Елена Нестерина - Женщина-трансформер
А ещё я зайду в аптеку и куплю бисептола – заболела я, похоже, конкретно.
Запах. Я всегда боялась церковного запаха. Боялась искусственных цветочков, черепов под ногами распятия, крестов – во всём этом мне виделась атрибутика смерти. Кресты в храме, кресты на могилах… И этот самый запах – восковых свечей, краски, наверное, иконной. Более приятный дух – ладана из кадильницы. Но это когда ею поп ещё махнёт… Всё равно – смерти запахи, смерти! Когда меня крестили, в храме, слева от нас с купелью, попом и бабушкой, стоял гроб с покойничком, накрытый белым тюлем. Мне было до того страшно, что потрясение сохранилось на всю жизнь. Жирное масло, которым меня батюшка намазал, не стиралось и пахло. Даже когда я помылась. Как будто назло мне въелось – нюхай, нехристь. Крестик на ленточке, иконка на картонке. Все эти конфеты и печенья, что приносила бабушка с поминок, просфоры, которые нужно было съесть на её глазах – твёрдые, невкусные, пресные. Казалось, съешь такую – и приобщишься к другому миру, миру мёртвых, постных, страшных. А так хотелось тогда, в детстве, жить, веселиться, просвирки не есть. Я упиралась, бабушка злилась.
А вот сейчас, как припёрло, сама в храм пришла. К крестам и свечкам. Просфору дадут – съем.
Перекрестилась.
Что нужно делать-то? Внешняя обрядность всегда была чужда моему полупанковскому сознанию. Правда, на свадьбу это не распространялось – хочу, хочу свадьбу по всем правилам! Но это же театр жизни, праздник. А обряды… Бог, я уверена, и так всё читает в моём сердце. И в церкви, наверное, ему это делать легче. За этим сюда и ходят.
Хор пел. Батюшка параллельно ему пел тоже. Их мне видно не было. Много народу. Свечку! Надо купить свечку и поставить к празднику.
Купила. Пробралась к центру событий.
Господи, если я нужна тебе, если я хорошая, если мы с Глебом нужны тебе вместе – помоги нам! Если Глеб нужен отдельно, если у него должна быть другая жизнь – сделай так, как надо, я пойму. Только чтобы это сразу ясно стало. А я буду стараться справиться – со всеми своими испытаниями, правда. Только умение летать у меня не отнимай, пожалуйста, Господи! И если можно, то чтобы мы были с Глебом, чтобы всё-таки с Глебом…
А может, надо исповедаться? Рассказать батюшке о том, кто я – и Бог через него, своего посредника, мне расскажет, как лучше поступить?..
– Можно свечу и передать! Нет, она сама лезет, лошадь ногайская! – зашипело у меня над ухом.
Да я и сама знаю, что можно – только что же это у меня за свечка такая? Ведь была прямая – а теперь изогнулась буквой «зю», упала. Это, наверное, руки у меня такие горячие, вот она и плавится. Сейчас прям закапает. Как такую свечку передавать? Кто возьмёт? Я уж сама.
Надо же, вот она какая – свеча в руке оборотня. Мягкая, жидкая. Кривится-уродуется. Ну какой же она может быть, как не буквой «зю»… Или я к себе несправедлива – ведь я ничем не хуже других? Кто же я для Бога? У него таких много?
– Что шатаешься? Пьяная в храм пришла? Совсем совесть потеряли, молодёжь…
– И без платка – кто с непокрытой головой в Божий храм приходит, бесстыдница!
Бабки. Начинается. Интересно, как такими становятся? Из кого? Из таких, как я? Из бывших отличниц или из махровых потаскух?
Стоп. Я не о том думаю. Интересно, они на меня вообще кинулись – или почувствовали, что я не такая, как они? Что мифический персонаж? Что они станут сейчас делать? Начнут меня из храма изгонять? Вот будет потеха…
Да, из всего-то я устраиваю шоу – даже из собственных проблем…
Ой, ладно. Всё-таки я больше верю в самого Бога, чем в надстройку над ним. Не буду я никаким посредникам открываться. Господи, прочитай мои проблемы в моём сердце, выправи мне, пожалуйста, линию поведения!
«Святая вода» – уже пробравшись к выходу, прочитала я на цинковом чане. Интересно, если я её выпью – это будет тест на положительность-отрицательность? Ведь всякие упыри и вурдалаки её смерть как боятся. А я если выпью и ничего мне не будет – значит, хорошая?
– Можно водички? Сколько это стоит?
Оказалось, нисколько (а я переживала – потому что мне могло на лекарство не хватить). Взяла стаканчик, что стоял сверху чана. Поднесла его к губам. Ну-ка сейчас глотну – и с шипением начну выгорать изнутри, как лихие персонажи фильмов ужасов.
Но нет, я пила и пила. Вода как вода. Ура! Ура! Ура! Если пить с верой, ещё и излечение наступит. Спасибо, Господи! Я – положительный персонаж! Сомнения отпали, испытаний не боюсь!
Только я так подумала, отошла от чана со святой водой, как… ой, только не это! зацепилась ботом, который был надет на босую, перемотанную лишь бинтом ногу и к тому же изрядно велик, за какую-то складку коврика, попыталась схватиться за людей и удержаться на ногах. Но люди отскочили в разные стороны, не давая за себя хвататься. И я грянулась об пол.
Всё произошло так быстро, что заорать успели не все. Рубаха, халат, боты, бинты и бушлат с деньгами на лекарство остались на полу. Я заметалась в воздухе, задевая крыльями оторопевших прихожан. Только бы не сбить лампадки-свечки, пожар не устроить, перья не опалить – билось у меня в голове. И вон, скорее вон!
Как раз снаружи (благородный помощник – у любого сказочного персонажа есть такие!) кто-то открыл дверь. И я ринулась в неё.
Свобода. Улица. Я ринулась вверх. Оглянулась – вижу плохо, но, кажется, забыв о службе, люди выскочили на паперть. Ищут меня. Видят или не видят? Будут стрелять – или некому?
Я летела долго – прямиком в тёмное небо, нещадно обстреливающее меня дождём и градинами. Колючими, плотными. Уже, стало быть, не снег.
Вот это я вляпалась… По-хорошему, сейчас бы надо в приют – и затаиться в кровати. И отказываться от всего на свете – не я летала, и всё. Только вот улики я в церкви оставила – всю приютскую одежду. И бушлат бедной бабули, за мелкие грошики взявшейся помочь оборотню…
Силы в крыльях совершенно кончались. Небесные осадки долбили по мне, заставляя снижаться. И я снижалась, снижалась – до тех пор, пока не увидела под собой ночь-улицу-фонарь.
Нет, я не отыскала чудесным образом именно тот дом, который мне был нужен. Я плохо помнила, как он выглядит. Только то, что это двухэтажное старое здание с заборчиком. Церковь, ориентир – церковь. Её-то я разглядела. Интересно, меня там могут поджидать с вилами-косами, или это уже не современный метод?
Решено – на площадь перед церковью приземляться не буду. Во двор – вон, несколько домов стоят по улице в ряд. Какой-то из них мне и нужен. Надо упасть за забором. Или рядом? А если собака?
Нет, тёмный одноэтажный домик – это точно мне не туда. И вот этот, который строится, тоже. Падаю здесь.
И упала. Подумала только: теперь меня, как неадекватную женщину, стремящуюся убежать и прилюдно оголиться, поймают и переведут в другой дом. Дом душевной скорби. К психотропным лекарствам.
