Дейрдре Перселл - Последнее лето в Аркадии
Впрочем, я доверяла Фредерику. Воспитанный и покладистый, он почти не пил, не курил и не ругался, так что едва ли был способен научить ребенка чему-то дурному. Однако какими окажутся люди, к которым он едет?
— Ты уверен, что твои друзья согласились не из вежливости? — в сотый раз спросила я Фредерика. Мне хотелось получить побольше информации об этой семье из Лондона, но я не решалась спросить. Конечно, в банк не берут кого попало, но все же…
Фредерик догадался о причине моего волнения.
— Это уважаемые и очень спокойные люди, Тесса. Перестань дергаться. Они обычные горожане, такие же, как ты и я. — Он широко ухмыльнулся, и я почувствовала себя глупой.
Меж тем мы уже были у двери терминала.
— И все же я бы хотела пообщаться с матерью Эвана. Мужчины не всегда понимают своих жен… я хотела сказать, твой друг мог принять решение за жену, будучи уверенным, что она согласится. Я все-таки позвоню вечером, когда она вернется с работы, ладно? И прошу, купи ей какой-нибудь презент от меня. Здесь, в аэропорту, не найти ничего, кроме сувениров.
Фредерик недовольно взглянул на две банкноты по сто евро, которые я ему дала, и вздохнул.
— Может, копченой семги?
— На эти деньги можно купить целый чемодан семги. Поищи скатерть из хорошего ирландского льна. И мальчику тоже что-нибудь купи.
— Кошмар, — посетовал Фредерик. — Я совершенно не умею выбирать подарки!
— Неудивительно. Таковы все мужчины. — Я шутливо ткнула его пальцем в ребра, сознавая, что мне будет его не хватать.
— Что ж, если ты доверяешь моему таланту покупателя, — он вздохнул, — постараюсь найти что-нибудь необычное. — Деньги исчезли в потертом бумажнике. — Но не злись, если я запаникую и приобрету две дюжины забавных зеленых фигурок в магазине сувениров.
Я рассмеялась и положила руку Тому на плечо.
— А ты хорошо себя веди. И кстати, еще не поздно передумать.
Сын посмотрел на меня снизу вверх с тем самым непонятным выражением лица, которое ставит в тупик всех, кто его знает.
— Чем займемся в Лондоне в первую очередь? — спросил Фредерик Тома.
— Колесом обозрения. И Музеем мадам Тюссо, — ответил мой сын.
— Восковые фигуры, вот как? И чья фигура тебя интересует больше всего?
— Миссис Тэтчер.
Мы с Фредериком переглянулись поверх головы Тома, сдерживая смех.
— А ты оригинал, парень! — Американец потрепал моего сына по плечу.
Том открыто улыбнулся в ответ, и мои страхи сами собой испарились. Я вдруг подумала, что все будет в порядке, от начала до конца, и для тревоги нет повода.
— Приглядывай за ним, ладно? — попросила я Фредерика.
— Буду беречь твоего сына как зеницу ока. Или ты боишься, что я потеряю его в переходе метро, разглядывая свежие английские газеты?
— Что ты! И еще одно, Фредерик: мне искренне жаль, что тебе пришлось уехать. Но ведь ты понял это, да?
— Не волнуйся, Биби. Я и без того злоупотребил вашим с Джерри гостеприимством. Пора и честь знать.
— Оставайся на связи. Может, еще увидимся где-нибудь на отдыхе.
— Ага. — Фредерик взглянул на Тома, который терпеливо ждал, когда мы закончим разговор. Сын не выказывал никаких признаков нетерпения. — Ладно; думаю, нам с юным джентльменом пора на посадку. Еще раз спасибо тебе за все, Тесса. И сочувствую насчет отца. Он хороший человек.
Настал момент крепко обняться, но этого так и не случилось. То есть была секунда, когда мы вроде бы потянулись навстречу друг другу, но остановились.
— Тогда до свидания, — торопливо пробормотала я, чтобы замять неловкость, и обняла сына. — Веди себя хорошо. Постарайся не перевернуть чужой дом вверх дном и слушайся Фредерика. Вечером я позвоню маме Эвана, и мы сможем поболтать о том, как вы долетели.
Сын послушно чмокнул меня в щеку.
— Пока, мамочка.
Фредерик взял Тома за руку, и они направились к двери. Он помахал рукой, наклонился к Тому и что-то шепнул ему на ухо. Мальчик обернулся и тоже помахал.
— Если что, звони мне, Томми! — крикнула я. — В любое время!
Парочка скрылась за дверями. Я какое-то время еще стояла, словно ожидая, что сын выбежит обратно, но ничего подобного не произошло. Обругав себя за неоправданное волнение, я направилась к выходу из здания. Мне предстояли четыре дня без любимого сына.
Дома Норма снова устроилась в гостиной у дивана, словно выбрала это место в качестве своего жилья. Отец, тщательно одетый в костюм, рубашку и галстук, читал газету, не обращая внимания на возню щенка под ногами. Телевизор работал без звука.
Папа выглядел гораздо лучше и увереннее, нежели утром.
— Все нормально? — спросила я.
— Просто отлично.
— Ты принял необходимые лекарства?
Он сурово посмотрел на меня поверх газеты.
— Давай я заберу собаку, — предложила я. — Думаю, ей нужно погулять.
Час спустя мы с миссис Бирн принялись перебирать содержимое холодильника. Наша бесценная помощница по хозяйству терпеть не может, если хотя бы один продукт оказывается просроченным. Она выбрасывает даже сырокопченую колбасу, если срок безопасного употребления ее в пищу подходит к концу. Наверное, вы скажете, что по моему времяпровождению нельзя сказать, будто моя жизнь сильно пошатнулась. Может, вы и правы. Но даже в самые трудные времена необходимо следить за бытом. Кстати, я не стала рассказывать миссис Бирн о болезни отца. Мне не хотелось, чтобы она с сочувствием заглядывала мне в глаза. Ничто на свете не интересует нашу экономку больше, чем чужие трагедии.
— Как дела у Дерека? — спросила я, бросая в мусорную корзину просроченный йогурт. Дерек — муж миссис Бирн, который работает у нас садовником. Последнюю неделю он сильно болел и газон стриг Фредерик.
— Плохо, миссис Би, — с чувством произнесла экономка. — Ужасно меня измучил. Эти таблетки и болеутоляющие совершенно не помогают. Хочу, чтобы он съездил в церковь, помолился, но он и слышать об этом не желает. — Она бросила кусок плавленого сыра на стол. — Это тоже пора выбросить.
— Тихо! — Я подняла руку, прислушиваясь. В двери ворочался ключ. — Кто это? В такое-то время?
Через несколько секунд в дверях кухни появился Джерри. Он вернулся раньше на целых четыре часа, лицо было пепельно-серым. Миссис Бирн затихла рядом, словно чувствуя беду.
— В чем дело? — Я закрыла холодильник.
Только тут я заметила еще одну странность: впервые за много лет в руке Джерри была зажженная сигарета.
— Добрый день, миссис Бирн. — Затем мне: — Я должен тебе кое-что сказать. — Голос Джерри был таким звонким, словно на изломе. Казалось, еще мгновение, и он хрустнет, как стекло. — Давай поднимемся наверх.
