Холодный ветер среды - Соня Субботина
– Нет еще.
– Тогда подожди немного, мне надо в туалет. – Никольская, все так же опираясь на плечо своего парня, начала поспешно обуваться.
– Беги и не описайся, Зай, – улыбнулась Ира, – мы тогда заберем из зала твою сумочку и подождем на улице.
Ира и Максим зашли в банкетный зал ресторана и дошли до столика, за которым провели вместе с Настей и еще парочкой человек из параллели весь вечер. Ира сунула под мышку свой черный клатч и решила напоследок доесть парочку тарталеток, а то что добру пропадать.
– Ириш, я не еду в Москву, – теребя в руках ручку Настиной сумки, выпалил Макс, когда подруга стала запивать остатками безалкогольного вина тарталетки. Вишневская аж подавилась от неожиданности, и напиток у нее пошел носом. За долгие годы дружбы Максим видел подругу всякой, но такой – никогда.
– Черный, блин, нашел момент! – Она вытерла лицо салфеткой и стала оттирать платье, хорошо, на черном белое вино не так заметно. – Погоди… Чего?! А МФТИ?.. – Ей понадобилось немного времени, чтобы вспомнить следующую аббревиатуру. – А ФИВТ?.. У тебя же такие баллы и БВИ…
– Не все в этой жизни решают баллы ЕГЭ и олимпиады, Ириш. Да, с той победой в олимпиаде Физтеха передо мной быстро открылись все двери, но они так же быстро захлопнулись, сама понимаешь из-за чего. Я не смогу оставить маму тут одну. Это сейчас все хорошо, пока отец дома. А как она без меня, когда он снова уедет с экспедицией на полгода на Северный полюс? Поступлю в наш Радик, потом пойду на завод обычным работягой, – грустно хахнул он.
Когда тебе семнадцать, кажется, что весь мир перед тобой как на ладони. Ты строишь грандиозные планы, а потом… они вдребезги разбиваются о бетонную стену суровой реальности.
Один несчастный случай – и заветная аббревиатура факультета мечты становится лишь бездушным набором букв. Да и мечты уже совершенно другие. Мечты о чуде, чтобы мама снова начала ходить и жить полной жизнью с горнолыжными курортами и полумарафонами.
В семнадцать поступление кажется самой важной в мире вещью, а заваленное ЕГЭ – концом света. Только вот жизнь простирается куда дальше дурацкой учебы.
– Я думала, реабилитация проходит успешно… – стушевалась Ира.
– Она и проходит успешно, только вот… – Макс проглотил предательский комок в горле, который появлялся каждый раз, когда он вспоминал о том падении на горнолыжном курорте, куда они отправились всей семьей на Новый год. – Ходить она уже никогда не сможет.
– Это ужасно… Вообще никаких шансов?
– Да.
– Настя уже в курсе, что ты остаешься?
– Нет пока.
– Надеюсь, что все у вас будет хорошо, даже несмотря на расстояние.
– Я тоже. Знаешь, кто-то сказал, что расстояние для любви как ветер для костра. Слабый он затушит, а сильный – раздует. Мои родители – прекрасный пример второго. Мне кажется, что и мы с Настей все сможем преодолеть. В конце концов, я буду не так далеко от Москвы.
– А ты, я смотрю, безнадежным романтиком стал.
– Ириш, я всегда таким был.
Когда они вышли из ресторана, Настя нетерпеливо ходила взад-вперед перед входом. Она возмущенно спросила, почему они так долго забирали сумки. Последовавший ответ, что это все из-за Иры, которая решила во что бы то ни стало уничтожить все тарталетки, ее вполне устроил. В конце концов, это даже было в некотором роде правдой.
Подъехало такси. Ира села вперед, чтобы лишний раз не разлучать парочку, которой совсем скоро придется перевести свои отношения в неприятный статус «на расстоянии».
Очень скоро такси затормозило напротив новой многоэтажки. Макс запустил Настю и Иру в подъезд. На крышу они поднялись не сразу, нужно было ненадолго забежать в квартиру за ключом от нее и пледами. Максим знал, что родители уже спят, поэтому, заходя в прихожую, попросил девочек не шуметь. Но стоило ему зайти в зал, как он услышал грохот. Конечно, на что он вообще рассчитывал? Ведь именно когда нельзя шуметь, все валится из рук, даже если в них ничего нет. И вряд ли с таким звуком упали сумочки девочек. Судя по всему, это был целый шкаф, не меньше. Сон родителей оказался под угрозой мирового масштаба, и Максим, захватив три пледа, поспешно вывел девушек из квартиры сначала к лифтам, а потом и на крышу.
Макс не наврал, за металлической дверью с замком, как у домофона, и правда оказался самый настоящий сад. Тут же сработали датчики движения и вспыхнули уличные фонари. В больших горшках стояли деревья с тоненькими стволами и подстриженными в форме шара кронами. Невысокая живая изгородь превращала пространство крыши в лабиринт, в котором прятались низенькие уличные плетеные диванчики, такие же плетеные кресла и журнальные столики. По периметру крыши, чтобы никто не выпал, протянулось стеклянное ограждение, которое от прогулочного пространства отделяла полоса рулонного газона. На полу, где не было зелени, была выложена плитка. Кругом стояли каменные клумбы и горшки с цветами.
– Черный, а почему ты нам раньше не рассказывал, что у вас сад на крыше? – Ира еле смогла обрести дар речи.
– А ты и не спрашивала. – Максим повел девушек в сторону диванчика, с которого, как он предположил, будет видно рассвет. – По газонам не ходить, тут камеры!
– А кто за этим всем ухаживает? – пока шла, Настя провела рукой по живой изгороди.
– Жилищная компания. – Макс сел на диванчик, дождался, пока по обе стороны от него усядутся девочки, чтобы укрыть их пледами, и не без грусти в голосе продолжил: – Еще немного жильцы. В прошлом году мама высаживала часть цветов в клумбах. В этом, понятное дело, не вышло.
Настя и Ира сочувственно промолчали. Обе по-наивному до последнего верили, что все обойдется, но жизнь слишком сложная штука, особенно в аспектах медицины.
– Да ладно, что вы, не кисните. Единственное, из-за чего вам нужно грустить, что небо все в облаках и мы можем ничего и не увидеть.
Девочки разулись, залезли на диван с ногами и теперь то и дело кутались поплотнее в пледы из-за легкого ветерка.
Ира достала руку из-под пледа лишь раз. Чтобы посмотреть, кто посреди ночи решил ей прислать сообщение. Этим кем-то оказалась Диана, с которой получилось не потерять связь после отлета из языковой школы. Она прислала селфи на фоне «Алых парусов». Ира в ответ отправила фотку сада на крыше.
Настя, так отважно отстаивающая свое право встречать рассвет, начала клевать носом, из-за чего Максиму приходилось ее то и дело щекотать и задавать ей глупые
