Виктория Клейтон - Дом подруги
— Начнет пить лекарства, и очень скоро все будет в порядке. Я буду звонить каждый день — напоминать, чтобы она не забывала их принимать. А наш доктор устроит ей выволочку. Представляете, бабулька призналась, что она их продает! Но зачем? Не похоже, чтобы она так уж нуждалась.
— Нет, сама она не нуждается. Но она посылает деньги сыну, который, похоже, вечно сидит без работы.
Сестра неодобрительно прищелкнула языком, но ничего не сказала. Как обычно, ворота оказались заперты, поэтому дальше мне пришлось идти пешком. Мне вдруг вспомнилось, как мы шли по дорожке с Робертом. Навстречу мне выбежала Хэм. Бешено виляя хвостом, она принялась скакать вокруг меня, словно мы не виделись целую вечность. Я вдруг почувствовала себя смертельно усталой. Оставалось только надеяться, что Элли не пришло в голову на обратном пути выложить матери все о нас с Робертом. Честно говоря, у меня сейчас не было ни сил, ни желания встретиться с Мин лицом к лицу.
Вошла я через заднюю дверь. Мин, свернувшись калачиком, спала на диванчике Вильяма. Детей нигде не было видно. Я долго не могла отвести взгляда от спокойного лица Мин. Оно было знакомо мне до мельчайшей черточки, но сейчас, влюбившись в Роберта, я словно забыла о ее существовании. Вздохнув, я натянула ей на плечи одеяло. И тут она открыла глаза.
— Дэйзи, — наши взгляды встретились. — Я ждала тебя, — каким-то блеклым голосом пробормотала она. — Нам нужно поговорить. — Сердце мое гулко заколотилось, в животе противно заурчало. Итак, вот оно, то, чего я так боялась… боялась с той минуты, как поняла, что влюбилась в Роберта. Мин сползла с диванчика и с наслаждением потянулась. — Умираю, спать хочу — глаза просто слипаются. Да, вышла я уже из того возраста, когда можно пить до утра и чувствовать себя как огурчик. А я потом от усталости просто с ног валюсь — словно старая, заезженная кляча!
— Я приготовлю чай, — немного приободрившись, предложила я.
Мы уселись за стол. Мин отчаянно зевнула, снова с хрустом потянулась и пригладила рукой взъерошенные волосы.
— Мне вчера позвонила моя редакторша. Она получила мою книгу о мадам де Сталь и пришла в дикий восторг. Теперь они хотят, чтобы я сделала для них всю серию.
— Мин, так это же просто здорово! Я так за тебя рада, правда! И ты заслуживаешь этого, как никто другой! Вспомни, сколько ты работала! Надеюсь только, что это принесет тебе хоть какие-никакие деньги. Почему же ты раньше мне не сказала?
— Я еще даже Роберту ничего не говорила. Хотела сначала сама подумать об этом. Да, кстати, раз уж ты заговорила об этом, платят они очень даже прилично. Джессами Фостер, мой издатель, посоветовал мне съездить на континент, покопаться в тамошних библиотеках. Лучше всего во Францию, в Париж. Или в Женеву. Естественно, я сказала, что не смогу оставить семью больше чем на неделю. Сдается мне, они считают, что мы тут погрязли в дремучем Средневековье, в то время как у них там женщины могут жить, как им вздумается. И поступать, как бог на душу положит. Конечно, если бы ты смогла пожить тут, я бы поехала. И не на неделю, а на пару месяцев.
Она смотрела на меня через стол. Голубые глаза ее потемнели и стали похожи на грозовую тучу. Я бы многое дала, чтобы понять, что за мысли клубятся у нее в голове. Мысленно содрогнувшись, я попыталась представить себе, как мы будем жить в Вестон-холле без Мин, только вдвоем, я и Роберт. Сколько пройдет времени, прежде чем мы станем любовниками? Трудно представить себе, что мы найдем в себе силы противостоять искушению. Я позволила себе на секунду представить, как буду спать в его объятиях… очень скоро Вильям и Элли привыкнут видеть нас вдвоем. И когда Мин вернется, ситуация разрешится, так сказать, сама собой, причем вполне безболезненно. Замечательный выход из положения. И все были бы счастливы — мы с Робертом, дети, даже Мин, ведь тогда бы она смогла свободно отдаться любимой работе, которая столько для нее значила. Что же касается Вильяма с Элли… Я вдруг вспомнила ужас, который пережила совсем недавно, когда уже почти не сомневалась, что моя собственная постыдная слабость и себялюбие стали причиной смерти девочки. Тогда, упав на колени, я молилась Богу, в которого не верила… молилась, чтобы он не допустил этого… чтобы это было неправдой. И Господь услышал мои мольбы.
— Прости, Мин, но я не могу. Действительно не могу. Боюсь, следующие полгода я буду безвылазно сидеть над своей книгой. Иначе я ее не закончу.
— Значит, не сможешь?
— Не смогу.
К моему изумлению, Мин вдруг уронила голову на руки и разрыдалась.
— Мин, дорогая, мне так жаль! Послушай, не расстраивайся! Выход всегда найдется, вот увидишь! Ну… дай объявление, что тебе нужна домоправительница. Или съезди, но ненадолго. Это тоже будет совсем неплохо. А можно вообще съездить не один раз, а два.
— Заткнись, идиотка несчастная! — бросила Мин, подняв на меня глаза. Тушь струйками текла у нее по щекам, смешиваясь с чернилами, отчего она вдруг стала похожа на клоуна. — Я реву просто потому, что у меня камень с души свалился.
— Ничего не понимаю, — растерянно пробормотала я, сунув ей в руку свой платок. — Держи, он чистый.
— О, ради всего святого! Какая разница, чистый он или нет! Проклятие, опять эта чертова тушь потекла! Я крашусь так редко, что вечно про нее забываю. Очень смешно, да?
— Сморкайся! — скомандовала я, сунув платок ей под нос. Мин послушно высморкалась. Потом я вытерла ей лицо.
— В тебе погибает великолепная мать, — хмыкнула Мин. — На черта тебе сдались мужчины? Ребенок — вот кто тебе по-настоящему нужен.
— Ты напилась? — добродушно спросила я. Не знаю, что в моих словах было такого, но Мин вдруг заплакала и засмеялась одновременно.
— Нет. Даже не думала. Но сейчас непременно напьюсь. Открой бутылку.
Я открыла бутылку и налила ей бокал вина. Мин задумчиво отпила глоток и подняла на меня глаза.
— Хотела сделать благородный жест — уйти, так сказать с дороги, чтобы вы с Робертом были счастливы. Чтобы перестали наконец прятаться … мучиться угрызениями совести, и все такое.
Каждый волосок на моем теле встал дыбом. Я похолодела, чувствуя, как по спине у меня побежали мурашки. Чтобы не хлопнуться в обморок, я поднесла к губам бокал, мимоходом отметив, как дрожат у меня пальцы, и сделала большой глоток.
— Что тебе сказала Элли?
— Элли? При чем тут Элли?
— Она… о, нет, это я так. Сама не понимаю, что несу. Извини, я просто устала.
— Если ты хотела узнать, говорила ли мне Элли о том, что вы с ее отцом влюблены друг в друга — нет, не говорила. А что — она знает?
— Да. — Я решила, что не стоит от нее скрывать. — Она случайно подслушала, как мы говорили… говорили, что не должны… — Закончить я не смогла.
