Единожды солгав (СИ) - Риз Екатерина

– Это что же теперь будет? – спросила тётя Маша, когда они покинули детский центр, вернув девочку на попечение воспитателей.

– Ничего хорошего, – оповестил их Миша. – Я поговорил, официально от ребёнка никто не отказывался, так что её даже удочерить не смогут. Проведёт детство в детдоме, если родители не одумаются.

– Да как же так? Надо с Зойкой поговорить! Алёна, надо с ней поговорить, надо её заставить!..

– Что заставить, тётя Маша? Признаться Вадиму и его родителям, что у неё есть ребёнок? Да она никогда этого не сделает. А если и сделает, то вряд ли для Алисы это что-то изменит в лучшую сторону. Что это за мать, которая бросила ребёнка и уехала строить новую жизнь?

Тётя Маша расстроено слушала её, а когда они в этот же день прощались, неожиданно сказала:

– Я завтра же пойду в опеку. Или в милицию. Куда надо, туда и пойду. Что это такое, при живых родственниках ребёнка в детдом? Я заберу. Ничего, вырастим. Больше я такую ошибку не совершу.

– Не отдадут им ребёнка, – сказала Алёна Мише, когда они уже мчались по трассе в сторону Нижнего Новгорода. Всё больше молчали, думали, и Алёна была уверена, что думают об одном и том же.

– Если только дочке её. У них полноценная семья. Но тут другое… Чтобы узаконить удочерение, или даже опеку, для спокойной жизни, нужно хорошенько встряхнуть обоих родителей. Иначе жизни не будет никому. А тётя Маша твоя при всём желании этого сделать не сможет.

Не нужно было туда ездить. Эта мысль засела у Алёны в голове, и она никак не могла от неё избавиться. Всё думала о том, что узнала о жизни сестры, о маленькой девочке, так похожей на неё, что Зоя просто бессердечно бросила, оставила за бортом своей новой жизни. Они с Мишей вернулись домой, но никакого спокойствия и воодушевления с собой не привезли. И дело было даже не в ней, ведь это старые полы её жизни они вскрывали, Миша тоже ходил задумчивый и встревоженный. Вечерами Алёна садилась рядом с ним, брала за руку, и, казалось, что всё налаживается. Они негромко разговаривали, обо всём, что приходило в голову. Обо всём, но только не о поездке. Алёна прижималась к нему, виском к виску, и когда оба замолкали, начинала думать, думать, и мысли не радовали.

– Тётя Маша звонила, – сказала она в один из вечеров. – Расстроенная. Ничего у них не получается.

– И не получится, я предупреждал.

– Может, ты поможешь?

Барчук вздохнул, пожал плечами.

– Можно попробовать. Но сейчас всё достаточно сложно, тем более ситуация такая.

Алёна понимающе кивнула, затем добавила:

– Просит с Зоей поговорить. А я смысла не вижу. Меня она слушать точно не станет, только хуже может сделать, выкинуть чего-нибудь, лишь бы себя выгородить.

Миша промолчал, Алёна погладила его по плечу, потом спросила:

– Много от меня проблем, да?

Он вдруг усмехнулся.

– Нет от тебя никаких проблем. Просто у тебя вдруг оказалось много родственников. А ты уверяла, что одна в целом свете. Видишь, как иногда можно ошибиться.

– Никто мне не нужен, – сказала она. Обняла его покрепче и закрыла глаза. – Только ты. – Он усмехнулся, а Алёна с улыбкой продолжила: – Будем жить здесь вдвоём, можно вообще в город не выезжать, и с людьми не встречаться. Я буду счастлива.

– Ты умрёшь со скуки.

– Вот ещё. Я, может, об этом всю жизнь мечтала?

– Обо мне?

– О тебе.

Он коснулся указательным пальцем кончика её носа, заглянул в глаза.

– Это хорошо. Потому что я не мечтал, и не очень представляю, что нужно делать.

– Я тоже, – призналась она. – Но, может, и не нужно ничего делать? Будем просто жить. – И тут же объявила: – Это ты захотел жить вместе, неси теперь ответственность.

Михаил усмехнулся.

– Приложу все свои силы. И ответственность. Буду заботиться, беречь… что там ещё делают?

– Очень смахивает на клятвенную речь.

– Почти. Скажешь что-нибудь в ответ?

Алёна смотрела ему в глаза.

– Никогда не умела признаваться в любви. Можно, я тебя просто поцелую?

