Невыносимое счастье опера Волкова - Алекс Коваль

Может, вот, как раз сегодня? Как там конфетка сказала? Буду пьяненькая и готовая на эксперименты. А на серьезный разговор о будущем?

Нет уж, Виктор, не вариант. Такие темы надо поднимать исключительно по трезвости.

– Пора тебе начинать подбирать слова. Не хочу нагнетать, сейчас у вас все шоколадно, но вечно сказка не продлится. У нее фирма в столице, у тебя зависла должность и повышение в Сочи. Где жить, как жить… Пора вам это клубок распутывать.

– Давно ли ты в гуру отношений заделался?

Багрянцев улыбается. Издевательски так, что не упускаю момент поддеть, спросив:

– А что у вас с Беловой, гуру?

– А что у нас с ней?

– Ясно, понятно.

Снова мой ход. Снова хватаюсь за кий, пристраиваясь сбоку стола. Только идеально прицелился и размахнулся, как телефон в кармане начал трезвонить. Рука соскользнула. Удар прошел мимо шара. Блдь! Раздраженно выхватываю трубу, не глядя на имя звонящего, отвечаю, бросая:

– Да?

– Витек, – прозвучало “с той стороны” в фоновом сопровождении орущей музыки и бьющих по ушным перепонкам басов.

– Герыч, ты?

– Он самый.

Еще один любитель клубной жизни.

– Слушай, Волк, мы тут с парнями сегодня в клуб забурились. Ты в курсе, где твоя Кулагина?

– В курсе, – скрежещу зубами. – А что? Случилось чего или кто подкатывает?

– Ничего криминального. Просто на глаза попалась, думаю, дай наберу. Тут сегодня народу, как никогда – вал, и херня в том, что я тут же где-то Игната видел.

– Игната? Кулагина?

А вот это уже очень, очень скверно! Пальцы сжали кий сильнее. До жалобного хруста деревяшки.

– Ты ничего не путаешь, Герыч? Уверен, что это он?

– Сейчас, погоди. Вот только что…

Я напрягаюсь. Голос друга в трубке замолкает. Кроме гребаной орущей на всю катушку музыки я ничего не слышу. Меня начинает потихоньку колбасить. Багр подбирается и хмурится. Я откладываю кий и уже тяну руку к ключам от тачки. Чуть не взрываюсь, когда Герман бесцветным голосом рапортует:

– Блть! Не вижу Игната, Волк. Хоть убей, как растворился, с*ка! И… Кулагина. Витёк, она только что была через один столик от нашего, а теперь ее нет ни за столом, ни на танцполе…

Глава 29

Глава 29

Нина

– Так что эта история была жаркая, но недолгая, – подводит итог Агатка, салютуя мне полупустым бокалом.

Уже слегка захмелев, Белова делает еще один смачный глоток своего ярко-оранжевого, убойного коктейля. Я уже сбилась, какого по счету. Зато сама едва-едва домучила половину первого бокала. Не лезет. Каждый глоток поперек горла встает, отдаваясь легкой тошнотой и головокружением. Раньше такой реакции организма на алкоголь за собой не замечала, поэтому вместо того, чтобы расслабиться спустя час с момента приезда, я до сих пор пребываю в трезвом раздрае. К которому теперь добавилось недоумение.

Но в этом тоже есть свои плюсы. Я только что услышала от пьяной Беловой наконец-то честную историю их “взаимоотношений” с Багрянцевым. И тут, надо сказать, было, что послушать…

– На утро мы оба сделали вид, будто ничего не произошло, – продолжила Белова, сморщив нос. – Верней я. Я сделала вид. А Багрянцев даже не вспомнил, что между нами, м… было , – сообщила мне сокровенным шепотом сама невинность.

– В смысле? Что значит, не вспомнил? Как вообще такое возможно?

– Ну как… Егор был в ту ночь пьян.

– Нет, – растерялась я от услышанного, – да быть не может такого! Во-первых, Багрянцев никогда ничего не забывает. Он, блин, прокурор, Агат! Ему нельзя что-то забывать. Во-вторых, Егор никогда не напивается до состояния беспамятства. Я бы еще поверила, если бы ты такое сказала про Волкова, но Багрянцев…

Выдаю и тут же обрубаю себя, прикусив язык. Не дай боже Виктору спутаться с кем-то по пьяни! И бабе его шевелюру потреплю, и кобеля своего кастрирую. Тупым ножом и без анестезии!

Представила такую ситуацию, стало дурно. На стрессе машинально махнула еще один глоток из бокала. Да тут же закинула в рот дольку мандаринки, подавляя рвотный порыв. Жую, морщусь, жмурюсь, аж передергивает. Бр-р! Ощущения не из приятных. Такими темпами я брошу пить и есть цитрусовое.

– И тем не менее. Думаешь, я вру, Тони? Утром он спросил, что между нами было. Я включила дурочку и посмеялась. Заявила, что мы же друзья вроде как, что между нами может быть?

– Не думаю, что ты врешь. Но думаю, что ты дура, Белова!

– Эй!

– Он на тебя смотрит, как на божество! А ты мужику ляпнула, что вы друзья, тем самым прочно засадив его во френдзоне? Серьезно? Обрубила все на подлете. Жестоко, жестко и совершенно глупо!

Агатка хмурится и дуется. Я закатываю глаза, думая, как вообще в наши “тридцать плюс” можно до сих пор оставаться таким ангелом с синдромом скромницы? Серьезно, не понимаю! Или я стала черствой и резкой в столице, пробивая себе путь в мир больших денег, или Белова слишком чиста душой. Но зато для меня теперь вполне очевидна повисшая неловкость между нашими с Виком друзьями. Одна слишком невинна, чтобы сказать о своих чувствах. Второй уверен, что ему ничего не светит. Так и живут…

Самое страшное, что из-за подобных промедлений и молчаний некоторые всю жизнь проживают рядом не с теми людьми, на старости лет имея целый “багаж” сожалений. Эта информация лишний раз дала мне понять, что хоть мы с Волковом и не идеальные, но мы стараемся. Через ссоры, скандалы, непонимания и обиды боремся за свои чувства. Тогда как некоторые, уже очевидно же, поставили друг на друге крест.

Растроганная, тянусь к телефону. Проверяю сообщения – пусто. Где мой опер, интересно? Чем занят? Скучает? Вздыхаю, чувствуя острую нехватку Волкова. Еще час-полтора, и я не просто предложу – потребую от Беловой отпустить меня домой. Я хоть и не “пьяненькая”, но уже на все готова, только бы Виктор оказался рядом.

На этой ноте откровения подруги закончились, и разговор свернул на отвлеченную тему. Агатка рассказывает, как обожает свою работу, особенно любит устраивать детские праздники. Я же жалуюсь, какой