Кэтрин Лэниган - Все или ничего
— Странно! Что он здесь делает? — удивленно пробормотала она.
По этой трассе ходили только грузовики и рабочая техника. В последнее время Шарлин стала ею пользоваться, потому что это был самый короткий путь до ранчо Морин и вел он прямо к руднику.
— О Господи! — выдохнула она, внезапно почуяв неладное.
Нет, ей не померещилось. Это был Александр.
Шарлин нажала педаль газа. Стрелка спидометра подпрыгнула с сорока до пятидесяти, потом до семидесяти.
Последний поворот, и вот уже показался знакомый вход в шахту. Возле него толпились рабочие и Морин. Все были целы, но в воздухе висело ощущение беды.
Она схватила сотовый телефон и набрала домашний номер Брендона.
— Брендон! Это Шарлин. На шахте что-то случилось Я вижу отсюда Морин. Кажется, с ней все в порядке, но ты приезжай, срочно И еще, Брендон… я видела Александра Котрелла. Он уезжал отсюда Не знаю, почему, но мне это не нравится.
Глава 43
Хьюстон, Техас
29 октября 1986 года
Председатель совета закинул ноги на голубую кожаную оттоманку, что стояла в кабинете его особняка В этот вечер его жена ушла на благотворительное собрание, и он приготовился насладиться одиночеством. Удобно устроившись перед телевизором, он взял пульт и включил вечерние новости.
На экране появились Брендон Уильямс и Морин Макдональд в окружении двух десятков репортеров и группы мужчин в шахтерских касках?
— Как вы думаете, кто виноват в этом взрыве, мистер Уильямс?
— Мы не можем утверждать наверняка, но у нас есть свои подозрения. Слава Богу, моя невеста осталась невредима, и эти люди тоже не пострадали.
Председатель живо подался вперед и нажал кнопку на пульте, вдвое прибавив громкость.
— Что там стряслось, черт возьми? — пробурчал он.
Морин стояла рядом с Брендоном и молчала Репортеры осаждали ее вопросами, но она отказывалась отвечать или кивала на Брендона.
Председатель понял: она знает, кто начинил ее шахту динамитом. Следователь, у которого репортеры брали интервью чуть позже, подтвердил, что это не несчастный случай.
Председатель стиснул зубы Только вчера все было в его крепком кулаке и вот пожалуйста! Если Морин Макдональд знает, кто виноват, то скоро об этом будут знать и другие.
Он взял телефонную трубку и нажал вторую кнопку, которая напрямую связывала его с президентом.
— Вы смотрели вечерние новости? Пусть ваши люди уберут «свободные концы» в Кервилле. Немедленно!
* * *Александр уложил в черную кожаную сумку-рюкзак две пары ботинок, один костюм, четыре свитера, две пары брюк и полдюжины спортивных рубашек Деньги, снятые со сберегательного счета и с депозитной ячейки, он рассовал по карманам. В нагрудном кармашке твидового пиджака уже лежали паспорт и билет на самолет. Так, теперь белье, носки, одеколон и зубная щетка.
Шейн стояла в дверях и смотрела на брата сквозь пьяный туман. Она не понимала, что происходит, но собиралась это выяснить — Ты куда-то уезжаешь? — спросила она, толкнув дверь — Да, — отозвался он ровным тоном.
— И не скажешь, куда?
— Нет.
В голове у Шейн шумело Покачиваясь, она вошла в спальню и плюхнулась на кровать Алекс выдернул из-под нее свой халат и положил его в сумку.
Усмехнувшись, Шейн достала из кармана трубочку с кокаином и вдохнула порошок.
— Противно на тебя смотреть, — сказал он.
— Кто бы говорил, — огрызнулась она, с трудом сосредоточив на нем взгляд.
На мгновение ей показалось, что перед ней отец. С тех пор как Шейн ушла от Берта, она чувствовала себя одиноким, брошенным ребенком. Она подняла руку, чтобы потрогать Александра, но рука тяжело упала на кровать.
— Не уезжай, — взмолилась девушка. Наверное, впервые она говорила с ним искренне.
Он покачал головой, продолжая собираться.
— Я должен ехать — Скажи почему! — потребовала Шейн.
Никто из них не заметил, как, нетвердо ступая, — к спальне подошла Барбара и встала в дверях, прислушиваясь к разговору.
— Он не может сказать, почему уезжает, — произнесла Барбара обычным властным тоном, входя в комнату, — правда, Александр?
Он взглянул на мать:
— Да, не могу.
«О Боже, она знает! — догадался он. — Знает, почему я уезжаю!» Но откуда? А впрочем, не важно. Он совершил ужасную ошибку, взорвав рудник. Слава Богу, никто не пострадал, особенно Морин. Ведь он ее любит и не желает ей зла.
Он только хотел завладеть ею, но просчитался и теперь должен заплатить за свою ошибку.
Барбара смотрела сыну в глаза — глаза, которые он унаследовал от нее. Это ее ребенок, ее плоть и кровь! И он уезжает. Она знала, что больше никогда его не увидит. Во всяком случае, живым.
— Это было в новостях, Алекс.
— Я знаю, мама.
Перед мысленным взором Барбары мгновенно прошла вся ее жизнь — прошлое, настоящее и будущее; но она так и не нашла ответа на вопрос: как спасти сына? Их пути расходились. Теперь ему предстоит жить одному. А жаль! Она так хотела, чтобы он остался на ранчо, полюбил эту землю и когда-нибудь передал ее своим детям. Но все вышло иначе.
Много дней и ночей Барбара размышляла о своих детях, о своей вине перед ними. Она не дала им любви тогда, когда они в ней нуждались. Но будь у нее возможность начать жизнь сначала, она, пожалуй, поступила бы так же. Да и можно ли поступить иначе, когда ты — и мать, и отец, и добытчик?
Она перед ними виновата, но и они виноваты перед ней.
— Я рада, что ты уезжаешь, Алекс, — сказала Барбара., - Что? удивилась Шейн, мигом протрезвев.
Алекс подошел к матери и положил руки ей на плечи.
— Я тоже. Может быть, теперь я стану взрослее.
Барбара кивнула.
— Они будут меня искать. Ты знаешь.
— Да. — Она почувствовала на; глазах слезы, но не хотела их сдерживать. — Я люблю тебя, Алекс. И всегда любила.
Мне хочется тебе помочь.
— Ты ничем не можешь помочь. Придется мне выбираться самому.
— Теперь я это поняла. Наверное, я слишком много тебе помогала.
— Может быть. — Кончиками пальцев он смахнул слезы с ее щек. — Но ты не волнуйся. Я Котрелл. Я умный… пожалуй, даже умнее, чем они.
— Надеюсь.
Барбара проклинала тот день, когда к пей вернулась способность чувствовать. Сердце ее разрывалось на части.
Шейн скатилась с кровати и встала.
— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит, твою мать?
— Молчи! — прикрикнула Барбара. — Если ты хочешь остаться в этом доме, тебе придется последить за своей речью. И вообще за своей жизнью. Я не собираюсь жить под одной крышей с наркоманкой, Шейн.
