Кэти Хикман - Гарем
Когда мне исполнилось тринадцать, скончался султан Сулейман и к власти пришел его внук, султан Мюрад, отец нашего нынешнего повелителя. В Стамбул он привез с собой своего старого учителя и ученого, ходжу Са'д аль-Дина, который проникся ко мне интересом. По счастью, этот человек был другом главного астронома Такюддина. Прошло несколько лет, и Такюддин предложил построить новую обсерваторию в Стамбуле, поскольку астрономические таблицы, бывшие в употреблении, устарели, а для составления новых ему потребовалось провести ряд наблюдений. Когда он вошел с этой просьбой к султану, в диване — у нас так называется совет визирей — первым его поддержал ходжа Са'д аль-дин. Обсерватория была построена, находилась она неподалеку отсюда, вблизи башни Галаты и Топхане, и я был принят туда в качестве ученика Такюддина.
О том, что случилось дальше, вы знаете. — Ученый испустил глубокий вздох. — В тот год, это было в тысяча пятьсот семьдесят седьмом году, в небе появилась огромная комета. Такюддину поручили составить предсказание о значении этого события для султана, и он сообщил, что это добрый вестник, возвещающий о победах армии Османской империи в войне против персов. Конечно, он оказался прав. Мы победили, но эта победа досталась нашим войскам неимоверно высокой ценой, потери были огромны. Почти в то же время на империю обрушилась другая беда — чума пришла в наш город и большая часть населения погибла. Даже среди высоких чиновников смертность была огромной. Все это едва ли можно было назвать добрыми вестями, предсказанными моим учителем.
К тому же у моих попечителей, ходжи Са'д аль-дина и его союзника, великого визиря Сокуллы Мехмед-паши, появились при дворе опасные враги. Одним из них был Шейх аль-ислам, главный знаток законов ислама — шариата — у нас в стране. Так вот, он отправился к султану и попытался убедить его в том, что причиной всех этих напастей является существование самой обсерватории. Выведывать тайны природы, говорил он, грешно и может навлечь злосчастье на каждого из нас. Все страны, где имелись обсерватории, как он утверждал, пришли в упадок.
Поначалу султан, человек, почитавший ученость и знания, и слушать его не хотел, но со временем Шейх и его клика сумели убедить его в своей правоте, и султан послал в обсерваторию своих солдат. Остальное вам известно, — с болью выговорил Джамаль. — Без всякого предупреждения ворвались они к нам и стали крушить все, на что падал их взгляд. Инструменты, книги, бесценные таблицы, сама башня — все было разрушено до основания и восстановлению не подлежало. Все мы впали в немилость. Что следовало делать? Куда податься? Погибли плоды всех наших трудов. Большинство сотрудников вернулись к своим родственникам, своим семьям, но мне идти было некуда, и я пришел сюда, вот в эту башню.
В те годы здешняя округа представляла собой лишь пустынное поле, в котором высилось одно невысокое здание, называемое Малая обсерватория. Она являлась частью большого комплекса, но про нее мало кто знал. Алебардщики султана побывали и в ней, но большого вреда не нанесли, разрушили они многое, но того, что приключилось в главной обсерватории, здесь не произошло. Уцелевшего хватило для того, чтобы я смог оборудовать для себя убежище в одной из частей здания и начать потихоньку работать. Часть книг и инструментов мне удалось спасти.
Когда до простых жителей города дошла весть о том, что какой-то звездочет поселился в башне и живет там наподобие отшельника, они стали приходить ко мне. Поначалу они осторожничали, поскольку были темными и необразованными людьми и понятия не имели об астрономии. Им случалось просить меня кое о чем: растолковать тот или иной сон, составить простенький гороскоп при рождении ребенка в семье, назвать благоприятный день для свадьбы или обрезания. Но со временем их просьбы становились более сложными. Люди стали обращаться ко мне за получением приворотного снадобья, с просьбой изготовить амулет на удачу или для защиты от злого глаза. В таком роде. Но иногда бывали задания и посложнее…
— К вам обращались как к колдуну?
— Колдуну? Так вы называете у себя таких людей? — Джамаль поднял на собеседника недоумевающие глаза. — Ну, по большей части это колдовство выглядело абсолютно безвредным. Мне случалось написать для страждущего несколько строк из Корана, не забывайте, что я был превосходным каллиграфом, и он носил эту бумагу в холщовом мешочке на груди. Как я уже сказал, все это было не опасно. По большей мере.
— Что же случилось потом?
— Потом? Однажды мне нанес визит евнух по имени Хассан-ага.
— Глава черной дворцовой стражи?
— Он самый. Только в то время — это произошло более двадцати лет назад — он еще не был главой, конечно.
— И он тоже попросил вас составить гороскоп?
— Не совсем так. Он сказал, что к моим услугам намерена обратиться одна очень знатная госпожа и что дело это абсолютно секретное. Если я помогу ей, меня ждет награда, которая превзойдет все мои самые смелые мечты. Если же я не сумею сохранить это обращение в тайне, сказал он, — Джамаль сокрушенно улыбнулся, — то меня оскопят так же, как оскопили его.
— И вы помогли ей?
— Естественно, я отказался. Не много нашлось бы людей, осмеливающихся отвечать отказом на такого рода просьбы, но я отважился. Сущность этого обращения до того напугала меня попервоначалу, что я даже побоялся взяться за его исполнение, не говоря уж о том, что меня могла ожидать неудача. Но они продолжали на меня наседать. Обещания звучали очень заманчиво: я смогу перестроить и оборудовать под обсерваторию свою башню; стоит мне только захотеть, и они обеспечат меня любыми инструментами, новыми книгами. Находясь под опекой этой госпожи, я смогу работать, ничего не боясь, ни от кого не завися.
— Могущественная госпожа.
— О да. Более чем.
— И о чем же она вас просила?
— Она просила меня наложить заклятие на султана. Заклятие, которое сделало бы его неспособным иметь других жен, кроме нее.
— Отнять его мужскую силу? Вы об этом говорите?
— Именно об этом.
— Кто же была эта женщина?
— В те годы она звалась хасеки, любимая наложница султана. Вам она известна под именем валиде-султан Сафие.
Пол в изумлении уставился на астронома.
— И вы… э-э-э… вы справились с задачей?
— Ха. — Тот невесело рассмеялся. — Задачей? Разумеется, справился. — Затем к ученому внезапно возвратилась серьезность. — На какое-то время она была решена. Султан Мюрад хранил верность Сафие в течение двадцати лет. К изумлению всего двора, он не брал других наложниц, не хотел детей от других женщин. Но после того, как он вернулся в Стамбул из Манисы, положение дел изменилось. Прежде всего надо заметить, что его мать, валиде Нурбанэ, жила здесь, в столице, и она завидовала той власти, которую получила над ее сыном Сафие. Именно она не уставала убеждать султана взять новых наложниц. Именно она и ее дочь Хюмайше везли из всех пределов империи самых красивых девушек. Но все было тщетно. Несмотря на то что хасеки Сафие не молодела, она оставалась единственной желанной для султана. — Джамаль отпил глоток мятного чая из крошечного стаканчика, затем, не торопясь, поставил его обратно на стол перед собой. — И вдруг однажды поиски, которые вели эти женщины, увенчались успехом. К султану привезли двух необыкновенно красивых рабынь, прекрасных, как пери. Стоило Сафие увидеть их, как она поняла, что битва проиграна. Тогда-то она и послала за мной.
