Эстер Браун - Маленькая леди в большом городе
– Да? – раздался из трубки знакомый голос Нельсона. – Что случилось? У тебя проблемы?
По-видимому, радость оттого, что я слышу его голос, обострил алкоголь.
– Нельсон! – заорала я, растопыривая искусно обработанные пальцы на ногах. – Это я!
– Вижу, что ты, – ответил Нельсон. – Высветился твой номер… НЕ ДЕРГАЙ ТАК! ПОБОЛЬШЕ УВАЖЕНИЯ!
Я моргнула.
– Чем ты занимаешься?
– Слежу за вахтенными. Янник за штурвалом, а Лех… СИЮ СЕКУНДУ ПРЕКРАТИ! ЭТО ТЕБЕ НЕ ИГРУШКА!
– Понимаю. Ты занят?
Из трубки послышался не то глубокий саркастический вздох, не то помеха.
– На мне ответственность за парусное судно весом в восемьсот тонн, Мелисса. Если не принимать этого в расчет, я почти свободен. Насколько понимаю, ты звонишь просто так, не потому что загремела в тюрьму?
Я обвела комнату взглядом. Благодаря Нельсону воздух словно наполнился частичкой моей лондонской жизни. До боли знакомый голос согревал домашним теплом. Сгущались сумерки – на стулья и коробки легли тени. Я навела относительный порядок, но распаковывать вещи не было особого желания. Отчасти потому, что не очень хотелось их видеть, отчасти потому, что Джонатан и не порывался втянуть меня в игру «разберемся с коробками вместе».
– Мелисса? Ты еще здесь? Как отдыхается?
– У-у, отлично! – Я откинулась на спинку дивана, почувствовав, что плывет голова. Может, не стоило так много пить? – Я тут как в сказке! Езжу с Джонатаном по городу, знакомлюсь с его многочисленными друзьями. Лори, его секретарша, в моем полном распоряжении: записывает меня на гидромассажные процедуры, называет адреса уютных кафе, словом, готова выполнить любое мое пожелание.
– Здорово! – воскликнул Нельсон. – ТЫ ЧТО, ЖУЕШЬ?
– Нет, – удивленно ответила я.
– Да не ты. ТЫ! – прогремел Нельсон. – НА ПАРУСНИКЕ ЗАБУДЬ О ЖВАЧКЕ, ЯН– НИК! – Последовала небольшая пауза, и мне показалось, я слышу крик чаек. – О ТАБАКЕ ТОЖЕ! ВПИСЫВАЕТСЯ В ОБЩИЙ ДУХ? НИЧЕГО НЕ ХОЧУ ЗНАТЬ! Наверное, обошла все магазины?
– О да! Посетила «Мейси», «Блуминдейл», «Бендел», где, кстати говоря, красавец консультант по джинсовой одежде, Сет, сказал, что у меня отличный зад. Можешь себе представить?
– Да.
– Попробовала кекс из кондитерской «Магнолия» (и скажу без преувеличения: твой бисквит гораздо вкуснее). Прошлась по той улице, фотографии которой «Лед зеппелин» взяли для обложки своего альбома, и…
Голос вдруг задрожал, и я умолкла. На глаза, оказывается, уже навернулись слезы.
– Мне…
– Я СПУСКАЮСЬ ВНИЗ, ТАК ЧТО СОВЕТУЮ БЫТЬ ПОВНИМАТЕЛЬНЕЕ! И ОДНОМУ И ДРУГОМУ! НАДЕЮСЬ, ОБА СМОТРЕЛИ «ТИТАНИК»? – прогорланил Нельсон. – Мелисса, минутку. Я ВСЕ ВИДЕЛ, ЯННИК!
Я быстро утерла слезы тыльной стороной ладони.
– У меня все хорошо, Нельсон. Правда.
Последовало молчание, послышался звук шагов по дощатому полу. Я поняла, что Нельсон уже внутри.
– Дзинь! – ласково произнес он.
Я представила, что оказываюсь в его крепких объятиях, и к горлу подступил огромный ком.
– Ну, рассказывай. Что стряслось? – спросил Нельсон.
