Барбара Вуд - За пеленой надежды
Мики открыла рот, чтобы возразить, но ее прервал голос непрошенной гостьи.
— Рут! Какой приятный сюрприз. Как поживаете?
Обе подруги подняли головы и увидели женщину в строгом брючном костюме, стоявшую у их столика. Ей было пятьдесят с небольшим, седеющие волосы уложены французским валиком. Рут улыбнулась:
— Привет, Лорна. Присаживайтесь к нам, пожалуйста. Я хочу познакомить вас с моей подругой Мики.
Лорна Смит работала редактором в одной из газет Сиэтла и впервые познакомилась с Рут как пациентка. Теперь они были знакомы неофициально при содействии партнера бухгалтерской фирмы Арни.
— Значит, вы с Рут знакомы со времен учебы в медицинском колледже, — сказала Лорна, заказав «Кровавую Мэри». — Должно быть, вы жили в интересное время — тогда еще не было феминистского движения.
Вспомнив некоторых студентов своего курса и мистера Морено, Мики не могла сдержать улыбку.
— Мики, можно задать вам очень глупый вопрос? Почему вас зовут пластическим хирургом? Оперируя, вы пользуетесь пластиком?
— Нет. Это слово происходит от греческого plastikos, что значит создавать.
— Вот видите, — сказала Лорна, кивая Рут. — Сегодня я узнала нечто новое. Теперь пора расслабиться.
Официантка принесла Лорне ее коктейль, а Рут — кофе.
— Итак, — сказала Лорна, сделав глоток, — в прошлом месяце вас не было на барбекю у Кемпбеллов.
Джим Кемпбелл приходился Арни партнером, а мужу Лорны — финансовым консультантом.
— Меня вызвали в больницу. Я что-нибудь упустила?
— Ничего особенного. Но должна вас предупредить, дорогая, что Вистерия Кемпбелл пристает к вашему мужу.
— Что?! Вы, наверное, шутите!
— Я не шучу. Эта черная вдова, словно паук, положила глаз на вашего мужа.
— На Арни? Да будет вам, он не из тех мужчин, за которыми увиваются женщины.
Пока Рут тихо смеялась, Мики и Лорна переглянулись. Затем Лорна серьезно сказала:
— Правда, я очень рада, что встретилась с вами, Рут. Я все собираюсь позвонить вам. Хочу обсудить с вами одно дело.
— Ваше или мое?
— Оно касается нас обеих. Это и мое, и ваше дело. Вы читаете колонку доктора Чепмена?
— Вы имеете в виду колонку «Спросите доктора Пола»? Иногда, хотя Чепмен очень часто отвечает невпопад. Он отстал от жизни лет на двадцать.
— Я знаю, мы поняли это совсем недавно. Чепмен стар. Он работает в этой газете с тех пор, как Колумб открыл Америку. Прежнее руководство держало его, потому что он всех устраивал, но в «Клэрионе» происходят большие перемены, и мы решили, что нам нужен новый сотрудник, молодой, идущий в ногу с последними достижениями в медицине.
— Вы хотите кого-то предложить?
— Поскольку большинство писем приходят от женщин, мы решили переключиться на врача-женщину. Колонку можно переименовать — «Спросите доктора Рут».
— Что? Вы хотите предложить меня?
— Рут, во время приема пациентов вы все время отвечаете на вопросы, и, возможно, среди них есть много таких, которые задают доктору Чепмену. Всеобщее невежество ужасает!
— И не говорите!
— Доктору Чепмену задают много вопросов о полемике вокруг эстрогеновой терапии, о том, как правильно заниматься спортом, о последних достижениях в области фармакологии и хирургии. Что скажете, Рут? Это всего лишь еженедельная колонка. В редакции мы дадим вам письменный стол и помощника. Зарплата маленькая, но работа может оказаться интересной.
Мики заметила искорку в глазах Рут, неожиданное волнение, горячее желание взяться еще за одно дело, взвалить на себя новое бремя ответственности. Положительно Рут спятила, если согласится.
Но Рут вспомнила отца: речь ведь шла о медицинской колонке в газете. Он уже не сможет утверждать, будто у нее ограниченные интересы.
Операционная все еще была украшена картонными пилигримами, приклеенными к хромированным шкафам, а индюки из гофрированной бумаги венчали сосуды с эфиром для наркоза. Ни один праздник, сколь бы незначительным он ни был, не оставался незамеченным, ибо любое изменение вносило разнообразие в монотонный интерьер зеленой операционной.
Мики улыбнулась сестре-анестезиологу, хорошенькой молодой женщине с большими голубыми глазами, которые улыбались поверх маски.
— Доктор, когда я дам вам пентотал, считайте до ста в обратном порядке, — сказала она, ставя Мики капельницу. — И если вам удастся досчитать до восьмидесяти, вы выиграете бесплатную поездку на Гавайские острова.
— Я и так живу на Гавайях, — нетвердым голосом ответила Мики.
— Тогда отправимся на Северный полюс. — Анестезиолог повернулась на стуле. — Доктор Шапиро, мы готовы.
Рут стояла за дальним столом и осматривала лапароскопические инструменты, которые разложила операционная сестра. Она подошла к Мики и взяла ее свободную руку.
— Приятных снов, — сказала Рут через бумажную маску.
Мики предприняла слабую попытку обхватить пальцами руку Рут. Она почувствовала в горле вкус чеснока, означавший, что пентотал проник в организм, и начала шептать:
— Сто, девяносто девять, девяносто восемь, девяносто семь… девяносто семь… семь… семь.
Анестезиолог кивнула, подавая Рут сигнал, и пробормотала:
— Пациентам никогда не удается досчитать до девяносто пяти.
Джо Селби помогала операционная сестра. Когда задвинули стерильную ширму, во влагалище Мики ввели инструменты — крючок для манипулирования маткой и полую иглу для введения красящего вещества. Хирург сделал маленький надрез близ пупка, чтобы можно было ввести инструмент и ввел интубационную иглу у границы роста лобковых волос. Сначала надо было, чтобы углекислый газ поднял брюшную стенку. Когда газ стал поступать в брюшную полость и живот Мики начал медленно подниматься, Рут, стоявшая за пределами стерильного пространства, молча читала молитву.
Когда вдувание закончилось, Джо Селби ввел в таз Мики эндоскоп, через который собирался провести обследование. Наклонившись над стерильными занавесками, он приблизил глаз к окуляру, и в операционной наступила полная тишина. Пока врач тщательно обследовал мир, скрытый плотью, операционная медсестра стояла рядом, готовая подать нужный инструмент. Сестра-анестезиолог прослушивала сердце через стетоскоп, прикрепленный лентой к груди Мики. Дежурная сестра расстелила на полу простыню, куда можно будет бросать окровавленные губки, а Рут, затаив дыхание, наблюдала, как поднимается коричневая от йода кожа, и словно пыталась увидеть сквозь нее то, что видел Джо.
— Все выглядит нормально, — пробормотал он, рукой в перчатке передвигая стержень эндоскопа. — Никаких спаек. Слизистая оболочка матки чиста. Никаких рубцов. Рут, тело твоей подруги так и просится в учебники по медицине.
