Инсинуации - Варвара Оськина
16
Последние недели перед концом семестра тянулись точно безвкусная жвачка в кино —мучительно, но и выплюнуть нельзя. Элис снова крутилась, пытаясь успеть везде и всюду. В «Вальхалле» то и дело устраивались корпоративы, и всему персоналу приходилось выходить в дополнительные смены. Из-за этого каждое утро она еле сползала с кровати, потому что в измученное тело, особенно ноги, мгновенно впивались тысячи невидимых игл. Так что Элис шипела, худела и напрочь позабыла о сне, но с упорством смертника изо дня в день бежала в своей карусели. А потому выходному на День Благодарения она радовалась, словно выиграла в лотерею. Возможность ни о чём не думать, посидеть в приятной компании и поесть вкусной еды дорогого стоила.
Дядюшка Клаус, который едва не ночевал в любимой «Вальхалле», в собственном доме рядом с городским парком проводил исчезающе мало времени. Обычно двухэтажный особняк выглядел почти нежилым, но сегодня волшебство самого семейного праздника будто разбудило его ото сна. В последний четверг ноября просторные комнаты согрел мягкий свет, в воздухе пряным облаком кружили ароматы яблочного сидра, клюквенного соуса и, конечно же, сочной индейки. За окном сквозь холодную пелену тумана моросил мерзкий дождь, а в большой гостиной с электрокамином было тепло и уютно.
Элис сидела, забравшись с ногами на добрый исполинский диван, что стоял в центре комнаты, и задумчиво теребила убранные в косу волосы. С кухни доносились громкие голоса Джошуа и Клауса, которые спорили о количестве палочек корицы, где-то бормотал телевизор. Ничего не хотелось, только сидеть и вдыхать прекрасные запахи, пока вокруг кипела жизнь. Эл закрыла глаза и откинулась на спинку дивана.
– Устала? – прозвучал рядом мягкий голос, и она приоткрыла один глаз, чтобы взглянуть на нового знакомого.
Курта Ланге ей представили час назад как троюродного племянника двоюродной сестры Клауса Кестера. Он приехал под крыло хрен-пойми-скольки-юродного дядюшки, чтобы набраться опыта и ума, отчего вот уже две недели стоически терпел бостонскую осень. Усевшись в столь же огромное и столь же доброе кресло, Ланге закинул ногу на ногу и предоставил возможность как следует себя рассмотреть. Довольно высокий, статный, светлоглазый и русоволосый – истинный сын севера, которому на вид можно дать как двадцать, так и тридцать, и даже пятьдесят лет. Внутри таких людей время будто бы останавливалось.
– Отдыхаю, – откликнулась Элис и снова закрыла глаза.
Повисло молчание, которое, однако, никого не тяготило. Курт внушал доверие, и Эл прониклась к нему симпатией с первой же минуты. С той самой, когда её, голодную и громко ругающуюся самыми отборными словечками, застукали за попыткой спереть с полки банку с имбирным печеньем. Ту спрятали до ужаса высоко, и Эл пришлось балансировать на табурете. Клаус долго щёлкал сердитыми чётками, отчитывая подопечную, пока в холле не раздалась трель звонка. Пользуясь моментом и всё ещё держа в руках злосчастную банку, Элис метнулась в коридор и распахнула входную дверь. Она ожидала увидеть Джо с вожделенной индейкой подмышкой, но вместо этого почти врезалась в грудь вполне симпатичного, хоть, на её взгляд, и слишком выпендрёжного юноши.
Так они с Куртом и пялились друг на друга, пока подоспевший дядюшка не внёс ясности. Прямо с порога он сунул племяннику в руки печенье и приступил к перечислению своих родственников до седьмого колена, пытаясь объяснить всем (и самому себе тоже), кем же ему приходится Ланге. Где-то на пятой ветви клана Кестеров Элис очнулась и прервала пространные рассуждения о загадочной немецкой генеалогии, впустив в дом всё ещё мокнувшего под ледяным дождём гостя. В большой мужской ладони неотвратимо раскисала хрустящая имбирная печенюшка.