– Не знаю! – Я всхлипнула. – Не знаю…
– Мелисса, ты дорога мне, и меня умиляют твои забавные повадки, но нельзя ли обойтись минимумом эмоций? Звонок международный, денег улетает пропасть у нас обоих. Так что же случилось? Не складывается с Ремингтоном?
– Складывается. – Я прерывисто вздохнула. – Только вот… Его вечно нет. Он все время в делах и, сдается мне, уделяет немало рабочего времени Синди.
– Какого черта он делает с Синди?
– Она попросила его продать квартиру. Разве Габи тебе не сказала?
– Габи? Мы давно не общались. Послушай, а ты разговаривала с ним? Объясняла, что тебе неприятно?
Я покачала головой.
– Нет.
Нельсон ответил привычным восклицанием «ах-х!», коим выражал крайнее недовольство, и тоска по дому накалилась до предела.
– А почему, скажи на милость? Я листал в уборной твои тупые дамские журналы, в них ведь все написано! Даже Роджеру известно: хочешь разобраться в отношениях – сядь и объясни, что тебя не устраивает!
– Не хочу распускать перед ним нюни, – проныла я. – И не хочу, чтобы он думал, будто отпуск мне не в радость!
– Но ведь так оно и есть.
– Не так. – Я помолчала. –– Просто я думала… что все будет по-другому.
Помолчал и Нельсон.
– Между вами или вообще в Нью-Йорке?
– И между нами, и вообще… – еле слышно ответила я.
– О господи… – Нельсон кашлянул. – Почему у меня складывается впечатление, будто ты чего-то недоговариваешь?
– Потому что если договорю, ты наверняка раскричишься.
Нельсон засмеялся, и, несмотря на мили и мили переменчивого пространства между нами, я вдруг почувствовала, что он очень близко.
– Выкладывай все, глупая ты женщина. Только, пожалуйста, уложись в сотни две слов.
Я принялась рассказывать. О Годрике, Пейдж, полиции, Синди, Бонни – обо всем. Даже о Храбреце.
– Что ж, – произнес Нельсон, когда, полностью излив душу, я наконец умолкла. – По-моему, тебе следует побеседовать с ним об этих делах с Синди. О делах. На другое и не намекай.
– Думаешь, другого нет? – Легко было говорить на его месте.
– Мел, я знаю Джонатана гораздо хуже, чем ты, но сомневаюсь, что он способен обойтись с новой подругой так же, как с ним обошлась жена.
– Наверное, ты прав.
– Не исключено, что она пытается вернуть власть над ним, но он без ума от тебя. Главное оставайся собой. Той женщиной, что покорила его сердце. – Послышался жуткий скрежет.
– Что-то с парусником? – испуганно спросила я. – Нельсон? Вы тонете?
– Нет, это я. Поверить не могу, что говорю тебе все эти вещи.
– Но мне теперь намного лучше, Нельсон, – сказала я, не кривя душой.
– Ну и хорошо. Ты ведь знаешь, как сильно я… СЛОМАЛСЯ? ПРЯМО У ТЕБЯ В РУКАХ? ДА ТЫ ЧТО? ОН ЖЕ ИЗ ТИТАНА!
Я почувствовала, что разговор подошел к концу. Мою догадку подтвердила внезапная тишина в трубке: связь прервалась.
Я откинулась на спинку дивана, окутанная теплом и полумраком, и принялась снова прокручивать в голове мудрые слова Нельсона.
Будь той женщиной, что покорила сердце Джонатана…
Но ведь он влюбился в устроителя, координатора, в человека, кому по плечу любая чужая проблема. В даму, которая в Нью-Йорке ему была совсем ни к чему.
В любом случае Джонатан увлекся не мной. Я задумалась, хоть Джонатан и уверял меня в обратном, не любит ли он Милочку, плод моих великих усилий. Не Мелиссу, что трепетала и ежилась под лебяжьей элегантностью Милочки.
Я попыталась отделаться от неприятной мысли. Быть может, из-за вина я, подобно Аллегре, вижу мир в столь мрачных красках.
