Ричард Райт - Долгий сон
Он пробудился в темноте, глотнул, чувствуя, как что-то подступает к горлу, и заморгал, пытаясь отогнать непрошеные видения. Стряхнув с себя тяжкую одурь, он вновь забылся беспокойным, прерывистым сном, поскрипывая иногда зубами.
XXXI
Рыбий Пуп открыл глаза; серенькое пасмурное утро сочилось в комнату из-за краев шторы. Он зажег свет и посмотрел на будильник: десять часов. Он кубарем скатился с кровати, накинул халат и бегом бросился в гостиную. На диване с измученным лицом сидел Тайри, уже совсем одетый, и теребил в руках утреннюю газету.
— Почему меня не разбудили? — спросил Рыбий Пуп. — Пап, ну какие новости?
— Тебе надо было выспаться, — сказал Тайри, протягивая ему газету. — Здесь что-то есть насчет Макуильямса и большого жюри. Погляди, чего там?
Рыбий Пуп прочел вслух:
— МАКУИЛЬЯМС ОБВИНЯЕТ ГОРОДСКИЕ ВЛАСТИ В ТЕМНЫХ МАХИНАЦИЯХ. СЕГОДНЯ УТРОМ НА ГЛАЗАХ У ВСЕХ СОВЕРШЕНО НАПАДЕНИЕ НА СЕКРЕТАРЯ СУДА. ЗАСЕДАНИЕ БОЛЬШОГО ЖЮРИ ОТЛОЖЕНО.
Адвокат Харви Макуильямс, соперник мэра Уэйкфилда на минувших выборах в городские органы власти, сделал сегодня утром следующее заявление: некие оставшиеся неизвестными личности насильственным путем захватили исключительной важности вещественные доказательства, которые он обещал передать большому жюри.
Мистер Макуильямс утверждает, что вчера поздно вечером он позвонил по телефону старшине большого жюри Сэмюелу Брайту и сообщил, что располагает доказательствами, изобличающими коррупцию в полицейских органах города. Сегодня рано утром старшина Брайт направил к Макуильямсу секретаря суда Альберта Дэвиса, который получил от Макуильямса запечатанный конверт, адресованный старшине большого жюри.
За квартал от дома Макуильямса на Альберта Дэвиса напали трое неизвестных, которые силой отняли у него конверт.
«Преступное нападение на секретаря суда Дэвиса свидетельствует о том, что коррупция в верхах достигла вопиющих размеров», — утверждает Макуильямс.
Макуильямс заявил, что подобная вылазка могла быть подготовлена только теми, у кого есть причины опасаться разоблачения.
Мистер Дэвис, говоря о людях, совершивших нападение, подчеркнул, что они прекрасно знали, чего хотят от него:
«Через пять минут после того, как я вышел из дома мистера Макуильямса, рядом со мной остановился черный «седан», и из него выскочили трое мужчин. Двое из них схватили меня за руки, третий открыл мой портфель и вынул из него конверт, который мне только что вручил Макуильямс. Все это совершалось открыто, на виду у прохожих, которые не сразу поняли, в чем дело, а когда спохватились, было слишком поздно. Неизвестные вскочили в машину и скрылись с такой быстротой, что никто не успел даже заметить их номер».
Мэр Уэйкфилд заявил, что он ошеломлен. Неслыханное дело, чтобы кто-либо, в одиночку или сообща, открыто и преступно совершил наглое нападение на служащего суда. Он обещал, что срочно проведет тщательное расследование.
Старшина присяжных Сэмюел Брайт заявил, что заседание большого жюри, которое должно было состояться сегодня утром у судьи Огастеса Муна, будет отложено. Большое жюри занимается выяснением вопроса о том, действительно ли, как то утверждают, существует связь между лицами, состоящими на службе в полиции, и содержателями домов терпимости и игорных притонов…
— Господи, да что же это! — вырвалось у Пупа; у него тряслись руки.
Тайри сидел с каменным лицом и молчал, глядя в одну точку.
— Думаешь, пап, это чеки перехватили?
— Не знаю, сын, — тяжело роняя слова, сказал Тайри. — Что-то не сработало… Но дело уже не поправишь. — Он встал с тем же помертвелым, суровым лицом. — Ну-ну, успокойся, Пуп. Ступай оденься, выпей кофе и приходи сюда. Надо посидеть, поговорить.
— Нет, папа, это все про нас в газете. Я знаю. Что теперь делать?
Иссера-бледное лицо Тайри не дрогнуло.
— Ступай сделай, как я сказал. И гляди, ни слова про это матери. Нам сейчас еще только женского рева не хватало.
— Хорошо, — сказал Рыбий Пуп, чувствуя всеми порами, как яростно сопротивляется страху Тайри. Чеки пропали! Кому они могли понадобиться, кроме как начальнику полиции? А если чеки угодили к начальнику полиции, Тайри погиб. И Тайри это знает. Выследили их, что ли? Он непослушными руками натянул одежду и пошел к Эмме на кухню пить кофе.
— Как спалось, сынок? — спросила она.
— Да ничего.
— Я так волнуюсь, Пуп. Что там у Тайри? — От слез и страха у нее дрожали губы.
— Ничего, мама. Почему ты плачешь?
— Ты хоть последи, сынок, не натворил бы Тайри глупостей, — прошептала она.
— О чем это ты? — Он едва сдерживал крик.
— Боюсь я за него, — всхлипнула она, хватаясь за его плечо.
— Мам, перестань! — одернул он ее, чувствуя, что вот-вот сорвется сам.
— Поосторожней вы, ради Бога, — рыдала она. — Не злите белых. Они — сила, против них не…
— Слушай, зачем это ты завела? — Он скрипнул зубами.
Она приникла к нему, и он ощутил у себя на щеках ее горячие слезы.
— Их когда хоронят, тех, кто погиб на пожаре?
— В пятницу, — сказал он.
— Сынок, если чего не ведаешь сам, обрати свой взор к Господу.
— Не бойся, ничего не будет, — буркнул он. — Он допил кофе и встал, пряча от нее глаза. — Пойду, надо с папой поговорить. — Он порывисто вышел.
В гостиной он сел рядом с Тайри и поднял на него сочувственный взгляд.
— Папа, на шаг к себе сегодня не подпускай ни одного белого.
— Ты, главное, не бойся, Пуп, — спокойно сказал Тайри. — И вот что… Я тут говорил Эмме, что, возможно, должен буду отсидеть какое-то время. Больше ей ничего не рассказывай. А случится что, становись на мое место, принимай заведение на себя. Джим пособит. Да и не внове тебе оно все.
— Эх, пап! — горестно вырвалось у него.
— А с мамой, Пуп, ты уж как-нибудь помягче, — посоветовал Тайри. — Она, бедная, и так ничего не понимает.
— Конечно, папа.
Зазвонил телефон. Рыбий Пуп взял трубку. Из нее послышался голос Джима:
— Тут телеграмма пришла на имя Тайри.
— Читай, Джим, чего там, я передам ему.
— Есть, — сказал Джим. — Ты слушаешь?
— Да-да.
— СЕГОДНЯ ВАШЕ ПРИСУТСТВИЕ МУНИЦИПАЛИТЕТЕ НЕ ТРЕБУЕТСЯ. КАНТЛИ.
— И это все?
— Да, все.
Рыбий Пуп положил трубку и повернулся к Тайри:
— Начальник полиции прислал телеграмму, что сегодня тебе являться незачем.
Отец и сын молча посмотрели друг на друга.
— Он все знает, этот начальник, — негромко сказал Тайри.
