Фальшивая империя - Ш. У. Фарнсуорт
Я принимаю душ, затем сушу волосы и наношу легкий макияж. Достаточный, чтобы скрыть темные круги под глазами и, конечно же, немного красной помады.
Броня сегодня особенно важна. Я натягиваю пару черных колготок и серое платье-свитер. Оно с открытыми плечами и свободное, но не мешковатое, скрывающее мою небольшую выпуклость. На данный момент моя беременность в некотором роде ни для кого не секрет. Сомневаюсь, что кто-нибудь из тех, с кем я работаю, упустил из виду тот факт, что я перестала пить кофе, хожу с батончиком мюсли и время от времени бегаю в туалет в неподходящее время. Несмотря на то, насколько натянуты наши отношения, мне кажется странным сообщить своему отцу, что я беременна. Он спал, когда я навестила его вчера, что, честно говоря, было облегчением. При самых благоприятных обстоятельствах нам с отцом особо нечего сказать друг другу.
Прежде чем спуститься вниз, я заглядываю в гостевую спальню, в которой спал Крю, когда он только въехал. Она пуста, кровать аккуратно застелена и не смята.
Я ошеломлена тем, насколько резко и сильно обрушивается паника. Я думала, что все будет в порядке, если отношения между мной и Крю когда-нибудь пойдут наперекосяк. Есть такая поговорка: ты никогда не узнаешь, как сильно чего-то хочешь, пока не потеряешь. Это не то, что я чувствую. Я уже знала, как сильно хочу его. Но не знала, что боль от возможности потерять его будет ощущаться так сильно, что я не буду готова к тому, что развалюсь на части.
Итак, я делаю то, что делаю всегда. Засовываю надоедливые эмоции подальше и принимаюсь за работу.
В офисе не так оживленно, как было бы в обычный четверг, но и далеко не пусто. Подготовка к февральскому выпуску идет полным ходом, и теперь, когда «руж» официально запустили, это стало моим профессиональным фокусом. Одобрение основы работы — от брендинга до найма — дало мне некоторую гибкость в том, сколько времени я трачу на совмещение двух своих начинаний. Так же как и реальность, в которой мне придется взять отпуск через несколько месяцев.
Лия подходит ко мне, как только видит, что я выхожу из лифта.
— Доброе утро!
— Доброе утро, — мое приветствие явно менее радостное, чем у Лии.
— Я так сожалею о вашем отце.
Я вздыхаю.
— Благодарю. Мы думаем, с ним все будет в порядке.
— О, хорошо. Как прошло ваше Рождество?
— Могло быть и лучше, — признаю я. — А твое?
— Было милым. Мои родители приехали в гости.
— Тогда тебе следует уйти. Я же сказала тебе взять сегодня отгул.
— Но вы здесь.
— Я справлюсь. Просто дай мне знать... —я поднимаю взгляд и вижу, что Лия больше не обращает на меня внимания. Она сосредоточена на чем-то позади меня.
Ком-то.
Я бросаю взгляд через плечо. И действительно, Крю выходит из лифта, который я покинула несколько минут назад, и направляется прямо ко мне.
В большинстве случаев открытая планировка удобна. Я могу быстро оценить, кто чем занимается. Различные отделы могут сотрудничать.
Прямо сейчас это чертовски неудобно. Больше людей, чем я предполагала, высовывают головы из кабинок и из-за перегородок, пытаясь разглядеть получше. Когда я раньше становилась предметом офисных сплетен, это было не из первых уст.
До сих пор.
Это развлечение в прайм-тайм.
— Что ты здесь делаешь? — огрызаюсь я.
Он хорошо выглядит. Он всегда хорошо выглядит. Только что принявший душ, чисто выбритый и одетый в отглаженный, накрахмаленный костюм, сшитый на заказ так, чтобы тот сидел идеально.
— Мне нужно с тобой поговорить.
— Сейчас? — снисходительного вызова в моем голосе было бы достаточно, чтобы заставить большинство людей сжаться. Крю не из таких людей.
— Сейчас, — его тон такой, какого я давно не слышала в свой адрес. Суровый. Холодный.
— Я занята.
— Я никуда не уйду.
— У тебя хватило наглости появиться здесь.
Крю делает вид, что осматривает офис.
— Может быть, есть встреча, на которую я мог бы пойти, пока я здесь?
Я свирепо смотрю на него. Он свирепо смотрит в ответ. Я разворачиваюсь на каблуках и направляюсь в сторону своего кабинета, не дожидаясь, пока он последует за мной. Но он идёт за мной. Я чувствую его присутствие, как только он входит в мой кабинет, заполняя ограниченное пространство.
Пока он закрывает дверь, я снимаю свой шерстяной бушлат и бросаю его на стул.
— Говори.
Я не скучаю по тому, как его глаза скользят по моему телу. У нас не было секса с тех пор, как мы покинули Швейцарию. Если прошлой ночью он утопил свое раздражение по самые яйца в другой женщине, не похоже, что это принесло ему большое удовлетворение.
Его взгляд задерживается на нашей фотографии в рамке на моем столе, прежде чем он говорит.
— Ты зла.
Я фыркаю.
— Я зла, и у меня нет на это времени. У меня сегодня много работы.
— Прекрати нести чушь, Скарлетт. У тебя должна была быть целая неделя отпуска.
— Это было до того, как я стала единственной кормилицей в семье, — это удар ниже пояса, из-за которого мне почти стыдно.
Крю даже не вздрагивает.
— Пожалуйста, Скарлетт. Мне просто нужно...
— Хороший костюм, — перебиваю я. — Ты прокрался в квартиру после того, как я ушла?
— Нет. Я хранил кое-какие вещи в своей старой квартире. Она ближе к моему офису.
— На случай непредвиденных обстоятельств?
Он изучает меня.
— Это твой способ спросить, где я был прошлой ночью?
Да.
— Нет.
Он слишком хорошо меня знает.
— Я был у своего отца. На диване в его кабинете, если хочешь подробностей.
— Я не спрашивала.
Крю хватается за спинку одного из стульев, стоящих перед моим столом.
— Эта неразбериха с федералами… там есть кое-что, Скарлетт. Отец сказал, что это не важно, но я не могу ничего обещать.
— Обещать о чем? — спрашиваю я.
— Возможно, ты не захочешь носить фамилию Кенсингтон. Это может повлиять на журнал и бренд, в финансовом плане. Возможно, я не являюсь
