечатление»), были из серии «просто, но со вкусом» или «дорого, но просто». То есть прекрасно подходили для Верхнего Ист-Сайда, но не отвечали запросам Митпэкинга.
В конце концов, мой выбор пал на простейшее черное платье и босоножки в горошек, напоминающие о «Римских каникулах». Выходя из дома в тепло раннего вечера, я размышляла о том, что лучшего наряда не придумала бы. В любом случае в сумке лежала вещица, волшебство которой сулило великое преображение.
Поверьте, решение надеть парик родилось в тяжких муках. Я прекрасно помнила о просьбе Джонатана, однако сочла нужным совершенно видоизмениться на случай, если опять стану жертвой фотографов. Они уже не раз подлавливали меня в компании Годрика; замелькай в газетах изображения брюнетки Мелиссы, дочери парламентария, не миновать серьезной беды. Блондинку же, даже если она будет рядом с Годриком, примут за одну из приглашенных.
К тому же парик имело смысл надеть и ради Годрика с Кристи. Я подумала: будет не лишним внести в сцену их воссоединения крупицу драматизма. Кристи входит в зал, видит, что Годрик разговаривает с гламурной кошечкой… Тот замечает возлюбленную, оставляет грудастую блондинку и идет к ней, к Кристи… По-моему, очень романтично.
Иного выхода у Годрика в любом случае не будет, ведь я поспешу на встречу с сестрой.
Если бы Джонатан узнал о моих намерениях, наверняка запротестовал бы, и теоретически я понимала почему. Но какой смысл посвящать его в эти планы? Я ведь не собиралась играть роль чьей-то подруги, просто не хотела, чтобы меня узнали, и все ради него, Джонатана.
Стоя в уборной «Старбакс» на углу Шестой и Уэверли и глядя на бледно-карамельные локоны, на длинную густую челку, я почувствовала, как меня захлестывает волна вины, обильно сдобренная приятным волнением. Блондинистые волосыбылиточно позолоченная рама для моего лица. Их отсвет нежно озарял кожу, глаза смотрелись более темными и открытыми, казалось, они не карие, а черные. Во взгляде отражалась капля ошеломления.
Милочка.
Я снова была Милочкой.
Построив самой себе глазки, я достала косметичку. Было нечто неуловимое в пелене светящихся волос, отчего лицу так и хотелось придать трагичности. Я аккуратно провела кисточкой подводки по линиям на верхних веках, утолщая их. На ресницы добавила туши. Щеки подрумянила розовым. Потом еще раз подкрасила ресницы.
И отошла на шаг назад, полюбоваться плодами своих трудов. Платье теперь выглядело шикарным, даже чуточку вызывающим. Может, дело было в том, что я иначе держалась. С угольками глаз, тлеющими под светлой челкой, и губами, покрытыми блеском, я походила на Брижит Бардо.
– Вот это да! – невольно слетело с губ. – Неужели Джонатан правда предпочитает этой прелести Мелиссу?
Мысль о Джонатане заставила вернуться в реальность. Я взглянула на часы.
Годрику я заявила, что пробуду на вечеринке ровно сорок минут, включая самое начало, когда еще никого нет, и пять минут в самом конце, в течение которых выходишь из бара и ловишь такси. В половине девятого я при любом раскладе должна была уехать, даже если вечеринка в это время только начиналась бы.
Ресторан, где желала побывать Эмери, располагался от клуба всего в нескольких кварталах. Я на всякий случай велела ей подъехать к восьми. Эмери всюду опаздывала, минимум на час – иначе не могла. Я предупредила ее, что прежде увижусь с другом, но не назвала его имени. И не предложила ей присоединиться к нам, дабы не нарушить все свои планы: не хватало только, чтобы Годрик воспылал страстью к замужней женщине, по которой, не исключено, сходил с ума десяток лет назад. Эмери по сей день выглядела почти так, как в школе, будь неладны ее огромные голубые глаза.
Когда Годрик с десятиминутным опозданием вплелся в «Старбакс», он не узнал меня, прошел мимо моего столика и принялся обводить зал угрюмым взглядом, не останавливая его на мне.
Я осторожно подняла руку, не желая привлекать к себе особого внимания.
Годрик же плевать хотел на осторожности.
– Ну и ну! – крикнул он. – Привет, Мелисса!
Я жестом велела ему сесть напротив меня и не махать так руками.
– Кстати, имей в виду, – прошептала я, – если назначаешь с кем-то встречу, не стоит, еще не увидев человека, так неприкрыто искать его глазами. Сразу создается впечатление, что тебя не удостоили чести явиться. А ты восходящая кинозвезда, не забывай.
Годрик не отрывал от меня изумленного взгляда, будто видел перед собой двуглавого звереныша.
– Ну и дела, Мел, – произнес он. – Ты выглядишь… как модель. Не костлявая, а модель в теле. Типа Софии Дал до того, как она отощала.
– Спасибо, – ответила я. – Я на твоем месте не продолжала бы.
– Пойдем? – сказал Годрик, вскакивая. – Пора.
Он потянул из-под меня стул, когда я еще сидела. Силы у него, по-видимому, хватало, но подобный жест кинозвезду не красил.
