Диана Джонсон - Брак
– Я никогда не говорила об этом с Сюзанной, – со смехом сказала мадам Уоллингфорт Эстелле, – но ей не следовало бы спускать глаз с сыновей. Вспомните, что стало с Шарлем-Анри!
– И всему виной американцы. Они так неразвиты! – вмешался мэр Бриак, который беседовал с дамами, наслаждаясь разладом в семье Креев и общим замешательством.
– Чтобы не сказать – примитивны, – поддержал его аббат.
– Иди сюда, – позвала Анна-Софи Тима. – У меня для тебя кое-что есть – мой свадебный подарок. Я хочу преподнести его сегодня, потому что завтра будет…
– Здесь слишком холодно. Дождь льет как из ведра, а ты без пальто, – возразил Тим.
– Разве женщина может замерзнуть накануне собственной свадьбы?
Однако это милое замечание прозвучало резко, почти грубо. Когда они вышли на террасу, Тим увидел, что Анна-Софи дрожит от ярости, а не от холода. Он коснулся ее щеки, она отвернулась. Они спрятались от ледяных капель под навесом. Анна-Софи зло выпалила:
– Попытка обезоружить Крея – какой смелый поступок! Но теперь свадьба безнадежно испорчена, мои старания пошли прахом, всем запомнится только эта отвратительная сцена, сумасшедшие американцы – прости, но они и вправду сумасшедшие! Ты же мог погибнуть!
– Ну и что здесь такого? Запоминающийся вечер, – пожал плечами Тим.
– И стержнем его была Клара – милая Клара с огромной грудью, окруженная обезумевшими от похоти и ревности мужчинами, среди которых был даже жених…
– Не глупи, Анна-Софи, – перебил Тим, сразу почувствовав по ее голосу, что надвигается нешуточная гроза.
Но Анна-Софи уже взяла себя в руки, вспомнив одно из изречений графини Рибемон, касающееся мужчин и других красивых и желанных женщин: «Мужчины очень легко поддаются внушению. Ни в коем случае не упоминайте при них о красоте других женщин. Но и не твердите в присутствии мужчины, что та или иная женщина уродлива, ибо он с вами не согласится. А если вы назовете другую женщину дурнушкой, он из благородства встанет на ее защиту. Любое упоминание о других женщинах – стратегическая ошибка».
– Désolée,[54] – произнесла она с привычной милой улыбкой. – Но ведь у нас не каждый день бывает свадьба. Мне кажется, она отняла у меня звездный час. Но тебе, конечно, этого не понять.
Тим и вправду ничего не понимал, даже причин недовольства Анны-Софи. Все они казались ему тривиальными по сравнению с предотвращенной трагедией, со сценой, мучительной для Креев и Персанов, с безнадежной страстью, тюрьмой – все перечисленное было гораздо важнее, чем нелепая обида Анны-Софи.
– Возьми себя в руки, все будет хорошо, – сказал он, делая ошибку, но ему сейчас было не до деликатности.
– Да, заслонить Клару от пули – смелый поступок! Но подумай, как печальна была бы свадьба без жениха…
– А по-моему, это не так уж плохо, – возразил Тим, – хотя я еще не обдумывал смерть в качестве выхода. – Он пытался пошутить, но оба сразу поняли, что в этой шутке есть доля правды. Анна-Софи пристально посмотрела на него. Тим увидел загадочный, жесткий блеск в ее глазах.
– О чем ты говоришь? – спросила она, сунула ему подарок и вернулась к гостям. Тим положил завернутый в серебристую бумагу пакет на свое пальто, решив открыть его позднее.
Если кое-кто из присутствующих по примеру Тима и был взволнован недавней сценой, то ничем не выдал своего страха. Гости разошлись, официанты принялись убирать посуду и складывать салфетки. Время для разговора наедине было неподходящим. Когда потушили свечи, в столовой стало мрачно.
– Оставьте одну, – попросила Клара. Она пересчитывала салфетки и не поднимала глаз, пока на пороге кухни не возник Серж.
– Ты думала, я выстрелю в тебя? – спросил он.
– Не знаю. – Самый благоразумный ответ.
– А я мог бы. Я ничего не обдумывал заранее, просто затеял сцену в духе Агаты Кристи или Хичкока, когда настоящий убийца не выдерживает напряжения. Но конечно, убийство здесь ни при чем. Правда, я не знал, кто твой любовник… Но когда я увидел тебя через прицел, на долю секунды меня охватило неудержимое желание нажать курок, это вполне могло случиться…
– Мне очень жаль, Серж.
– Понимаю, Клара. Ты была сама не своя. Этот возмутительный приговор, тюрьма, Ларс… Я прекрасно тебя понимаю.
«О Господи, – думала Клара, – меня прощают». Более затруднительного положения она не могла себе вообразить. Что означает это прощение? Разрешение продолжать в том же духе? Ему абсолютно все равно, вдруг поняла она. Может, его самолюбие и уязвлено, но, скорее, он раздражен помехой, ему не терпится вернуться к своим фильмам, своим сценариям. Облегчение согрело ее грудь.
– Я давно знал… Ты еще так молода, так неопытна. Я давно знал, что рано или поздно ты собьешься с пути, если тебе хватит смелости. Конечно, от этого мне не легче, мне все равно больно… – Он умолк.
Она поняла, что он имеет в виду; слушать его было невыносимо. У нее звенело в ушах, облегчение заполняло все ее существо.
– Спокойной ночи, Серж, – пробормотала она.
– Я иду с тобой, – откликнулся он. Вместе они заглянули к Ларсу. Как и предвидела Клара, затем Серж зашел к ней в комнату. Она послушно высвободила из тисков платья свою роскошную грудь, отложила в сторону ночную рубашку, гадая, слишком мала или слишком велика эта цена. Во всяком случае, не ей одной придется заплатить ее ради своего душевного спокойствия, ради осуществления своих планов. Серж предался с ней любви с таким пылом, которого не выказывал уже несколько месяцев. Он опоздал, но, к счастью, не заметил этого.
Тим проводил Анну-Софи, Эстеллу и мадам д’Аржель в дом их бабушки. Сам остановился в маленькой гостинице напротив церкви, где поселился и Дик Трент. Прощаясь с дамами, он церемонно расцеловался с ними.
Эстелла рассмеялась.
– Когда он прицелился в нее, а Антуан де Персан сорвался с места, все сразу стало ясно. Все было шито белыми нитками.
Анна-Софи по-прежнему злилась.
– Дурацкие театральные эффекты! Да еще накануне нашей свадьбы! Отвратительно, совершенно неуместно… – Она была в ярости. Резко замолкла, будто ее посетила неожиданная мысль, и произнесла: – Надеюсь, у тебя никогда не возникнет желания выстрелить в меня, Тим. – Она кокетливо улыбалась, но он все-таки понял смысл ее слов, надежду на то, что им никогда не придется столкнуться с изменой. – Спокойной ночи, Тим. Не забудь: регистрация в одиннадцать.
– Да, – рассеянно отозвался он и зашагал по вымощенной булыжником площади. Только теперь он вспомнил, что оставил свадебный подарок у Креев – значит, утром придется съездить за ним. Проходя по коридору гостиницы, он отчетливо услышал из-за двери Дика Трента шепот и женский смешок.