– Я бы сказал, нужно.

Алёна прижалась губами к его губам в крепком поцелуе. И всё-таки сказала:

– Люблю тебя. Ты самый лучший мужчина на свете.

– Главное, чтобы ты через год не передумала, – засмеялся он. – Когда привыкнешь к самому лучшему на свете, глаз-то замылится.

Алёна улыбнулась, чувствовала, как тепло затапливает, и от счастья хочется кричать и даже плакать. Но кричать было нельзя, Варвара Павловна уже отправилась спать, и пугать её не следовало. Вместо этого Алёна снова прижалась к Мише, и они замолчали, сидя на плетёном диване на веранде. За окнами уже темно, и только круглая луна, и лунная дорожка на воде. Скоро осень окончательно вступит в свои права, листва с деревьев облетит, зарядят дожди, а потом и вовсе придёт зима. А они всё так же вечерами будут пить чай, сидя рядом, и разговаривать о том, что произошло за день. Вдвоём.

– Миша, – осторожно позвала Алёна, и замолчала, неожиданно перепугавшись того, что собиралась ему сказать.

А он вдруг кивнул.

– Да, давай её заберём.

ЭПИЛОГ

Через несколько лет те события казались странными и неправдоподобными. Алёна помнила, как они с Мишей проснулись наутро после принятого решения забрать к себе дочку Зои, и смотрели друг на друга так, будто каждый ждал, что другой откажется. Но решение виделось таким правильным, и внезапно успокоившим души обоих, что даже больше не обсуждалось. А ещё оно означало, что они отныне не просто живут вместе, они станут родителями. И это было настолько важно, настолько ответственно, что вся романтика, разговоры о чувствах и любви на некоторое время отступили в сторону.

Сказать, что тётя Маша обрадовалась их решению, значит, не сказать ничего. Наверное, они сняли с её плеч огромный груз, но забыть глаза маленькой девочки, которая, скорее всего, и так ничего хорошего в своей короткой жизни не видела, а тут ещё и в детском доме оказалась, никак не получалось. Ни у Алёны, ни у Миши. И она только твердила, что будет трудно, будет очень нелегко привыкнуть, впустить в свою жизнь ребёнка, но, на самом деле, это оказалось самым лёгким. Пугало сильнее всего, а оказалось, что нужно только открыть своё сердце, полюбить маленького человечка, а дальше всё само станет правильным и лёгким. А вот общение с родителями Алисы принесло в их жизнь немало негатива. Алёна даже мысленно больше Зою своей сестрой не называла. Наслушалась, насмотрелась, наговорилась с ней на всю оставшуюся жизнь. Зоя даже угрожать ей пыталась, уверенная, что Алёна пытается отомстить и разрушить её планы в отношении Вадима. А планы у Зои были глобальные, и, надо сказать, ей удалось осуществить почти все. Хотя, жить долго и счастливо с Вадимом она, скорее всего, и не планировала, так что ей всё удалось. Она вышла за Прохорова замуж, вопреки всем и вся. Алёна отлично знала, что сам Вадим не горел желанием идти с Зоей в загс, а его родители были категорически против, и, не смотря на подтвердившуюся беременность, жениться Вадим не спешил, видимо, ещё верил в какое-то чудо, которое его спасёт. Но через несколько месяцев, когда живот стало заметно, а Зоя всеми способами принялась его подчёркивать и рассказывать всем знакомым, от кого она беременна, и как они с Вадиком безмерно счастливы, Прохорову ничего не оставалось, как повести нежеланную невесту под венец.

Алёна ничего о разворачивающихся событиях и не знала бы, общаться ни у кого желания не было, но именно в это время они с Мишей забрали Алису, и необходимо было оформлять документы на удочерение. И Алёна считала, что всё случилось очень вовремя. Зое не нужны были лишние слухи и препятствия на её пути, она и без того сильно испугалась, когда Алёна заявила, что привезла её дочку в Нижний Новгород и собирается оставить у себя. И если бы не предстоящее замужество с Прохоровым, скорее всего, Зоя доставила бы им с Мишей огромное количество неприятностей, безусловно принялась бы ставить условия, на которые бы пришлось соглашаться, выторговывая каждую подпись на документе. А в тот момент Алёна могла диктовать сестре правила игры, и шанс свой упускать не собиралась. Правда, всё это означало одно – они больше не станут общаться. И при встрече сделают вид, что незнакомы.