И вот сейчас они расположились в гостиной, пока Джо и коршуном следивший за правильностью сервировки Клаус заканчивали приготовления к обеду.
– Дядя сказал, ты учишься в Массачусетсе, – проговорил Курт, лениво качнув закинутой ногой.
Вот бывали обычные люди, бывали щеголеватые модные юноши, бывали даже такие, как Ланге, кто с одинаковой лёгкостью носил костюм и хипстерский свитер. А ещё в этом мире был Джеральд Риверс, кто мог одним лишь молчанием довести окружение до лизоблюдных стенаний и отвратительного подобострастия. Человек, с которым маленькая невзрачная Элис теперь будет сравнивать каждого из повстречавшихся ей мужчин. Ох, чёрт…
– Последний год, да, – она попыталась кивнуть, но сделать это с запрокинутой головой было не так-то просто.
– И кем же ты будешь?
– Страшным и вредным хакером, – задумчиво пробормотала она, витая мыслями в воспоминаниях о последней лекции по теории Искусственного Интеллекта. – Буду взламывать веб-камеры, устраивать атаки на правительственные сайты и в минуты отдыха подсовывать порнуху на главные экраны страны.
Раздался смешок.
– Всё лучше бесконечной рекламы шмоток или бургеров из МакДональдса, – поддержал Курт.
– Вот и я так решила. Половина населения страны за чертой ожирения, а в их кладовых можно Нарнию потерять. – Она снова приоткрыла один глаз, наблюдая, как пухлые губы собеседника растянулись в улыбке. – А ты?
– А я не хакер, – протянул он.
– Приятное разнообразие, – кивнула Элис совершенно серьёзно. – Так чем ты занимаешься?
– Мюнхенский университет. Международные отношения.
– И вот он – безупречный английский, – пропела Эл и подняла вверх указательный палец. – У тебя даже акцент британский. Ты дипломат?
– Сериалы – великая вещь, – хмыкнул Ланге, вынудив Эл открыть оба глаза. Рукой он пробежался по коротким волосам и взлохматил протокольную стрижку. – Шучу. Нет, не дипломат. Скорее, специалист… по дипломатическому урегулированию спорных вопросов. Стажировался три года в Лондоне и, поскольку вечерами делать было особенно нечего, слонялся по городу. Так что, могу и на кокни.
– Полезное знание, наверное.
– Ты даже не представляешь насколько, – медленно протянул Курт.
Беседу прервал суетившийся Клаус. Он позвал к столу, и когда все расселись, пригладил и без того прилизанные белёсые волосы, праведно сложил пухлые ладошки, после чего сделал скорбную мину и покаянно забубнил:
– Благослови, Господи Боже, нас и эти дары, которые по благости Твоей вкушать будем, и даруй, чтобы все люди имели хлеб насущный. Просим Тебя через Христа, Господа нашего. Аминь.
– Аминь, – откликнулся нестройный хор слабо верующих голосов.
Спустя час и нуднейшие за все эти годы разглагольствования дядюшки о теории мировых заговоров, О’Нили унёс со стола остатки индейки, чтобы водрузить туда тыквенный пирог. И стоило другу скрыться за порогом кухни, как Кестер откашлялся и серьёзно посмотрел на тихо переговаривавшуюся молодёжь.
– Элис, детка, – начал он, – я бы хотел обсудить с тобой одну вещь.
– Может быть, не сейчас? – неожиданно откликнулся Курт и кивнул в сторону дверного проёма, за которым исчез Джо. Элис перевела взгляд с одного заговорщика на другого. Что за чудеса?
– Мистер О’Нили достойный молодой человек, – со знанием дела важно проговорил Кестер. – Даже если он что-то
